Переплётчик - Эрик Делайе

«Отличный выбор! — воскликнула мадам Корни, точно речь шла о кочане капусты. — Его зовут Шарль, он очень старательный и умный. Сам за собой убирает, хотя ему всего два года и два месяца. И очень много разговаривает. Скажи что-нибудь, Шарль!»

Но Шарль разговаривать при незнакомом и страшном дяде отказался, поэтому сделка была совершена без его согласия. Второго мальчика тут же увела толстая одноглазая женщина, а мадам Корни выставила господину де Грези счёт за двухлетнее содержание ребёнка, точно это он сдал его некогда в приют, а теперь просто вернулся забрать. Де Грези не был стеснён в средствах, торговаться не любил и потому без споров вручил содержательнице детского дома требуемые деньги. Из личных вещей мальчика ему передали комплект чистой одежды, шапочку, запасные башмаки и маленькую деревянную ладанку, которая была надета на шею некогда подброшенного в приют младенца.

В приюте Шарлю была дана фамилия Сен-Мартен, потому что всех своих воспитанников мадам Корни в обязательном порядке крестила, причём в разных церквях, и фамилии им давала по названию той церкви, где ребёнок получал крещение. Переплётчик решил не лишать мальчика фамилии, которую тот носил два года кряду, и попросту добавил свою в конце. Таким образом, Шарль Сен-Мартен де Грези обрёл отца, новый дом и профессию, в историю которой ему суждено будет вписать своё имя кровавыми буквами.

Глава 2

ДЕТСТВО ШАРЛЯ

Первой проблемой, с которой столкнулся де Грези, оказалась неспособность мальчика прошагать весь путь до мастерской самостоятельно. Уже через квартал переплётчик понял, что с такой черепашьей скоростью они не успеют до темноты, и взял ребёнка на руки. Двухлетний карапуз был достаточно тяжёл, особенно для старика, и, добравшись до двери собственного дома, де Грези порядком запыхался. Уже в прихожей ему пришла в голову мысль о том, что ребёнка нужно чем-то кормить и кто-то должен постоянно за ним присматривать. Слава богу, в материнском молоке Шарль уже не нуждался, но де Грези плохо представлял себе, что вообще кушают маленькие дети. Он раздвинул губы мальчика и убедился, что с зубами у того всё более или менее в порядке — бывают и менее зубастые дети. Это означало, что с яблоком малыш вполне справится. Вручив мальчику очищенное и разрезанное перочинным ножичком яблоко, де Грези задумался о няне, на плечи которой следовало переложить все проблемы кормления, одевания и выгуливания ребёнка.

Пока Шарль медленно кушал лакомство, де Грези взял его на руки и отправился в одну из задних комнат дома, где высунулся из окна во внутренний двор. На его счастье, мадам Бонаме как раз вешала свежевыстиранное бельё, и де Грези окликнул её. Мадам Бонаме была хозяюшкой в лучшем смысле этого слова. Её трое детей давно выросли (не считая ещё троих, скончавшихся в младенчестве), а муж был обувных дел мастером и тачал сапоги не худшие, чем сам де Грези делал переплёты. Мадам Бонаме знала всё и вся на десять кварталов в округе, и де Грези был уверен, что она посоветует ему отличную нянечку.

Так и случилось. Когда де Грези кратко описал мадам своё приключение и продемонстрировал ребёнка, та всплеснула руками, умилилась и сказала, что знает прелестную девушку, которая очень любит ухаживать за детьми и катастрофически нуждается в деньгах, поскольку у неё больная мать, две младших сестры и беспутный старший брат, каковой если и содержит семью, то крайне плохо. Уже вечером, уверила мадам Бонаме, упомянутая мадемуазель будет у дверей дома переплётчика. Де Грези сердечно поблагодарил мадам Бонаме и пообещал ей в подарок сделать великолепный переплёт на любую книгу, какую она пожелает оформить. Конечно, обещание это таило в себе грамотный расчёт: де Грези прекрасно знал, что ни мадам Бонаме, ни её муж в своей жизни не прочли не единой книги и вообще никакой бумаги у себя дома не хранили, за исключением той, на которой сапожник вёл свои финансовые дела. Мадам Бонаме поблагодарила переплётчика в ответ, после чего де Грези отправился в спальню.

Он подумал, что сегодняшнюю ночь ребёнок проведёт в комнате, которую переплётчик собирался предоставить няне, а уж завтра он купит ему и колыбель, и игрушки, и всё остальное, в чём нуждается маленький человечек. Наиболее важными аспектами воспитания малыша де Грези считал ремесленный труд и книги. Но если трудиться мальчику было ещё рановато, то показывать ему картинки в раскрашенных атласах де Грези мог безо всяких проблем. Книг у него дома было достаточно, поскольку он имел договоры с целым рядом типографий и частенько прибирал к рукам по одной-две книги из очередного тиража. В коллекции де Грези были как издания для взрослых (в том числе содержащие иллюстрации сомнительной пристойности), так и детские книги с расписанными вручную красочными гравюрами. Книги, напечатанные на обычной бумаге, на пергаменте, на велени[6], на рисовой китайской бумаге, всё хранилось в сухости и сохранности, и, говоря откровенно, де Грези мог похвастаться библиотекой, не уступающей королевской. Львиная доля книг была переплетена руками их владельца: на собственных томах де Грези отрабатывал новые технологии, ставил опыты с различными прошивками и клеями, проверял стойкость переплётов, их способность защитить книгу от воды или огня.

Конечно, маленький Шарль ещё ничего не понимал, но о лучшем отце он не мог и мечтать. Профессия, которой обладал Жан де Грези, была востребована, хорошо оплачивалась и несла людям свет знаний. Эту профессию должен был получить Шарль — и он получил её, и освоил, и даже превзошёл своего отца. Но не будем забегать вперёд.

Чуть позже, когда уже смеркалось, кто-то неуверенно постучался в двери дома господина де Грези. К тому моменту переплётчик уже проклял всё на свете, потому что ребёнок требовал постоянного внимания. Стоило оставить его без присмотра хотя бы на несколько минут, как он хватал что-либо, тянул в рот, ронял. Любознательность юного Шарля превосходила самые смелые ожидания его приёмного отца; казалось, этот ребёнок рождён, чтобы впитывать знания, подобно губке. Проблемой было то, что давать ему знания непрерывно, при этом чередуя их с едой и походами в туалет, де Грези никак не мог. Поэтому приход нянечки он воспринял как манну небесную.

Девушка, стоявшая перед входом в дом переплётчика, была столь красива, что у де Грези перехватило дыхание. Он тут же пожалел о том, что ему не тридцать лет и он не может сразу, не откладывая, поцеловать эти сочные алые губы. С другой стороны, тридцать лет назад он был заметно беднее, нежели сейчас. Деньги, подумал де Грези, вполне могут компенсировать то, что отобрала у него природа.

Все эти мысли промелькнули в голове переплётчика в мгновение ока. Он даже не дал девушке времени на представления, тут же открыв дверь настежь и отступив внутрь дома, приглашая её войти. Уже в помещении она изящно поклонилась и назвалась Мари, после чего спросила, где ребёнок. Де Грези думал, что девушке придётся что-либо объяснять, но мадам Бонаме, похоже, всё уже объяснила, и переплётчику оставалось только пройти в глубь квартиры, показывая девушке дорогу.

Шарль принял нового человека с интересом. Он ощупал нос и подбородок Мари, улыбнулся и ущипнул её за плечо. «Есть ли дома какая-либо еда?» — спросила Мари. «Только взрослая», — ответил де Грези. «Это ничего, — сказала Мари, — покажите мне». Де Грези отвёл её на кухню и сказал: «Всё, что найдёте, можете использовать; есть фрукты, в погребе (вход вот здесь) — соленья, сыры, мясо, вино, вода — вот в этом бочонке, утренняя, у нас тут водонос регулярно ходит». «Ел ли он сегодня?» «Да, ел, два яблока, грушу, и варёную репу, я сварил ему, как умел, мягкая получилась, и ещё он пил молоко». «Хорошо, — кивнула девушка, — вы всё правильно сделали, а есть ли место, где он будет спать?» «Пока что я не купил колыбель, мальчик появился у меня только сегодня, — ответил де Грези, — но вы сможете одну ночь провести с ним в одной кровати, я приготовил вам комнату». Девушка кивнула: «Конечно, смогу».

Де Грези нравилось в Мари решительно всё. Её лёгкость в общении, покладистость, тихий, но сильный голос. И ребёнок нашёл в ней не няню, а скорее мать. До того мальчик был молчалив и серьёзен, а Мари сразу же заставила его радостно улыбаться. Де Грези пришло в голову, что с самого начала Шарль ни разу не заплакал. С одной стороны, это было странно, с другой — очень приятно. Плач маленьких детей всегда раздражал переплётчика, и на улице он старался отойти подальше от мамаши, не способной удовлетворить потребности собственного ребёнка. Забирая мальчика из приюта, де Грези был целиком и полностью готов ко всем неприятностям, которые могло принести присутствие малыша в доме и мастерской. Но пока что оно приносило только радость.

Он предоставил Мари огромную стопку свежих простынь и выдал ножницы, разрешив выкроить пелёнки для Шарля, если таковые понадобятся. Но, как и говорила мадам Корни, мальчик умел ходить в туалет и при необходимости вполне разборчиво просил отвести его туда. Единственное, чего они не обговорили, это стоимость услуг Мари. Девушка как-то стеснялась поднять эту тему, а переплётчик даже не задумывался о том, что Мари нужно платить. Лишь когда прелестная няня удалилась с мальчиком в комнату, его осенило, и он бросился за ней вслед.