Миссис Джильда - Константин Станюкович

IV

Через день «Чайка», слегка попыхивая дымком из своей белой трубы, тихим ходом входила на сан-франциский рейд.

Клипер еще накануне подчистился, прибрался и показывался теперь в чужие люди нарядным, изящным щеголем, возбуждавшим завистливое удивление на военных иностранных судах, стоявших на рейде. А их было немало.

И моряки разных национальностей ревниво смотрели, как ловко проходила среди купеческих кораблей «Чайка» и как хорошо она стала на якорь и быстро спустила все свои шлюпки на воду.

А Весеньев уже торопливо одевался в своей каюте в новую летнюю статскую пару и в пробковом «шлеме», обернутом белой кисеей, в светлых перчатках, с тросточкой в руках, имел вполне джентльменский вид.

Он отправился в город с первой же отходившей шлюпкой.

Оленич, бывший на вахте, проводил своего друга взглядом, полным сожаления. Он сегодня же вечером собирался поехать к консулу и разузнать от него об этой миссис Джильде Браун.

Несимпатична была ему эта маленькая брюнетка с грустными глазами… Теперь же, после признания Весеньева, он прямо-таки относился к ней враждебно и готов был поверить всяким дурным о ней слухам.

«И чего нашел он в ней привлекательного?» – задавал вопрос себе Оленич, вспоминая эту брюнетку, какою он ее видел на балу: в желтом газе с красным, сильно декольтированную, с красной гвоздикой в темных, беспорядочно спутанных волосах. Чересчур истомленное лицо, большие глаза, правда, грациозна, но в ее манерах что-то кошачье, что-то лукавое…

«Бедный Борис!»

А «бедный Борис» в это время ступил на набережную, предвкушая радость встречи. Жара была нестерпимая, и он тотчас же нанял коляску и попросил везти себя за город на виллу Браун.

– Знаете?

– Знаю! – ответил кучер-ирландец.

– А чем занимается мистер Браун, вы знаете? – спросил Весеньев.

– Это его дело! – резко отвечал ирландец и прибавил, – а в карты вы все-таки с ним не играйте, сэр!

Не доезжая до виллы, Весеньев просил кучера остановиться.

Отпустив коляску, он пошел пешком, рассчитывая обрадовать Джильду внезапным появлением.

«То-то обрадуется!» – думал он, вспоминая ее последнее, особенно нежное письмо, выученное почти наизусть молодым лейтенантом.

С сильно бьющимся сердцем вошел он в калитку сада. Масса чудных роз, олеандров, фиалок, гелиотропа и резеды наполняли сад благоуханием.

«Она, конечно, одна, в гамаке, с книгой в руках», – подумал Весеньев и, свернув в узкую каштановую аллейку, направился к высоким секвойям, распространяющим смолистый аромат.

Вдруг раздался мужской голос, грубый и наглый, как показалось Весеньеву, и вслед за тем веселый, громкий и самодовольный смех.

«Это не муж», – пронеслось в голове Весеньева.

И у него екнуло сердце. Все радостное настроение внезапно пропало. В душе сделалось мрачно, и сад показался вдруг мрачным-мрачным… И все вокруг словно потеряло прелесть.

Он хотел уверить себя, что это голос брата или отца… Наконец какой-нибудь хороший знакомый… Но этот голос… этот подлый голос звучал какими-то торжествующими звуками, наполнявшими сердце Весеньева тоской.

«Разве уйти?» – подумал он.

Но сам подвигался вперед, замедляя шаги и чувствуя, как замирает сердце, словно бы его ожидало несчастье.

Он ищет жадными, лихорадочно загоревшимися глазами эти две знакомые секвойи… и они в нескольких шагах.

Между ними протянут гамак, и в нем, вся в белом, словно окутанная пеной, эта маленькая женщина… Белые туфельки видны из-под юбки. Голова лежит на подушке… Глаза полузакрыты… И это матовой белизны лицо кажется еще прелестнее.

А около, почти у самой головы Джильды, на складном стуле сидел плотный коренастый господин лет под сорок, хлыщеватого вида, с лицом, которое показалось Весеньеву до невозможности пошлым и глупым.

А между тем этот пошляк-янки, в каком-то ярко-зеленом пиджаке, взял волосатою грубою рукой маленькую бледную руку Джильды и жадно поцеловал эту руку своими толстыми сочными губами раз, другой, третий…

Скрытый деревьями молодой человек все это видел и чуть не вскрикнул от негодования.

Напрасно он старался побороть жгучую, острую боль ревнивого чувства, охватившего его. Напрасно он хотел изобразить на своем лице презрительное равнодушие.

Он имел самый жалкий, страдальческий и растерянный вид, когда, перейдя дорожку, подошел к гамаку и, почтительно поклонившись, проговорил глухим, точно чужим голосом:

– Здравствуйте, миссис Браун.

Джильда слабо вскрикнула. В ее глазах блеснула радость, и в то же время что-то виноватое промелькнуло в этом взгляде.

– Вот неожиданно. Я очень рада вас видеть!

Она крепко сжимала руку молодого человека, но, несмотря на слова о радости, лицо ее было грустно.

– Мистер Блэк… Мистер Весеньев, русский моряк, – проговорила Джильда.

– Тот самый, что ходил к вам каждый день, миссис Джильда? – с бесцеремонным смехом выпалил янки.

И, смерив молодого человека далеко не дружелюбным взглядом, протянул ему руку.

– Мистер Блэк не особенно воспитанный человек! – смущенно промолвила Джильда, взглядывая на Весеньева.

– Еще бы! Я не белоручка из Европы, а янки! – дерзко проговорил мистер Блэк.

– Пойдемте-ка, господа, лучше в дом… Здесь жарко.

Джильда спустилась с гамака и взяла под руку Весеньева:

– Мне некогда… Я на минутку только, – пролепетал он.

Джильда значительно взглянула на молодого человека и ласково проговорила:

– Куда вы? Посидите, прошу вас…

– А я ухожу, мне некогда. До свидания, дорогая миссис Джильда. До завтра, не правда ли? Завтра едем в Сакраменто [4]? – говорил мистер Блэк и на прощание поцеловал несколько раз руку молодой женщины.

Весеньева передернуло.

Джильда смущенно высвободила свою руку из руки мистера Блэка.

– Я не поеду с вами в Сакраменто, мистер Блэк! – проговорила она.

– А почему, позвольте узнать, вы не поедете? Ведь вы хотели ехать.

– Я передумала.

Мистер Блэк засмеялся гадким смехом и пристально поглядел на Джильду.

– Это решительно? – спросил он.

– Решительно.

Янки еле кивнул головой Весеньеву и ушел, насвистывая какой-то мотив.

Когда он вышел за калитку, Джильда умоляюще посмотрела на Весеньева и спросила:

– Что с вами? Вы сердитесь на меня?.. Вы… не доверяете мне?.. О, я вперед знала, что это будет! – печально промолвила молодая женщина, и по лицу ее пробежала грустная усмешка.

– Скажите, что это за идиот был у вас? – едва владея собой, спросил Весеньев.

– Один мой знакомый…

– Нечего сказать, хорош! Он вам очень нравится?

Джильда грустно усмехнулась.

– Отвечайте. Нравится?

– Нет, нет! – повторила молодая женщина.

– Но в вас он, конечно, влюблен?

– Да! – виновато шепнула Джильда.

– И бывает у вас каждый день?

– Бывает.

– И целует ваши руки?

– Целует! – покорно отвечала она.

– И вы обещали с ним ехать в Сакраменто?

– Обещала.

– А между тем вы писали, что любите меня…

– Писала…

– Но как же в таком случае вы принимаете этого болвана и позволяете ему думать?..

– Скучно одной. Я говорила вам: я нехорошая… Я люблю, когда за мной ухаживают…

Молодой лейтенант недоверчиво взглянул на Джильду.

– И только целуют руки? – негодующе спросил он.

– Вы мне не верите. Вы что-то подозреваете? А я никогда не лгу…

– И вы, в самом деле, говорите правду, что любите меня и пойдете за меня замуж?

– Люблю. Но, мне кажется, свадьбы не будет. Я несчастная. И вы мне не верите! – сказала она, и все в ней говорило о какой-то тоске.

– Верю… верю! – вдруг порывисто воскликнул Весеньев, забывая все под чарами любви.

И, умиленный, стал целовать лицо маленькой женщины.

Она просветлела и нежно-благодарным взглядом ласкала молодого Весеньева.

Они пошли в полутемную прохладную гостиную. Джильда, по обыкновению, улеглась на широкий диван, Весеньев сел около. Он говорил о свадьбе. Он торопил ее скорей сказать мужу и потребовать развода.

– Он не даст… Он и Блэк убьют вас.

– В таком случае уедем тихонько. Согласна?

Они решили уехать вместе тайно в Нью-Йорк и оттуда на пароходе в Европу. Весеньев по болезни спишется с «Чайки». Его наверно отпустят.

– Только уедем скорей… Мне все не верится, что мы уедем, что ты меня любишь… Говори, что любишь! Говори! – шептала Джильда.

И Джильда горячо целовала жениха.

Решено было уехать через три недели. В седьмом часу Весеньев ушел от Джильды, еще более влюбленный, обещая быть завтра вечером.

V

Через два дня Весеньев привез к Джильде своего друга Оленича.

Оленич уже успел собрать справки у русского консула о миссис Браун, и справки эти были не особенно благоприятны. По словам консула, миссис Джильда женщина сомнительной репутации. Ее часто встречают с посторонними мужчинами. Что же касается до мужа, то это профессиональный шулер и человек вообще очень подозрительный.