Журнал «Вокруг Света» №02 за 1991 год - Вокруг Света

Недавно я получил письмо от военврача, служащего на пограничном корабле «Имени XXVI съезда КПСС». Он присматривал тогда за здоровьем «арестованных», подкармливая их апельсинами и давая читать, чтоб не падали духом, кое-какую имеющуюся у него литературу. О норвежце Бьерне он остался очень высокого мнения: тот с первой же попытки выжал ручным динамометром пятьсот килограммов. Такою силой руки не многие силачи могут похвастаться.

Прощаясь, писал в письме доктор, вся команда «Гринписа» вышла на вертолетную площадку, и, как это принято у них, все стали прыгать и размахивать руками. У границы в последний раз переговорили по радио и подняли вымпел «Счастливого плавания». Так и простились.

А мне припомнились слова капитана Ульриха, переданные по телефону программе «Время», что приходили они не для того, чтобы ссориться с советскими моряками или военными, а только лишь для того, чтобы протестовать против проведения ядерных испытаний.

Ушел «Гринпис», а я не могу отделаться от мысли: вместе с нашей Ассоциацией «Спасем мир и природу» на деревянных кочах и парусных старинных судах, которые с такой охотой сейчас строит наша молодежь,— двинуть бы на Новую Землю! Не должна она принадлежать только военным, можно на ней жить, и охотиться, и любоваться непревзойденной северной красотой. Может она еще служить людям не только как военный полигон. Не одному же «Гринпису» протестовать за всех нас против ядерных испытаний.

Борт судна «Гринпис» — Москва

 

В. Орлов, наш спец. корр. Фото автора

Кумык из рода Половецкого, или Открытие самого себя

В дали, в розовом тумане восходящего солнца, среди степи виднелось что-то неясное, огромное: не то синеющий лес, не то застывшее облако. Но то был не лес. И не облако.

— Яхсай, — безразлично произнес шофер. И я почувствовал, как заколотилось мое сердце.

Вот уже обозначились дома. Много низких домов с покатыми крышами, с огромными верандами, окруженные садами. Вот уже ясно различались трубы, над которыми зависли белые клубы дыма... А сердце не унималось, искало выход наружу.

Аул Аксай — родина моих предков. Здесь родился мой прадедушка Абдусалам Аджиев (Пусть простят меня предки, ведь по кумыкским обычаям я не имею права называть старших полным именем. А как иначе рассказать нашу историю?), и все радовались его появлению: без устали палили из ружей в воздух, гарцевали, праздновали несколько дней подряд, как велел обычай, — человек родился! Сюда, в Аксай, прадедушка привез свою первую жену — чеченскую красавицу из рода Битроевых, Батий, а всего у него было четыре жены, Батий была старшей. Первенца они назвали Абдурахманом, в честь моего прапрадедушки, потом у них родилось еще одиннадцать детей, но лишь шесть выжили. Среди них — Салах, мой дедушка. А вот дети Салаха родного Аксая уже не знали. Дядя Энвер родился в Санкт-Петербурге, потому что там дедушка учился на инженера, там он и женился. Отец мой увидел свет в Темир-Хан-Шуре, тогдашней столице Дагестана, где ненадолго поселилась после Петербурга молодая семья инженера, ведь бабушка закончила консерваторию, была пианисткой, а в Аксае ей не хватало бы общества. Тогда окружению придавалось очень большое значение...

С тех пор столько воды утекло. Далеко разбросала плоды наша аксайская яблоня. Когда я ехал в аул, то не знал о ее щедрости, даже не догадывался — в нашем доме, как и во многих других домах, не принято было вспоминать. Никогда! Ничего!

Я родился и вырос в Москве, закончил университет, защитил диссертацию, объездил страну вдоль и поперек и всю свою жизнь верил, что история фамилии Аджиевых началась после 1917 года... Долго же тянулась болезнь.

К счастью, есть голос крови! Искать, свои корни я и поехал в Аксай, старинное кумыкское селение на севере Дагестана.

Когда побываешь там, то невольно задумаешься: а верно ли, что Дагестан зовется «страной гор»? Лишь половина республики гористая, другая половина — Кумыкская равнина, где земля будто разглажена ветрами, будто распахнута солнцу — открытая, гостеприимная, добрая. Такие же и люди, веками живущие здесь.

Степной Дагестан... Что известно о нем сейчас? Да и вообще кто-нибудь вне Дагестана слышал о кумыках — моем древнем народе с разбитой судьбой? А ведь еще сто лет назад наш язык был языком общения на всем Северном Кавказе. Из далеких горных селений приходили в наши аулы учиться кумыкскому языку и культуре...

Понимаю, рассказывать о своем народе крайне сложно — всегда рискуешь либо что-нибудь упустить, либо, что вероятнее, преувеличить. Поэтому буду говорить больше о своей фамилии, когда-то очень знатной и уважаемой в Дагестане, об Аджиевых, о том, что сделали с ними. К сожалению, наш род разделил судьбу кумыкского народа. И это, увы, не преувеличение.

Брокгауза и Ефрона, вернее — их знаменитый Энциклопедический словарь, нельзя упрекнуть в предвзятости. Меня — можно. Поэтому поведу свое «кумыкское» повествование именно с этого классического словаря.

«В кумыкских песнях отражается нравственный облик кумыка — рассудительного и наблюдательного, со строгим понятием о чести и верности данному слову, отзывчивого к чужому горю, любящего свой край, склонного к созерцанию и философским размышлениям, но умеющему повеселиться с товарищами. Как народ более культурный, кумыки всегда пользовались большим влиянием на соседние племена».

Так писали о моих предках в XIX веке.

Аджиевы — род воинов, потомственных военных, поэтому к имени мужчины полагалась приставка «сала» — Абдусалам-сала. Любовь к оружию, к лошади, к простору приходила к ним вместе с молоком матери, а уходила только вместе с душой... Ведь предками всех кумыков были вольные половцы — гордые степные кочевники.

Здесь я отойду от своей родословной, чтобы взглянуть на ту благодатную почву, которая кормила наши корни, растила их: половецкий пласт нашей истории слишком мощный, чтобы не заметить его. Кто же такие половцы? Откуда?

Сегодняшняя официальная наука утверждает, что кумыки — как народ — появились только в XIII веке. Ученые же прошлого столетия считали иначе, полагая, что предками современных кумыков были половцы. Ныне того же взгляда придерживается видный советский этнограф Лев Николаевич Гумилев, который вообще по-новому прочитал всю отечественную историю, справедливо начиная ее именно с половецкой страницы.

Я склонен разделить точку зрения Л. Н. Гумилева, может быть, кому-то и кажущуюся спорной. Меня же она привлекает тем, что не ограничивает историю многих народов, в том числе и кумыков, лишь считанными столетиями.

...Необычный жил народ. Странствующий. Тесными и душными казались ему каменные коридоры городов, и люди предпочли дома на колесах — кибитки. Половецкий город быстро вырастал, быстро и исчезал, со скрипом переезжая на новое место. Каменные дома, считали кочевники, вредны для здоровья. И неудобны для странствий.

 

Половцы не вели летописей. Свои глубокие чувства, воспоминания они передавали в песнях.

Свободные, словно ветер, пронеслись они по жизни, почти не оставив материальных следов на дороге времени... А как упрекнуть ветер за его норов, за то, что он такой, какой есть?

Но звуки-записи стирает время, вот почему о половцах известно больше по воспоминаниям соседей, по скромным археологическим находкам, к тому же слишком отрывочным, чтобы рисовать картины их вольной жизни. И тем не менее откуда они пришли?

Еще за тысячу лет до нашей эры, вблизи Алтая, в самом центре Азии жили племена «светлокожих, светлоглазых, светловолосых», поразивших воображение древних китайцев — видимо, по причине несходства с их внешностью. Китайцы их называли динлинами, а другие народы — курыканами. Как они сами называли себя? Неизвестно. Возможно, кипчаками. Видимо, то были родичи киммерийцев и скифов, живших когда-то в тех же местах.

Кстати, слово «половец» и по-древнерусски означает желтый, соломенный цвет, цвет «половы». Есть слово «куман», которым называли половцев их западные соседи и которое тоже означает желтый. Еще есть тюркское слово «сарык», им называли половцев некоторые их восточные и южные соседи, значение все то же — желтый, белый, бледный.

Среди кумыков многие похожи на «светлокожих, светлоглазых, светловолосых» соседей древних китайцев. Я бы мог предложить описание своей внешности или внешности моей сестры, и эти описания точно укладывались бы в те, что оставили древние китайцы, персы, египтяне, русские и другие соседи половцев. Даже такие детали, как короткие ноги или широкий нос, и те совпадают...

Но как попали бледнолицые азиаты в степи Европы и даже в Египет? О-о, тут целая история.

...Пришло время — и медленно, словно ледник, двинулись с предгорий Алтая племена половцев. Страшная сила пришла в движение. Кочевники смяли прежних хозяев степи — племена сарматов, аланов, печенегов — и утвердили за собой огромное пространство от озера Балхаш до Дуная. Дешт-и-Кипчак назывались тогда эти земли. «Половецкое поле»— говорили потом о них на Руси.