Я еду домой! (Том 3) - Андрей Круз

— От маршрута отклоняемся, — сокрушенно вздохнул Сэм, увидев, как на экране навигатора к синей линии курса добавилась еще и красная, тянувшаяся от стрелки, обозначающей положение судна. И красная отодвигалась от синей все дальше и дальше.

— Выбора нет, — сказала Дрика. — Это единственный курс, которым мы сейчас можем идти.

— И куда он нас ведет?

Я потыкал пальцами в стрелки масштабирования карт-плоттера, затем ответил Сэму:

— Куда-то на стык Испании и Португалии. Не так все страшно, места обитаемые, разберемся, что там к чему.

Он только хмыкнул в ответ, затем сказал:

— Хорошо что вчера сообразили все топливо из бочек в танк перекачать. Похоже, что расход у нас резко подскочит, а вот таких тепличных условий, как раньше, уже не будет.

Темный край неба наводил меня на похожие мысли. Мало того, что наш курс будет против волн и ветра, так он еще выйдет из течения Гольфстрима, так что скорость упадет заметно.

О том, что ждет нас впереди, думать не хотелось. Сводок погоды давно уже никто не передавал и мы ни малейшего понятия не имели, что за шторм идет нам навстречу. А у «Проныры» был свой предел мореходным способностям, и если то, что нас ждет, в этот лимит не укладывается… можно даже не продолжать.

Было страшно, но как-то умеренно страшно, с примесью фатализма, чему быть — того уж точно не миновать. А глядишь — еще и миновать удастся. Весь наш поход слишком смахивает на авантюру, трудно удивляться очередной опасности.

10 мая, четверг, день

Северная Атлантика, где-то в самой середине.

Килевая качка все усиливалась и усиливалась, но пока «Проныра» с ней справлялся. К счастью нашему, шторм, идущий с юго-востока, пока был умеренным. Будь мы на борту упущенного нами в Хьюстоне контейнеровоза «Алисия», например, мы его, возможно, особо и не ощущали бы, но наш восьмидесятифутовый траулер болтало изрядно. Он то с усилием карабкался на идущий навстречу пологий водяной холм, то срывался по его обратному склону вниз, скользя, как большой неуклюжий серфер. В самой нижней точке его высокий форштевень выбивал целое облако брызг, летевших навстречу, в стекло рубки.

Дрику сменил я, но она далеко не ушла — сидела в соседнем кресле, попивая минералку с лимонным соком. К счастью, пока морская болезнь никого не одолела, и причина этого была понятна — никто не уходил в каюты, все смотрели вперед. Укачивает обычно того, кто не видит идущей навстречу волны и чей организм воспринимает каждый прыжок или провал, как сюрприз, выжимая из вестибулярного аппарата все возможности. Не поможет такой способ — есть и другой. Алкоголь в умеренных дозах. Так вроде нельзя, но учитывая, что присматривать за нами некому, то в умеренных дозах даже можно. Если подопрет.

— Надолго это, интересно? — спросил Сэм, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Может быть до самой Европы, — пожал я плечами. — Это же не ураган, как в Техасе, это просто непогода, а она бывает и по несколько дней подряд. Сам знаешь.

— Знаю, да, сэр, — мрачно согласился он.

— У нас так бывает недели по две или три, — добавила Дрика. — Дождь, ветер, хоть вообще из дома не выходи. Нормальная погода.

12 мая, суббота, день

Северная Атлантика.

Шторм не успокаивался уже два дня и постепенно начал всех нас выматывать. Спать как-то толком не получалось, мешала качка, заявляла о себе морская болезнь, стоило только лечь в постель. Даже алкоголь помогал временно, пока «доза работала». Отдыхали в креслах на мостике, сменяли друг друга у штурвала по просьбе дать отдохнуть. Лица у всех бледные, под глазами синяки. Но как-то пока справлялись. Один кот почти никак не реагировал на качку, разве что удивительно много спал, даже для него сверх нормы, хотя Тигр старался посвящать этому полезному занятию все свободное время.

Волны катились навстречу могучими серо-зелеными холмами. В небе ни единого просвета, сплошные тяжелые тучи, дождь поливает как из душа, навстречу, превращая изображение в стекле рубки в подобие картины авангардного художника, всеми силами избегающего четких линий и очертаний — все плывет, все размазывается, все теряет свою форму. И в голове подобная картина — сказывается утомление.

18 мая, пятница, день

Северная Атлантика.

Больше недели непогоды добило всех. Наш крошечный экипаж дошел до последней стадии вымотанности, но шторм все не утихал. Морская болезнь немного отступила — организм адаптировался, а дикая усталость немного наладила сон. Снова назначили вахты так, как и положено — циклически, вахтенный, подвахтенный, отдыхающий, по четыре часа. Отдыхающий удалялся в нашу единственную не разгромленную каюту, а подвахтенный пытался уснуть на диване в рубке.

Радар упорно показывал отсутствие какого-либо движения в океане, ни судов, ни лодок, ничего. Пустота, только одни мы, пробирающиеся между уверенно катящихся куда-то к северо-западу водяных валов. Наш курс упорно вел вдаль от главной цели — входа в Ла-Манш — мы шли навстречу волне и отворачивать не собирались. Нельзя нам было отворачивать, потопнем к чертовой матери с нашими умениями.

Запасы топлива таяли предсказуемо быстро, все получилось именно так, как я и рассчитывал — непогода порушила все наши планы. Но это как раз расстраивало меньше всего, мы все равно приближались к Европе, а Европа — это такое место, где люди всегда жили очень плотно, и побережье тоже не пустовало. Найдем способ добраться туда, куда нам надо, нам бы под ногами твердую землю ощутить, а уж потом… для твердой воли нет преград.

Хуже другое — оптимальный курс упирался в воронку Кадизского залива, и вот это напрягало.. Направление волн давало нам некий простор для отклонения к югу, но тогда мы упирались в Африку, и уж она нам нужна была меньше всего на свете. Отклоняться же к северу толком не получалось, мы разворачивались так, что волна била бы нам в правую скулу, и к чему это приведет… Мы хоть и на судне, а маневрируем как на плоту — нет у нас умений для большего, идем как несет, как получается. А получается в Кадизский залив.

24 мая, четверг, ночь

Средиземное море, побережье Андалусии.

Волны в Кадизском заливе были короче океанских, какие-то резкие и суматошные. Задавленная было морская болезнь возродилась в нас всех с новой силой — амплитуда качки резко сменилась. Я принял волевое решение приступить к лечению алкоголем и это предсказуемо помогло. Заодно и страх навалился, потому что когда опустилась ночь, мы были у самого Гибралтарского пролива. И там на радаре впервые увидели как очертание берегов, так и большое судно. Судно пронеслось мимо нас, влекомое волнами — немалых размеров сухогруз, лишенный экипажа, полузатопленный, с волнами, перекатывающимися через палубу, видать, сорвало откуда-то с рейда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});