Разлом. Том 2 (СИ) - Островская Алина

— Пусть будет светлым день! — поприветствовал я кузнецов, раскрасневшихся от жара печи. Бен бегал по кузнице, как ужаленный и что-то озабочено бормотал. Попытался прислушаться и разобрать то, о чем он бормочет, но безуспешно.

— Ему в голову пришла гениальная идея, — пояснил Игнар, с горящими глазами глядя на своего учителя.

— Ты оценишь! Обязательно оценишь! — приговаривал Бен с видом сумасшедшего доктора, желающего воскресить Франкенштейна.

Оценю или нет — не знаю, но заинтриговать точно получилось. Вскоре беготня закончилась, Бен склонился над изделием, усердно что-то вырезая. Затем сдул металлическую стружку и торжественно, на вытянутых руках, вынес мне меч.

— Все времени не хватало сделать его… как благодарность за спасение сына.

— Твоя верная служба и есть благодарность, Бен.

— Не глупи, Рик, — самоуверенно фыркнул оружейник, — это лучший меч, который ты когда-либо держал в руках. Смотри, — он положил клинок себе на макушку и стал тянуть с двух сторон. Сталь послушно гнулась, принимая нужную форму, а затем с лёгкостью приняла своё первоначальное положение. — В нем тысяча тончайших слоев… гляди, какой рисунок.

Бен вручил мне меч, который помимо «мраморных» разводов, так же украшали выбитые руны. Я взвесил его на ладони, проверяя баланс; рассек воздух, отмечая удобство рукояти и небольшой вес оружия.

— Он никогда не подведёт тебя, Рик. И в самый ответственный момент поразит сердце врага.

— Ты воистину волшебник, Бен. С удовольствием приму этот пода…

— Рик! Рик!

Верхом на коне к нам приближался Эйвар, в своей бесцеремонной манере перебивая нас. Он на ходу соскочил с лошади и в два маха преодолел остаток расстояния до кузницы.

— Принёс гонец…, - он протянул свернутое письмо с гербовой печатью…Эдихарда?

Я поднял взгляд на встревоженного Эйвара и озвучил имя единственно возможного отправителя:

— Собислав?…

Тревожным молчанием, повисшим гранитной плитой над над нашими головами, можно было бы убивать. Я не стал ходить вокруг до около, играя на натянутых нервах. Проверил целостность печати и тут же вскрыл конверт.

«Великий владыка Эдихарда — Собислав Отважный, милостиво одобряет аудиенцию новоиспеченному правителю Рэйна и велит последнему немедля явиться в город».

— Как великодушно, — саркастично фыркнул Эйвар, складывая руки на груди.

— Я не запрашивал никакой аудиенции…, - покрутил свиток, разглядывая с двух сторон. Может ещё текст есть? Нет… на этом все.

— Этот шелудивый пёс не понял причин, по которым ты, Рик, не явился к нему на поклон как только возглавил Рэйн, — прокомментировал ситуацию Бен, сталкивающийся с «Его величеством» ни раз.

— Есть предположения зачем тебя вызывают? — подал обеспокоенный голос Игнар.

Есть. Разумеется я догадывался. Только идиот бы не понял. Но вместо откровенного ответа пожал плечами и велел Эйвару собрать Аголона и Джареда в совещательном зале. Панику наводить хотелось меньше всего.

Итак, холёные лапки Собислава дотянулись и до нас. Это плохая новость. Хорошая — он желает вести диалог, а значит у меня есть пространство для манёвра. Кинуться с головой в пекло сражения шанс есть всегда, а вот попытку договориться упускать нельзя. Это я и сообщил своим доверенным лицам, на что Аголон, с присущей ему дотошностью отметил:

— При всем уважении, Рик, но даже если мы соберём все золото Рэйна, то не откупимся от Аваллона.

— Слыхал я, что золото Собислав больше не берет. Быть может, я смогу предложить ему что-то более ценное?…

Следующим утром мы с Аголоном отправились в путь. Эйвар и Джаред остались за старших. Им же я доверил проследить за строительством новых домов для вновь прибывших. В добросовестности Собислава я заведомо сомневался, потому воинов с собой не брал. Вдруг это приглашение лишь способ выманить меня с «насеста» вместе с доброй частью армии. Тогда простые жители останутся без защиты, а у матерей силой отобрать детей гораздо проще, чем у их вооруженных отцов.

Не думаю, что Собсилав ожидает моего прибытия без свиты. Неординарно? Да. Неожиданно? Совершенно точно. Пусть знает, что мое прозвище не пустой звук. Ведь проигнорировав его в письме, он показал своё отношение к нему, не так ли?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Это путешествие стало хорошей возможностью посмотреть что же творится на границе с севером. Миновав наш климатический пояс, мы с Аголоном накинули утеплённые плащи и сменили сапоги. Все скромно, без излишеств, дабы не привлекать к себе внимание странствующих путников. Но как не маскируйся, благородную морду Аголона ничем не запятнать. Будь он хоть в грязном отрепье, взгляд и осанка, полная достоинства, выдавали в нем человека «благородных» кровей. Он никогда не рассказывал о своей семье или прошлой жизни. Избегал любых вопросов на эту тему, а если таковые все же задавались, умело изменял русло разговора. Так что приходилось лишь строить догадки… Но он выучен военному делу, образован, умён и рассудителен. Такое сочетание качеств редкое явление в мире меча и топора, чтобы списывать их на простую случайность.

«Породистость» Аголона была заметна не только мне. Поэтому к нам то и дело цеплялись разбойники с напрочь отбытым чувством самосохранения. Вот таких и надо брать на службу Авал’атару. Безумие, граничащее с отвагой, с лихвой покроет все их незначительные недостатки.

Попадались нам на пути и опустевшие деревни. Те, что Собсилав разграбил и оставил медленно истлевать. Люди, жившие в этих домах, то ли мертвы, то ли угнаны в рабство, а может сбежали, и теперь плутают по негостеприимным просторам севера. Как бы то ни было, их судьбе не позавидуешь.

Пограничная линия между двумя климатическими поясами прибывала в запустении. Здесь и раньше жизнь не слишком-то била ключом, а теперь и вовсе превратилась в пустырь. Уныло, мрачно и серо. Запасы продовольствия пополнить негде, благо есть лук и стрелы.

— Ты все еще не веришь в пророчество? — как-то спросил Аголон во время очередного привала. До этого момента он был единственным, кто не давил на меня с этим нелепым предсказанием. Что ж, окружающие пейзажи действительно производили неизгладимое впечатление. А способным сострадать чужому горю так и вовсе становились костью поперёк горла.

— Ведьма ошиблась, брат. Мое появление на том поле — случайное стечение обстоятельств, не более.

Он задумчиво хмыкнул и повернул вертел с зайцем сырым бочком к огню. Долго о чем-то размышлял, вглядываясь в потрескивающий костёр, и наконец тихонько, без всякой надежды на то, что его слова будут услышаны, выдохнул:

— Лучше бы ты оказался неправ…

Вроде бы одна простая фраза, но сколько глубокого, сакрального смысла в неё вложено. Она шипами впилась в мое сознание и не отпускала. Звучала на повторе, напрочь лишая сна. Так и пролежал до самого рассвета упрямо вглядываясь в высоту чёрного неба. Этот мир другой. Но стрекот цикад, блеск звёзд и тёплый свет полной Луны, ненадолго возвращали меня в прежние времена. Когда я был просто Юрой. Без прозвищ и обозначений статуса. Без ответственности за жизни сотен людей. Без пророчества. Не по себе как-то становилось от мысли, что теперь эта жизнь в этом мире кажется мне реальнее, чем мое прошлое… Свыкся и окончательно сросся с телом, которое давно перестал считать чужим.

Чуть забрезжил свет и мы отправились дальше в путь. До города оставалось не больше полдня верхом. Я всерьёз обдумывал возможность заглянуть в Блоррох на обратной дороге, в надежде встретить там Алариэль. Есть у меня какая-то внутренняя тревога за неё, которую трудно унять…

Чем ближе мы приближались к Эдихарду, тем чаще нам стали попадаться патрули. Не припомню, чтобы в прошлый раз была аналогичная ситуация. Нет, такого совершенно точно не было. А теперь патруль на тракте и у лифтов. Особенно большое скопление людей Собислава у ворот, что вели через крепостную стену.

— Похоже нас ждут и… боятся, — констатировал Аголон, пока мы поднимались на лифте вверх. — Молодцы, чувствуют, что есть чего опасаться.