Девушка с глазами цвета неба - Элис Петерсон

– Если ты немедленно не выйдешь оттуда, не будет тебе никакого «слаш паппи»[3]. – Финн как-то принес мне книгу под названием «Твой ребенок подражает тебе». Автор (ее веселая улыбка сияла с задней стороны обложки) сообщила мне, что я не должна прибегать к шантажу или подкупу, чтобы заставить ребенка хорошо себя вести; а если я прибегаю к таким сомнительным приемам, то я и сама ничем не лучше своего ребенка.

Джордж промчался мимо меня в отдел фруктов и овощей.

Я толкала свою тележку, и мне казалось, будто это не тележка, а огромный краб. Мне надо было принять решение – то ли сдаться и родить Финну еще одного ребенка, то ли настоять на своем.

Джордж скрылся из вида.

У меня никогда не бывало задержки.

Я вспомнила, как месяц назад звонила в регистратуру поликлиники. Как раз перед тем, как поехать на выходные к родителям в Дорсет. Ситуация была идиотская.

– К сожалению, миссис Гринвуд, сегодня у нас нет талонов. Пожалуйста, попробуйте позвонить завтра утром в восемь тридцать.

Я послушно позвонила утром. Занято. Я звонила, звонила и слушала одну и ту же мелодию, звучавшую словно похоронный марш. Наконец, в 9.10 я дозвонилась. И что же?

– К сожалению, сегодня утром у доктора все занято. Пожалуйста…

– Но я сегодня уезжаю. Вы можете как-нибудь найти для меня окошко? Я сорок минут до вас дозванивалась.

– Сегодня утром невероятно много народу.

– Мне только выписать рецепт, – возразила я. – Больше ничего.

– Позвоните в два тридцать; возможно, доктор найдет для вас время во второй половине дня.

– А этим утром меня больше никто не может принять?

Я услышала стук клавиатуры.

– Нет, все занято. Сейчас много больных. Эпидемия.

– Какая идиотская система!

Сотрудница регистратуры обиделась.

– Все ваши замечания вы можете оставить на сайте поликлиники.

* * *

Я улыбнулась, вспомнив тот вечер в родительском доме. Мама с папой и Джордж отправились спать, а мы с Финном еще сидели на кухне возле окна, на удобном диванчике. Это мое любимое место, где я всегда чувствовала себя комфортно. Я положила ноги на колени мужа и взяла первый попавшийся глянцевый журнал. Финн тут же вырвал его из моих рук.

– Эй! Я его читаю, – возмутилась я.

– «Как добиться максимального эффекта от оранжереи», – прочел Финн вслух и тут же захлопнул журнал. – Впрочем, Джози, у нас ведь ее нет.

Я пожала плечами.

– Мы построим оранжерею, когда переберемся за город. Я буду выращивать томаты.

Финн всегда был дитя города. По его словам, он испытывал панический страх перед зелеными долинами и лесами.

Потом он неторопливо расстегнул молнию на моих черных сапожках и ласково погладил мои ноги. На мне были черные колготки с ромбовидным узором. Он массировал мне икры, поглядывая на меня.

– Не останавливайся, – попросила я, откинувшись на спинку дивана.

Его ладонь двигалась все выше по внутренней стороне моей правой ноги. Вдруг хлопнула дверь родительской спальни. Мы затаили дыхание и переглянулись, снова почувствовав себя подростками. Я приложила палец к губам. Под отцовскими шагами заскрипели ступеньки, потом половицы в коридоре. Я знала, что это был папа, потому что шаги были более тяжелыми и размеренными, чем мамины. Между тем моя юбка задралась до бедер; руки Финна гладили мне ляжки и стягивали с меня колготки. Я выгибала спину, извивалась, помогая ему. Мы снова услышали шаги. Папа поднимался по лестнице в спальню.

– Не забудьте выключить потом свет, когда пойдете спать! – крикнул он с верхней площадки…

– Не забудем, – крикнул в ответ Финн и с преувеличенной лихостью швырнул на пол мои колготки. Я громко рассмеялась, вспомнив об этом.

– Ма-а! Почему ты смеешься? – спросил Джордж, дергая меня за рукав.

– Ничего. Принеси коробку молока с зеленой крышкой и сырную соломку, ладно? – Я снова погрузилась в свои мысли.

Я вспомнила, как заняла более удобную позу, лицом к Финну, и расстегнула его ремень. Он выскользнул из петель на джинсах и упал на пол. Я подняла руки, и Финн стянул с меня свитер.

– Твоим колготкам скучно и одиноко на полу, – шепнул он и посмотрел на мой поношенный лифчик, нуждавшийся в замене. – Вообще-то, ты могла бы надеть ради меня что-нибудь покрасивее. А этот надо скорее снять и выбросить…

Джордж подбежал ко мне без молока. Вместо этого он с восторгом сунул мне под нос компакт-диск – «Лучшее от Кайли». Еще он пытался удержать в руках сникерс, пакет с чипсами и шербет.

Я покачала головой.

– Это четыре покупки. Я разрешила одну.

Он бросил их в тележку.

– Я хочу все!

Я вынула сникерс и Кайли. Хотя Кайли мне нравится… – может, оставить? Нет, одернула я себя. Джордж выхватил у меня диск и снова бросил в тележку.

– Нет, – отрезала я, стараясь, чтобы мой голос звучал негромко и спокойно. Мимо прошел мужчина. Он что-то проворчал насчет избалованных в наши дни детей.

– НЕТ, ДЖОРДЖ! – резко и громко сказала я.

Сын заплакал. Можно было подумать, что я переехала тележкой Рокки и вернулась, чтобы полюбоваться на ущерб. Снова вокруг косые взгляды и неодобрительные возгласы.

«Не обращайте внимания. Если ваш ребенок устраивает сущий ад из-за сладостей, не идите у него на поводу», – советовала в своей книжке писательница.

Джордж пошел вразнос; слезы ручьем лились по его щекам.

– Я хочу диск с Кайли. Там есть песня «Локомоушн».

– Ладно, Кайли мы оставим, но это означает, что не будет сладостей.

– Но я хочу шербет! – продолжал ныть сын.

На нас оглянулась какая-то женщина. Вокруг нас с Джорджем уже собиралась толпа зевак, словно при автомобильной аварии.

– Я съем это не сразу, – настаивал сын, глядя на меня с мольбой. – МАМ, Я ХОЧУ ВСЕ!

Мне стало нехорошо. Снова меня преследовал этот навязчивый запах кофе.

– Ладно, бери все. – У Джорджа мгновенно высохли слезы, а на лицо вернулась улыбка, словно нарисованная чьей-то неторопливой рукой. Я продолжала толкать тележку.

– Моему папе нравится «Джемми Доджерс», – сообщил Джордж одной из продавщиц, когда мы пришли к полкам с печеньем. Он схватил пять пачек; еще пять упали на пол. Извинившись, я схватила его за руку и велела держаться за ручку тележки. Мне в ноздри бил запах кофейных бобов и теплого белого хлеба, свежего, только что из печи. Я закрыла глаза.

– Ма! – Наша тележка врезалась в стеллаж с кондитерскими товарами. Туда, где можно было самим взвешивать сладости. Разумеется, Джордж тут же с жадностью запустил руку в одну из коробок.

– Она что, не в себе? – неодобрительно пробормотал кто-то.

Я не могла пройти через все это еще раз. Я хорошо помнила, как маленькие ручки Джорджа цеплялись за прутья детской кроватки, как он тряс ее и орал так, словно я посадила его в клетку. Я родила не ребенка; это был дикий зверек, превращавший мою жизнь в ад. Сейчас я люблю Джорджа, но тогда…

Иногда я просто видеть его не могла.

Он вывинчивал прутья из кроватки.

Открывал окна. Пытался выпрыгнуть из них.

Пролил эмульсионную краску на новый ковер.

Отрывал от стены обои; срывал занавески. Снимал ручной тормоз. ДТП. Нас извлекали из автомобиля. Вызывали полицию.

Нет, я не хочу пройти через это еще раз. Не хочу и не буду. Я хочу жить нормальной жизнью. Хорошей жизнью! Я не хочу возвращаться в те дни.

В тележку падали сладости. Внезапно Джордж превратился для меня в абстрактную фигуру. Я хотела сказать ему, чтобы он перестал, но слова присохли к глотке.

– Ваш ребенок ужас что натворил, – сказала продавщица. – Почему вы не смотрите за ним?

– Никакой дисциплины в наши дни не стало, – сказал один из покупателей.

Я навалилась на тележку. У меня в голове стучал молот.

– Мне плохо… – только и смогла пробормотать я.

– Эй, кто-нибудь! Позовите врача! – закричала продавщица.

– Мамочка! Мам, прости. Я положу конфеты обратно. – Джордж ползал по полу. Я слышала голоса, но не могла сфокусировать взгляд на лицах.

У меня участилось дыхание. Мне стало жарко, закружилась голова. На лбу выступил пот.

* * *

Джордж ползал по дому, ломая все, что попадалось ему под руку.

Мы с Финном спорили.

Бессонные ночи.

Он обжег руку на огне.

Несчастный случай и «Скорая».

Антидепрессанты.

Мне сказали, что я плохая мать.

Я подумала, что я чудовищная мать.

И вот я снова не буду вылезать из выцветшего красного халата.

Конец моей карьеры.

Конец моей жизни.

* * *

Я всхлипнула. На мое плечо легла чья-то рука. Лысеющий мужчина с большим бейджем на белой рубашке протянул мне стакан воды. Я с благодарностью взяла его.

– Не хотите ли присесть? – спросил он. – Там за контролем скамейка.

Я выпила воду одним глотком. Живительная влага подействовала на меня, как шпинат на морячка Попая, героя комиксов. Нет, надо взять себя в руки и все выяснить до конца. Я выпрямилась.