Комната по имени Земля - Маделин Райан

пыталась догнать ее, преследующую парней-спасателей на пляже, а меня захлестывало волной. Волны, будь они неладны, словно понимали, что происходит, и без обиняков говорили мне об этом.

Стой.

Ей нравилось ходить со мной на вечеринки, ведь ее тело говорило противоположному полу гораздо больше, чем мое. Ее высокие скулы, белокурые волосы и большие сиськи просто призывали к увлекательной беседе. Хотя этот стереотип ей претил. Ей не хотелось, чтобы ее считали только игрушкой. Поэтому она старалась перепить парней в алкогольных турнирах, в которых я отказывалась участвовать, и отпускала всякие двусмысленные шуточки про секс, которые я просто не понимала.

Я жила стихами, она — политикой. С девственностью она рассталась только потому, что просто хотела расстаться с нею. Я же — потому, что звезды светили слишком ярко, а я была влюблена.

Однажды ей приснилось, будто она соревнуется с толпой женщин за главный приз — парня, который ей нравился. Наутро мы с ней встретились в кафешке, чтобы позавтракать, она заказала себе соевый латте и яичницу с бездрожжевым хлебом и спросила меня, что бы это значило. Как ее извечная прорицательница, я осторожно начала говорить ей, что, похоже, ее сон отражает то, что она позволяет мужским прихотям диктовать правила своей жизни и состязается с другими женщинами. Она взглянула на меня, улыбнулась и ничего не сказала. Ей нравилось, когда кто-то видел именно ее, а не то, что в ней видели другие люди. И меня это всегда восхищало.

Сегодня на вечеринке ее не будет, потому что она замужем за ипотекой, двумя собаками, двумя машинами, одним ребенком и еще одним, который вот-вот родится, безработным мужиком, который по субботам играет в гольф, и большим плазменным теликом, который работает фоном, когда я заглядываю к ней поболтать. И мне так никогда и не удалось найти кого-то еще взамен нее, чтобы ходить по вечеринкам. Просто потому, что, пока она бегала за парнями-спасателями и соревновалась с другими девчонками, она украла мое сердце. И не отдает.

4

Так что сейчас я хожу по вечеринкам одна. Ну, чисто технически одна, хотя одинокой при этом себя не чувствую. Наоборот, все вокруг оживает, когда я чисто технически одна.

Сегодня, например, моя вечеринка началась в ванне. Я нежилась в теплой воде с минеральными солями, касторовым маслом, витамином С, водорослями, эфирными маслами, диатомитовой землей, содой и лепестками пионовидных роз. Эти розы вообще единственные цветы, которые я выращиваю в своем саду и с которыми чувствую свое глубочайшее родство. Знаю, знаю. Жермен Грир[1] сказала бы мне: «С чем же еще может сравнивать себя женщина, как не с розой», а я бы ответила: «А то, Жермен». Пионовидные розы — мои девочки-подружки.

Одни из них нежно-розовые, точно ангельские щечки, и пышные, как юбка феи-крестной, другие — чудесного лососевого с прожилками цвета. Еще есть электрически-желтая «Клэр де Люн», роскошное коралловое ожерелье, только-только расцвела роза цвета фуксии и еще одна, такая белоснежная, точно свадебный наряд. И все эти девочки как будто кружат в каком-то безумном хороводе, и их наряды перетекают с какой-то дикой энергией. Я повесила там гамак — прямо в саду, чтобы напитываться их состоянием, когда мне это необходимо. А необходимо мне это постоянно, каждый день.

Еще я добавила в ванну несколько капель эфирного масла бергамота, сандалового дерева и герани, потому что в этом сочетании они наполняют воздух древнеегипетским ароматом. Во всяком случае, мне кажется, именно такой аромат стоял в покоях фараонов. Надеюсь, что такой.

Древний Египет — то самое место, где бы мне хотелось побывать, будь пространство и время трехмерны. Но я не летаю на самолетах, потому что не понимаю, как они устроены. Я могу понять, как летают птицы и насекомые, потому что их создала природа, она же и придумала этот способ передвижения для них. А самолеты придумали люди. Я не доверяю тому, что делают или изобретают люди. Только на природе я чувствую себя в безопасности. Ведь ее можно увидеть, потрогать, попробовать, понюхать, услышать. И эта простота успокаивает меня.

Любое время года похоже на учителя, который аккуратно и нежно сопровождает меня повсюду. Австралийское Рождество становится самым главным уроком, потому что оно — летнее. Сейчас сочельник, и это прекрасно. Я никогда не видела белого Рождества. Да и не хотела бы. Каждый день начиная с первого декабря я лежала в гамаке в своем саду и чувствовала, как впитываю все отрицательные ионы. Я обливалась солнцезащитным кремом, который приготовила своими руками — миндальное масло, кокосовое молочко, оксид цинка, семена малины, масло ши и семена моркови, — и жизнь обретала смысл. Мир со всеми его заскоками больше не казался мне непонятным и нелепым. Да это же очевидно! Конечно, я по-прежнему живу в нем, а где бы мне еще жить?

Но я слишком долго валяюсь в траве на лужайке и от этого чувствую себя совершенно дезорентированной: у меня нет ни начала, ни конца, вокруг все движется и вибрирует, а я проваливаюсь в небо. И вот тогда я вспоминаю, что земля и небо — мои настоящие и мать, и отец, и любовник, и тогда я снова успокаиваюсь.

Сегодня, например, моя вечеринка началась в ванне. Я нежилась в теплой воде с минеральными солями, касторовым маслом, витамином С, водорослями, эфирными маслами, диатомитовой землей, содой и лепестками пионовидных роз. Эти розы вообще единственные цветы, которые я выращиваю в своем саду и с которыми чувствую свое глубочайшее родство. Знаю, знаю. Жермен Грир* сказала бы мне: «С чем же еще может сравнивать себя женщина, как не с розой», а я бы ответила: «А то, Жермен». Пионовидные розы — мои девочки-подружки.

5

Пару лет назад я устроила алтарь в дальнем углу своего сада, потому что моя шаманка велела мне это сделать. Я подобрала камень лингам на ее холме, и тогда она сказала: «Это означает, что тебе нужно устроить алтарь в своем саду».

Лингам окружен бледно-розовыми восковыми цветами, которые выглядят как пластмассовые, тут же растет совершенно инопланетное дерево варатах с ярко-красными кисточками соцветий, еще алтарь заполнен малахитами, опалами, алмазами, специальными курительными палочками, листьями эвкалипта, разноцветными перьями розеллы и какаду. Гематит и яшма, выложенные вокруг алтаря, защищают его и наполняют энергией самым мирным и ненасильственным образом. В центр я поместила фотографию моей семьи, акварельный портрет Свинтуса, который нарисовала сама, и плакат с автографом Хита Леджера. Он мой