Дикая магия - Джуд Фишер

Закончив свою речь, сейда прошла мимо них. Ее высокая фигура на миг закрыла вход в кузницу, а затем она исчезла из виду.

Никто не видел, как уходила сейда. Ни одна лодка не пропала с берега, ни одна лошадь не исчезла из конюшен. Тэм Лисица, главный в труппе актеров, с которыми Фестрин приехала в Камнепад, долго тер рукой нос, а потом в виде объяснения предложил следующее: «Лучше и не интересоваться, как сейды путешествуют по белу свету».

Катла провела два дня в постели. Сон ее был глубоким и крепким, как у больного ребенка. Она ненадолго пробуждалась, затем засыпала снова. Но на третий день, когда Аран пришел посидеть у ее постели, он увидел разбросанные по полу простыни, а башмаки Катлы исчезли со своего места у двери.

Аран прошелся по двору и осмотрел все постройки — безрезультатно. В конце концов он спустился вниз, к гавани, где Катла время от времени любила посидеть, болтая ногами над водой, однако и там не было никого, кроме рыбаков, которые, воспользовавшись ранним приливом, выводили лодки в море.

Он все равно дошел до конца мола и повернулся лицом к острову. Хозяйство его было невелико в отличие от некоторых других поместий вождей кланов в Эйре, зато есть хороший прочный дом, построенный из древесины с континента еще во времена прапрадеда Арана. На фундамент пошли камни, вырытые из окрестных холмов, а крыша по обычаю была выстлана торфом и дерном. Кольца дыма поднимались от центрального очага, огонь в котором поддерживался днем и ночью круглый год.

Мой дом, с гордостью подумал Аран, глядя на суету вокруг хозяйственных построек, на колышущийся от ветра ячмень, на белые пятнышки овец на горных пастбищах. После войны, когда он стал главой Камнепада, все находилось в состоянии разрухи и упадка, поля стояли невозделанными, постройки покосились. Аран Стенсон уделял мало внимания земле, предпочитая жить в море и «торговать», как он называл свое пиратское занятие.

Аран Арансон улыбнулся. Он выполнил долг перед кланом, и теперь Камнепад достоин гордости и восхищения. Потребовались долгие годы тяжелого труда. Аран собственными руками перестроил большую часть дома — и это в те дни, когда едва хватало на пропитание. Они с Верой потеряли пятерых детей, которые умерли при родах или от болезней. Аран заслужил уважение соседей, прославился честностью и справедливостью при разрешении споров, а ещё недюжинной силой. Он стал человеком, с чьим мнением считались.

Все эти долгие годы он нес груз ответственности. А теперь решил, что имеет право последовать за своей мечтой в поисках приключений, которых ему так не хватало в юности. Заветная мечта помогла ему вынести все трудности семейной жизни и скуку фермерства. Именно она придавала силы все эти годы. И теперь он возьмет свое.

Аран потрогал маленький мешочек, что носил на груди. В нем находился обрывок пергамента, древняя карта, он купил ее у бродячего торговца на Большой Ярмарке. Карта эта сулила богатства, о которых его предшественники не могли и мечтать. Аран понимал, что поиски сокровищ предстоят нелегкие, но его толкало вперед единственное желание: обеспечить себе и семье лучшую жизнь, чем они вели, возделывая землю, добывая редкий сардоникс из самого сердца острова и продавая его. Добыча сардоникса была делом трудоемким и дорогостоящим. Нет уж, хватит — один поход, немного удачи и мужества, хороший корабль, и он принесет своей семье верный достаток. Бера сможет жить как богатая женщина. Она ведь всегда мечтала об этом. Его сыновья приобретут целый флот из больших кораблей, будут плавать по Вороньей Дороге или, как Фент, совершать рейды на побережье Истрии. Потом выберут хорошие земли, женятся… А Катла… да где же она?

Аран рассеянно огляделся в поисках дочери; мыслями он давно уже был в далеких северных морях, там, где дрейфуют льды и плавают айсберги, где в таинственной мгле скрываются неведомые острова.

Эти мысли заставили его снова повернуться к океану. Аран смотрел, как последняя рыбацкая лодка покидает гавань, проходит мимо Зуба Пса, скалистого мыса, который служил наблюдательным пунктом — оттуда открывался отличный обзор на юг и на запад. На самой его верхушке выделялся одинокий валун, который едва удерживался над морем. Аран прищурился и неожиданно увидел там крошечную фигурку девушки с ореолом рыжих волос.

Катла!

Катла Арансон сидела на вершине Зуба Пса, направив взгляд на море. Она болтала ногами над водой на высоте трехсот футов, вниз то и дело скатывались камешки. Катла поднялась на рассвете, исполнившись энергией, природу которой едва ли смогла бы объяснить, и убежала из дома еще прежде, чем кто-либо из домашних успел проснуться. За последние несколько дней она столько увидела и услышала, что в голове образовалась жуткая неразбериха: разговоры Фестрин о магии Земли; планы отца привезти на остров королевского корабельщика для своего безумного плавания куда-то в северные льды; голос в ее мозгу, который гремел как гром… И что же это за сила такая, что вернула сейду к жизни?

Смысл последнего происшествия был так таинственен и непонятен, что Катла ни за что не хотела говорить об этом ни с одной живой душой до тех пор, пока не разберется во всем сама. Вот почему она убежала к морю и взобралась на самую вершину горы.

Лазание по горам всегда приводило ее мысли в порядок, заставляло забыть о неприятностях. Особенно для этого подходил головокружительный подъем на почти отвесный Зуб Пса — тут требовалась предельная сосредоточенность.

Она подняла больную руку и принялась сгибать ее. Катла все еще не могла поверить в то, что это чудо на самом деле произошло. Вместо обгоревшей культи теперь снова были пять здоровых пальцев, хотя ещё бледных и тонких, если сравнивать с другой загорелой и мускулистой рукой. Да, трудно было поверить, что она исцелилась. Еще труднее верилось в то, что она исцелила себя сама. Это было настолько удивительно и странно, что Катла то и дело поглядывала на руку, ожидая увидеть прежний кошмар. Потом решила больше не думать об этом, не искушать судьбу, не вспоминать, для какого ничтожного существа было сотворено столь грандиозное чудо.

Катла положила руку на холодный камень, и по пальцам вдруг пробежала мелкая дрожь. Потом она усилилась и переросла в горячее жжение, которое охватило всю руку, затем плечи, шею и голову и в конце концов все тело, словно камень говорил с ней на языке, который понимала лишь ее кровь, на языке, напоминавшем разряды молнии. И это озадачило Катлу больше всего.

Горы всегда были ее единственным убежищем, там она могла скрыться от нудных домашних обязанностей и настойчивых попыток матери сделать ее похожей на девушку из хорошей семьи. Она стремилась в самые недоступные места острова, куда никто не смог бы последовать за ней. Для Катлы было особым удовольствием смотреть сверху на спины пролетающих чаек, понежиться на нагретом солнцем уступе рядом с галками и глупышами, понаблюдать за жителями Камнепада, ни о чем неподозревающими. Она одновременно училась контролировать свои малейшие внутренние движения и давала волю самым необузданным эмоциям.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});