По секрету всему свету - Ольга Александровна Помыткина

цветы», — подумала я, оглядывая все вокруг, и такая тоска накатила на меня.

И тут до моего уха долетел знакомый голос — это моя подруга Олеся, всегда улыбающаяся, довольная. Эдакая милая десятилетняя девочка, полненькая, с толстой русой косой до пояса, в трикотажном платьице.

— Привет! Здравствуйте, бабушка! — произнесла с улыбкой девчонка и взглянула на меня.

— Сейчас, — сказала я ей, — Ну ладно, баб Марусь, я пошла. Завтра приду картошку тяпать.

— Хорошо. И пусть отец приходит.

— Да. — И я вышла из ворот довольная.

На следующий день мы втроем отправились к бабушке. Отец шел впереди, держа на плече три тяпки. А мы с Варей шли сзади, болтая и заливаясь от смеха, доводя соседских собак до бешенства. Наш небольшой домик в 49 кв. м. располагался через два дома от бабушкиного, и поэтому мы шли налегке с моей сестрой, в ситцевых платьях и резиновых полусапожках. Работать, конечно, не хотелось в такую солнечную погоду.

«Да, быстро оттяпаемся и на улицу пойдем», — думала я, закрывая калитку и посматривая на высокий забор дома напротив, туда, где жила моя подруга Олеся, в надежде увидеть ее. Но тут меня окликнула сестра:

— Ты скоро там!

— Да иду, иду! — нехотя ответила я.

Дверь дома была закрыта на железную щеколду, и мы пошли сразу в огород. Там стояла бабуля под высокой раскидистой черемухой, сгорбившись и прислонив ко лбу руку — козырек, оглядывая свои владения, не слыша и не замечая нас. Когда отец крикнул: «Мам!» (совсем близко), она вздрогнула, повернулась к нам и опустила руку.

— Привет! Помощников не ждала? — спросил спокойно отец.

— А! Шука! И девки! Хорошо!

Мы тоже поздоровались и пошли в картошку — высокую и тонкую, слегка заросшую травой. Огород, по моим детским меркам, казался довольно большим. Справа (если стоять к дому спиной) стояла старая бревенчатая стайка, с низкой входной дверью и с двумя комнатушками. В одной стояла железная печь, в другой, с очень низкой дверью, был курятник, где имелись шесты для курей и кучи помета с землей и пылью. За стайкой стояла старая уборная и ряды заросшей мелкой малины. Слева — маленькие грядочки с овощами и зеленью. Прямо — непроходимое болото с тальником и близко растущими березами. Летом болото подсыхало, а весной вода разливалась далеко, заполняя огород. Рядом с болотом имелся очень глубокий колодец с шатким журавлем.

Мы получили с сестрой по инструменту и приступили к работе. День был в самом разгаре, солнце жгло спину и резало глаза. Даже надвинутая на брови косынка, не помогала.

— Так, что согнулись, как вопросительные знаки! — строго, но тихо произнес отец, показывая, как нужно стоять и тяпать. — Вот так, спину ровно, срезать траву наискосок, а не зарывать в землю, — и его стройная высокая фигура, с крепкими мышцами, сделала показательные выступления перед нами. — Поняли?

— Да, — ответила я за нас, чувствуя, что силы меня покидают, и так захотелось пить. Облизывая губы языком и морщась от солнца, я продолжала тяпать, искоса поглядывая на свою сестру в цветастой косынке и с жидким коротеньким хвостиком. Она старше на год и повыше ростом.

Под тяпку попадались не только сорняки, но и песчаные камни, их здесь было очень много. Ведь местность каменистая. Тяпка дзинькала и тукала. А меня тянуло в сон.

— Перерыв! — крикнул отец, глядя на нас. — Идите в тенек или попейте воды.

Мы с Варей пошли в дом, а отец присел на скамейку из березовых чурок, под черемухой, вытирая платочком пот с лица. На нем была ситцевая кепка, трикотажная светлая майка и трико.

Бочок с водой стоял на веранде. Попросив разрешение, мы зачерпнули ковшиком воду и стали пить по очереди. Воду в дом приносили дети с колонки за оградой, недалеко от дома. Баб Маруся сидела на табурете возле стола-буфета и молча смотрела на нас, веселых, суетливых девчонок. А мы шутили, улыбались и посматривали на нее, такие беззаботные и счастливые. Побродив несколько минут в тени вязов и черемух, мы вернулись в картошку, отец был уже там. Работа после отдыха спорилась быстрее, и уже через часок мы сидели возле грядок, разморенные солнцем, вырывая редкую траву и оставляя тоненькие росточки моркови и свеклы. А иногда рука выдергивала и их.

— Да, все пересохло и не растет, — сказала я, вздыхая. — А кто здесь поливает?

— Не знаю. Иногда папка. А так, наверно, дядя Ваня, он же живет рядом, за забором, — ответила Варя, прищуривая свои карие глаза.

Я чувствовала, как по спине течет пот. Было так жарко и безветренно, что в носу пересохло. В высокой траве, возле забора стрекотали кузнечики; суетились воробьи на черемухе; летали белые бабочки-капустницы; лаяли соседские собаки.

— Ох, ну и жара! — протянула жалобно сестра, допалывая последнюю грядку. — Пойдем, посмотрим колодец.

— Пойдем, — согласилась я.

Мы подошли к бревенчатому срубу по пояс и посмотрели вниз.

— Ого, воды, почти, не видно. Как глубоко, — сказала я, с замиранием сердца и отошла подальше, боясь, что бревна рухнут, и я, непременно, полечу вниз. И барахтаясь, захлебываясь буду кричать о помощи, а Варя будет спасать меня, опуская прогнивший скрипучий «Журавль». И я, все же, утону.

«Ох, как страшно», — подумала я.

— Пойдем. Хватит смотреть вниз.

— Пошли. Да, глубоко, — рассуждала Варя. — И как его могли вырыть и чем? Интересно?

Мы пошли по тропинке, мимо болота. И тут я заметила в болоте бельевую веревку, натянутую между березами, а на ней белье: кофты, халаты, платки, и всё выцветшее, серое, потрепанное.

— Надо снять, оно уже высохло, — предложила я.

— Не надо, оно здесь висит уже месяц или больше, — усмехнулась Варя. — Просто баба Маруся не носит новое белье, а вывешивает его в болоте. Пока его дождем не обмоет, ветром не обдует — она носить его не будет.

— Как так? — не поняла я.

— Да так. Вот такая странная наша бабуля.

Прошла неделя. Дождя все еще не было, хотя на небе появились темные дождевые тучи и солнце, изредка, пряталось за них.

В нашей чистой небольшой ограде ребятня не выводилась, каждый день слышались: смех и крики. Это оттого, что наш отец — столяр преобразил и украсил двор качелями, скамейками, песочницей. Одна скамейка вокруг тонкой, но высокой березы — красивая, двухцветная. А еще две под стриженым кленом — это любимое место для настольных игр, так называемая, тенистая беседка, рядом с окном веранды. Домик наш маленький, чисто выбелен, со ставнями и крыльцом до самых ворот.

В палисаднике, перед домом — заросли цветов «Золотые шары» и