Журнал «Вокруг Света» №02 за 1991 год - Вокруг Света

Интересно наблюдать реакцию людей, которые узнают о целях моей поездки в Петрозаводск. По-моему, это многое говорит о собеседнике как о человеке. Ребята моего возраста, как правило, встречают известие о робинзонаде потоком шуток и острот. Тут же составляют предполагаемый сценарий дневника: «День 20-й. Дожевал последние шнурки. День 21-й. Взялся за ботинки. День 22-й. С ботинками покончено...» — и так далее. Чем младше собеседники, тем больше в шутках слышна нотка зависти. Почтенные взрослые в открытую спрашивают: «Зачем тебе это надо? Жил себе и живи спокойно, думай о будущем...» Родители мои тоже не исключение. Как правило, в таких случаях спорить бесполезно. Интересно, что первый аргумент «против», который они выдвигают, — это: «Зачем тебе нужна тридцатидневная голодовка?» Будто весь смысл существования состоит в том, чтобы набить желудок. Иногда даже доходило до смешного: «А где ты там будешь спать? А вдруг заблудишься?» Поначалу я спорил, доказывал, что вся прелесть робинзонады именно в этих трудностях и лишениях, что жизнь в комфорте глупа и бесполезна, но потом понял, что человек, всю жизнь проживший в тепле города, человек, который никогда не проваливался под лед в ледяную воду, не был покусан муравьями и опален горячим солнцем, никогда меня не поймет и не откажется от пышного торта, чтобы съесть полусырую-полусгоревшую картофелину из костра... Таких людей не убедить даже в том, что лесная среда для человека более естественна, нежели городская, потому что люди вышли из леса и должны вернуться туда (не в такой, конечно, экстремальной форме, как робинзонада). Плохо, что этих людей большинство, и не дай Бог единицам «безумцев приключений» приобщиться к этому большинству.

День первый. 8 июля. Воскресенье.

Итак, я на острове, отрезанный от всего мира. После продолжительных скитаний на моем корабле по бушующему морю Белому я потерпел крушение у скалистых берегов этого острова и оказался на нем вместе со своим другом... Или — мой утлый плотик после крушения в открытом море большого судна наконец-то нашел свое пристанище здесь, на этом необитаемом острове, населенном неведомыми птицами и зверями... А если серьезно, то сегодня утром меня и моего собрата по робинзонаде Артура Лузгина высадили на западном, каменистом берегу вытянутого, как стрелка компаса с юга на север, острова Абакумиха. Старый баркас остановился от берега метрах в ста. Мы перебрались в синюю моторку «Кемь-Каяни», возбужденные приближением долгожданного события, держа в руках завернутые в плащ-палатку НЗ и наш минимум запасов. И вскоре уткнулись в серые валуны Абакумихи.

Немного поразмыслив, решили идти на южную часть острова, более лесистую и крутую, к которой примыкал еще один крохотный островок, состоящий в основном из громадных валунов. Между Абакумихой и островком тянулась песчаная коса, образуя две небольших бухты и вполне сносный пляж. Но нас привлекло не только это. Еще на подходе к Абакумихе один щетинистый мужичок, вероятно, из команды баркаса, пространно намекнул, что этот островок будет нам очень интересен. Все попытки вытянуть из него еще что-нибудь не увенчались успехом. Предстояло выяснить ценность островка самим.

Мы обосновались у небольшого давнишнего очага в южной части Абакумихи. И тут же решили обследовать побережье.

Остров Абакумиха оказался невелик, мы обошли его часа за три. Северный берег представлял собой монолитную пологую стену серого камня. «Ни ложбиночки пологой, ни тропиночки убогой». Этот берег можно было бы окрестить Берегом смерти, если бы не пернатые. На каждом шагу мы вспугивали стаи уток и чаек. Правда, взлетали они на изрядном расстоянии от нас — не метнуть ни камня, ни топора. В одном месте я даже загнал в воду тюленя. Заметил его, лишь когда подошел почти вплотную: серый, округлый, он мало чем отличался от окружающих камней.

Каменистые откосы, отвесные стены, скальные уступы окаймляли почти все побережье острова. Растительность была лишь в центральной части и подходила почти вплотную к морю только на южной стороне.

По дороге, вспоминая наставления инструкторов, мы собирали, так сказать, следы антропогенного воздействия. В результате возле очага оказались старая лыжа с порванным креплением, детский пластмассовый пароходик, розовая ножка куколки, кожаный порванный сапог, масса поплавков от сетей и так далее. В чем, в чем, а в следах человека на Абакумихе недостатка нет! К тому же во время обхода мы установили, что весь берег буквально усыпан бревнами и досками, вероятно, оторванными где-то от пирсов и принесенными сюда морем.

Окинув взглядом завалы бревен, мы решили ставить сруб. Дело не легкое, особенно в первый раз. Перетаскав около двадцати бревен, взялись за топор. Я моментально набил себе мозоли от резиновой ручки топора. У Артура были перчатки. Проработав около пяти часов, мы поставили только треть сруба, но устали изрядно, тем более что последнюю ночь почти не спали. Решили немного отвлечься и занялись проблемой: чем бы пообедать? Артур, раздевшись, вошел в воду залива в надежде отыскать желто-бурые длинные листья ламинарии, которые можно употреблять в пищу сырыми. Я же, заострив тонкую палку, гордо окрестил ее гарпуном и отправился за рыбой. Но увы! Рыба замечала меня раньше, чем я успевал воткнуть в нее свой гарпун. Артур, набрав листьев ламинарии, развесил их на ветвях и спустился к воде отмыть от грязи стеклянную банку, найденную на северном берегу Абакумихи. Закинув свой гарпун подальше, я вернулся к очагу и принялся за огонь. Через несколько минут услышал голос Артура. Оказалось, он наткнулся на заросли мидий-ракушек. Питательнейшая вещь. Через несколько минут мидии варились в котелке с морской водой, и еще через несколько минут мы их с аппетитом поглощали.

Во время осмотра острова я сорвал несколько желтых веточек зверобоя. Нарвав еще брусничных листьев, разложил травы на плащ-палатке, а Артур, взяв котелок, отправился на поиски пресной воды вдоль западного побережья. Там, где начинался северный монолит, мы в расселинах видели множество луж с водой, вполне пригодной для питья. Вскоре Артур вернулся. Пахучий зеленоватый отвар был приготовлен в течение двадцати минут.

День был на исходе. Настала пора позаботиться и о крыше. Быстро соорудив навес из досок и клеенки, мы покрыли его плащ-палаткой, перенесли под навес все вещи, которые могли намокнуть, и улеглись спать. Тотчас нас окружил писклявый рой комаров... Так закончился наш первый день на острове Абакумиха.

День второй. 9 июля. Понедельник.

Проснувшись в полдень, сварили оставшиеся от вчерашней пирушки мидии. Несколько штук отложили в сторону. Еще вчера появилась мысль попробовать половить на них рыбу. Снасти у нас были, удилище я быстро вырубил из сухой сосенки, и Артур отправился на промысел. А я взял котелок и пошел за водой на примыкающий к Абакумихе островок. Во время вчерашнего беглого обследования мы видели там лужицы пресной воды; островок был гораздо ближе, чем то место, где Артур брал воду. Обойдя пару луж, я заметил несколько маленьких и вполне чистых водоемчиков, что цепочкой тянулись к морю. Кое-где на голом камне можно было различить узкую темную бороздку стекающей воды. Так вот в чем ценность этого островка! Здесь били самые настоящие пресные ручьи. Теперь мы были фактически освобождены от ежедневного хождения по камням Абакумихи за километр от дома. Вернувшись, я бросил в котелок несколько кристалликов марганцовки, отпил немного и принялся за работу.

Артур вернулся ни с чем, сказав, что в прозрачной воде его удилище легко заметить. Снова принялись за строительство дома. Перчатки на сей раз поделили. Было очень жарко. Каждые полчаса я спускался к морю, чтобы намочить верхнюю одежду. В первый день я неосмотрительно снял с себя почти все, и теперь плечи мои изрядно горели.

Когда уже близился прохладный комариный вечер, с Артуром случилось ЧП. Работая топором, он после какого-то неловкого удара вонзил лезвие в ладонь левой руки. Мягкая плоть была рассечена почти на сантиметр в глубину. Крови было немного. Артур держался на редкость спокойно. Я быстро вскрыл пакет с медикаментами, извлек бинт, ампулы с йодом. Обработав рану, наложил тугую повязку. Рана была не из легких, поэтому, немного поспорив, решили сделать вызов.

В снаряжении, которое нам выдавалось при высадке, были две ракеты, подобные новогодним хлопушкам, но гораздо больших размеров. С замирающим от волнения сердцем я вышел на берег моря, поднял ракету, рассчитав на глазок угол наклона против сильного ветра. Красный огонек с шипением взвился вверх, оставляя сизый, быстро уносимый ветром след. По нашим расчетам, прийти к нам должны были не раньше, чем через полчаса. Чтобы не терять время даром, я продолжил работу.

...Эти строки я пишу поздно вечером, плача от дыма и отмахиваясь от комаров. Артур с перебинтованной ладонью сидит рядом. Никто к нам так и не приехал, не прилетел и не приплыл. Вероятно, наш сигнал просто не заметили. Что ж, может, это и к лучшему. У нас еще есть одна ракета, но стоит ли ее использовать? Если бы приехал врач, Артур вряд ли бы остался на острове. Впервые я задумался, каково мне будет одному на Абакумихе. Остров, совсем недавно представлявшийся мне невероятно живописным, показался унылым и безрадостным. От одной мысли, что много дней мне придется одному смотреть на эти острова, покрытые мрачным сосновым лесом, на это однообразное море, на это солнце, гвоздем торчащее посреди противного голубого неба, стало не по себе. Артур должен остаться. Лишь бы не было заражения, тогда уже вызывать врачей просто необходимо. Поблизости есть много сфагнума, ранозаживляющего, обеззараживающего мха. Можно использовать его. На юго-западном берегу Абакумихи я видел маленькие листья папоротника — тоже вполне пригодны для этого. Нужно сделать все, чтобы рана затянулась.