Альтернативная линия времени - Аннали Ньюиц

сторон судорожно дергались девушки, от которых пахло чесноком и распавшимся нейлоном. Билли Айдол оказался так близко, что я успела разглядеть кислотные проплешины у него на джинсах, перед тем как он схватил меня за шиворот.

– Убери свои руки! – крикнула я. – У меня друзья в Хронологической академии, и им точно не понравится то, как вы пытаетесь изменить линию времени своими гребаными журналами в духе Комстока! Вас отправят обратно в вашу родную эпоху, и вы больше никогда не сможете путешествовать!

На сцене Марисела завела убойное соло. Я сверкнула глазами на Билли Айдола, надеясь, что он мне поверит, поскольку не было никаких гарантий того, что Хронологическая академия посчитает подобные действия нарушением правил. Или не поймает меня на том же. Однако угроза сработала. Презрительно усмехнувшись, последователь Комстока отпустил меня.

– Долбаная мужененавистница! – Он находился так близко, что я снова почувствовала его необычное сладковатое дыхание. – Ты и твои сестры – генетический тупик! Когда я в следующий раз увижу тебя ниже по течению, я позабочусь о том, чтобы тебя наказали за распущенность.

После чего он толкнул меня на какую-то девицу, которая отпрянула назад, а затем набросилась на него с безумным карканьем. Пронзительно крича и молотя руками, она била «комстокера» до тех пор, пока тот не предпочел ретироваться от сцены и затеряться в толпе. Оно было к лучшему – по крайней мере, в настоящий момент. Я двигалась вместе с другими зрителями, в толчее и давке, но в то же время в безопасности. Вспышки прожекторов над сценой выхватывали «комстокера», который собрал своих приятелей с черными повязками и направился в сторону выхода. Хотелось надеяться, что я их хоть немного напугала, хотя с моей стороны было крайне глупо так раскрывать себя.

По крайней мере, я подтвердила доклад Беренис на последнем собрании «Дочерей Гарриэт». Беренис отправилась в 1992 год в Лос-Анджелес собирать на месте информацию о движении противников путешествий. Один из источников сообщил ей, что встречал каких-то экстремистов на массовых концертах. Я предположила, что вот этот концерт в Ирвине – как раз то место, где можно их искать. Отношение именно к этому концерту «Черной Образины» было крайне противоречивым: «Борцы с пороками» называли группу вратами, ведущими в преисподнюю, а популярный музыкальный журнал «Роллинг стоун» считал предстоящий концерт самым ожидаемым событием весны. Здесь должны были собраться все, и в первую очередь те, кто считал себя радикалами.

Разумеется, я предпочла не говорить «Сестрам» о том, что в юности уже побывала на этом концерте. Если бы я упомянула об этой маленькой детали, меня ни за что не направили бы сюда. Никто не знал, что происходит с путешественниками, которые встречали самих себя, но только моложе; это было запрещено и считалось настолько аморальным, что большинство ученых мужей предпочитало избегать даже саму тему. Единственное подробное описание подобной встречи можно было почерпнуть из средневековой рукописи о жизни одного старого разорившегося путешественника, который с помощью Машины вернулся на тридцать лет назад в прошлое, чтобы дать самому себе совет о том, как поступить с деньгами. Вернувшись в настоящее, путешественник обнаружил, что его дом стал прекрасным особняком. Но затем у него начали рассыпа́ться кости, и до конца жизни его донимала стая крошечных демонов, непрестанно кружащих над головой.

Подобные фантазии меня не тревожили. Они являлись неотъемлемой частью всех средневековых рукописей (вместе с женщинами, рожающими чудовищ). Я думала об угрозах линии времени – нашей единственной линии времени, чья естественная стабильность обеспечивалась постоянными проверками и исправлениями.

Девица, отшившая последователя Комстока, повернулась ко мне, и у меня в груди все оборвалось. Я была настолько взволнована случившимся, что узнала ее только теперь. Это была Хитер, моя подруга-одноклассница. Она снова пролаяла безумный смешок, и я отчетливо разглядела под кружевным лифом ее платья футболку с Чудо-женщиной[8]. В старших классах школы все мы были одержимы фильмами про Чудо-женщину и их затянутой в кожу и сетку героиней.

Я в панике огляделась по сторонам. Я тоже нахожусь где-то поблизости? Мне казалось, что тогда я сидела на трибуне, вот почему сейчас я так старательно избегала амфитеатра. Однако мои воспоминания о сегодняшнем концерте были очень расплывчатыми. Возможно, именно в этом и крылась проблема: молодая я казалась себе такой далекой, что теперь я понадеялась (полная глупость), что избежать встречи с ней будет очень просто. Я искала взглядом саму себя в прошлом до тех пор, пока луч прожектора не выхватил крутые ряды кресел, на которых я мельком разглядела ее (себя) в обществе двух своих лучших на тот момент подруг. Сидевшая справа от меня Сооджин сосредоточенно изучала технику игры на гитаре Мариселы, а рядом, слева, сидела та, с кем мы дружили с глубокого детства. Вскинув в воздух кулаки, мы с ней вопили во всю глотку, подпевая Великолепной Гарсии. Увидев нас со стороны, я отметила, что наша дружба проявлялась даже в том, что одевались мы одинаково. Мы были в старомодных потрепанных платьях и высоких армейских ботинках. В ту пору все принимали нас за родных сестер, что было не так уж и далеко от правды, ведь мы были клонами девочки-бунтарки и отличались только волосами.

Этот бледно-белый парень грубо схватил Хитер, и та, не удержавшись на ногах, повалилась на него, с растянутыми в широкой улыбке ярко накрашенными губами на коричневом лице. Правое ухо парня было утыкано булавками и покрыто спекшейся кровью. Травматический пирсинг. Очень в духе панка.

Как его звали? У меня в памяти застрял зазубренным осколком образ, болезненный и нечеткий. Твою мать! Месиво психологической грязи, в котором обыкновенно тонули мои школьные воспоминания, исчезло, оставив четкую картину того, как будет выглядеть лицо этого парня через три часа (залитое кровью). Я смотрела, как он дергается в такт музыке, такой сердитый и живой. Мне нужно было вмешаться. В противном случае произойдет что-то ужасное. Много всего ужасного. И все это приведет к изуродованному телу, которое лишили жизни и сбросили с моста.

Теперь, когда я находилась здесь, быть может, я могла исправить это повествование и сделать так, чтобы все было хорошо. Я протиснулась из толпы, прочь от смеха Хитер и своего собственного помолодевшего лица, на дорожку, ведущую к стоянке. Проходя мимо ларька с сувенирами, я ощутила болезненный укол ностальгии, прочитав широко известный в свое время призыв «Черной Образины»: «СДЕЛАЕМ ТАК, ЧТОБЫ КАЛИФОРНИЯ СНОВА СТАЛА МЕКСИКАНСКОЙ! ОТСОСИ МОЙ ПЛАСТИКОВЫЙ ЧЛЕН! ШЛЮХИ ВСЕХ СТРАН, ОБЪЕДИНЯЙТЕСЬ!» Наконец я добралась до своей взятой напрокат машины. Музыканты еще не начали исполнять на бис – это давало мне достаточно времени, чтобы