Комната по имени Земля - Маделин Райан

пренебрегать его красотой, нашел ей самое лучшее применение. У него были карамельного цвета волосы, кожа и глаза, он много говорил при помощи рук и в конце концов начал целовать мой клитор на ступеньках бассейна. Он забыл о том, что надо дышать, как забыл и о том, что нам необходимо познакомиться. Его это совершенно не волновало.

Мы пришли ко мне домой, потрахались, а после восхода, но еще до того, как я приготовила на завтрак омлет с тофу, расстались, чтобы больше никогда не увидеться.

16

Наверняка французская аристократия наряжалась как бездомные и закатывала эпические балы. Хотя если бы вы спросили об этом кого-нибудь на «заброшке», сомневаюсь, что они знали бы об этом. Ведь большинство приглашенных было из очень привилегированных слоев, а такие люди обычно не стремятся узнать о чем-то и докопаться до сути.

Привилегированность обычно возникает в результате завоеваний и кражи, создания подделок и зарабатывания на их продаже, а потом это же самое — завоевание, воровство, создание подделок, продажа и заработок — выходит на новый уровень.

Австралия — одна из самых привилегированных стран мира. Здесь подают национальные символы к чаю, убивают коал, продвигаясь вглубь, сносят здания, внесенные в список культурного наследия, и на их месте возводят многоэтажные жилые комплексы, разрушают Большой Барьерный риф ради строительства угольных шахт; здесь пособие по безработице осталось на уровне двадцатипятилетней давности, мы завозим сюда туристов и позволяем им вытаптывать национальный парк Улуру — Ката-Тьюта, но не предоставляем убежища беженцам.

Для нас нет ничего святого, кроме денег и того, что мы белые. Нам плевать на то, что у нас есть. Мы безответственно используем наши так называемые привилегии, поэтому и выглядим не очень-то и привилегированными.

Мне всегда страшно при встречах с аборигенами. Я не знаю, как навести мосты между мной и ими. Увидев их, я сразу ощущаю свою неуместность и нелепость. Это так абсурдно — мое пребывание здесь. На самом деле я должна бродить где-нибудь в Северном полушарии, плести венки из ромашек и доить коров.

Все, что я могу предложить австралийской земле, — только перестук моих шпилек по тротуару, когда приближаюсь к этому жутковатому дому. И каким зловещим ритмом наполняет воздух этот звук. Наверное, стоило бы сказать спасибо какому-нибудь толстому мужику средних лет, вроде Альфреда Хичкока или Педро Альмадовара, за то, что он сделал синонимом тайны и женской силы нечто столь разрушительное, как шпильки.

О, боже. Мое сердце всегда начинает бешено колотиться, когда я приближаюсь к тому, что скоро все узнают о моем существовании. Сегодня меня защищают доспехи, сияющие изумрудами, гранатом, жемчугом, хризолитом и лазуритом. А во время месячных к ним добавляется еще и лунный камень.

Я прямо вижу мягкую ауру цвета розового золота, которой светится мое тело, как она сверкает и отбрасывает прочь всю негативную энергию, трансформируя ее в нечто полезное Земле и всем ее обитателям, перерабатывая ее для вторичного использования.

Ворота со скрипом отворяются, но я не могу закрыть их как следует, поэтому оставляю открытыми. Я иду по освещенной чайными свечами дорожке, но тут срабатывают сенсорные датчики и совершенно неромантичный яркий свет ослепляет меня. На входной двери я вижу записку: «Обойди дом / не бросай бычки через забор, как в прошлый раз / с Рождеством, твою мать / мы следим за тобой». Однако я все делаю иначе.

Я твоя, вечеринка. Встречай меня.

17

Я стою на улице, и мне нечего и некому сказать. И мне это нравится, ведь так я кажусь более интересной. Удивительно, как можно заинтересовать других обычным молчанием.

Я прислонилась к забору и сама себе сказала спасибо, потому что взяла водку, мартини, оливки и зубочистки, чтобы получать удовольствие от того, к чему привыкла и что мне действительно нравится. Я не пью ни пиво, ни перебродивший виноградный жмых со следами кислого молока или яиц, который продают в коробках в виде дешевого вина. Но мне же надо вписаться в эту мрачную вечеринку и хоть как-то украсить ее.

Многие на вечеринках «употребляют» наркотики, но у меня никогда не появляется желание их «употреблять». Один друг сказал мне однажды, что я и так живу в своих фантазиях, поэтому мне не нужно ничего «принимать». Опыт, который я получаю, и без того психоделический и наполненный чувствами.

Точно так же мне не нравится благодарить кого-то или что-то за пережитое мной прошлой ночью. Наоборот, я хочу, чтобы моя жизнь и все, что в ней есть, было только моим. И не хочу оставаться в долгу ни перед кем — ни перед лабораторией, ни перед случайным свидетелем, гуру, доктором или парнем, который варит наркоту в своем подвале. Я хочу принадлежать только самой себе.

Однажды мне нужно было получить какую-то медицинскую справку. Докторша спросила меня, принимаю ли я рецептурные препараты. Успокоительное, например, или антидепрессанты. Я попыталась объяснить ей, что испытываю некоторую неловкость, когда кто-то или что-то мешает моим ощущениям. Она взглянула на меня поверх своих крошечных узких очков и попыталась убедить в том, что эти лекарства часто помогают «справляться с тяжелыми переживаниями»; я ответила, что не испытывать тяжелых переживаний благодаря лекарствам — уж точно не помощь. А кроме этого, с чувствами и переживаниями не нужно «справляться», их нужно чувствовать и переживать.

Она промолчала, и я, воспользовавшись паузой как предлогом, сказала, что, как бы ни было мне трудно чувствовать свои чувства и переживать свои переживания, они всё, что у меня есть, и очень много значат для меня. Тогда она вытянула шею так, будто хотела посмотреть мое горло, но я добавила, что медицина и медитация — разные вещи. Потом она щелкнула ручкой с логотипом компании, склонила голову набок и сказала: «Если вы когда-нибудь передумаете…»

Конечно, я не передумала. Ведь мой разум — самое мощное оружие, какое у меня есть, и я не собираюсь ослаблять его, употребляя хоть наркотики, хоть лекарства, последствия которых мне неведомы. И не собираюсь менять свое мнение о докторше, которая так легко зарабатывает деньги на уязвимости людей.

В отличие от лекарей традиционной китайской медицины — ведь они зарабатывают не на больных и напуганных пациентах, а на совершенно здоровых. Так что простите, доктор, но если кому-то и следует «передумать», так это вам.

18

Какая-то девушка смотрит на меня не отрываясь и улыбается, не переставая говорить с кем-то еще. Мне вдруг приходит