Отчим - Ада Цинова

времяпрепровождение для девочки-школьницы, но что было, то было.

Смекнув, что правила игры изменились, Яна быстро адаптировалась. Еще с детства она была чрезмерно энергичной и любознательной, умела перебивать лидерство на любых детских площадках и спорить с мамой, пока у той нервы не сдавали. Карина была из женщин, что не пускала воспитание на самотек. Как и многие родители, хотела вырастить удобного ребенка для общества, не задумываясь о последствиях для самого ребенка. Теперь самым близким взрослым стал человек, которому было плевать, как она учится, что делает в свободное время, кому нахамит и где будет вести себя неуместно. Леша не затыкал ей рот и не говорил, что это взрослые дела, не насмехался, поэтому ей нравилось с ним общаться.

За четыре года полного попустительства Леша и пожинал плоды сейчас. Хоть Яна знала абсолютно все его любимые группы, она научилась ругаться матом с ним наравне и категорически не слышала его «нет». Четырнадцатилетняя девчушка обходилась ему в суммы непредвиденные, в чем он оказался виноват сам. С самого начала повелось, что она не просила, а приходила и называла сумму, которую он ей и кидал на карту. Яна шла в торговый центр и все чаще звонила, добавляя чуть ли не еще столько же к первоначальной сумме. Леше было проще привыкнуть к тому, что она смывает его деньги в бездонный унитаз, чем поставить четкие ограничения. Почти все бабы ведь не умеют планировать бюджет, они — жертвы маркетинга, можно лишь посочувствовать себе, что попалась такая.

Яна, конечно, делала многовато для своего возраста. Это она оплачивала за деньги Леши коммунальные услуги, сооружала целые продуктовые горы в тележках, готовила под настроение или заказывала доставку. Во многом она взяла на себя роль жены, но другие роли были гораздо ярче. Она влилась в его компанию из металлистов и байкеров, ругалась или шутила с его друзьями так, словно они были ее. Сначала мужланов забавляло присутствие ребенка на их сборищах, потом ее перестали замечать, потому что Яна вписалась органично. В последнее время все чаще у кого-то сносило крышу, потому что маленькая девочка наточила зубки и била по больным точкам, чтобы поприкалываться.

Переходный возраст был в самом разгаре. Яна до хрипоты орала о своем я, своих желаниях и личных границах, не стесняясь нарушать границы Леши ежедневно. Все чаще объектом ее неконтролируемой злости становился Леша, что возмущало его до глубины души. Вряд ли он расcчитывал, что, позволив жить в своей квартире и тратить его деньги, добился вечной благодарности. Да пусть ей будет насрать на то, что он сделал для нее больше, чем для другого человека во всем мире, можно же просто не трепать нервы по любому поводу.

Тот вечер, как и многие другие, они провели в обществе его многочисленных друзей, взрослых брутальных дядек-качков, бывших музыкантов и свободолюбивых байкеров. Загородный дом одного из лучших друзей, хеви-метал играл во всю, количество изрыгаемых похабных историй, переполненных матом, зашкаливало. Женщин на подобных вечерах почти не было, обычно одна-две, которые давным-давно влились в компанию. Никто не притаскивал своих девушек и разовых любовниц, только проверенные временем жены. Это был мужской мир с атмосферой протеста и шумного спокойствия. Когда-то он был именно таким, но присутствие всего одной девчонки переставило акценты, добавило не только красок в скопление черных косух, еще и неподдельных эмоций.

Яну часто подкалывали, над ней насмехались, но без злобы, а так, как шутят над хорошими приятелями. Девочка среди бывалых бунтарей не могла не притягивать к себе внимание. Кто-то непринужденно болтал с ней, кто-то спорил на темы, которые обычно обсуждали только мужики. Порой Леша отвлекался на изысканный поток брани, которым Яна осыпала собеседника.

Последний час Леша потягивал пиво, развлекаясь тем, как методично Яна выносила мозг Косте, который их и пригласил. Здоровенный мужлан, подавляющее большинство татуировок которого составляли обнаженные женщины в самых различных позах, давно вместо трезвых аргументов использовал повторяющийся мат. Спорили они о феминизме. Костя орал о том, что бабы не способны добиться того, что и мужики. Яна же чуть ли не пританцовывала, давя Костю примерами из прошлого и современности самодостаточных женщин.

— Нахуй бабам сейчас мужики? Женщина может все то же и даже лучше. Они работают наравне с мужиками, открывают свой бизнес, могут себя обеспечить. Дохуя случаев, когда зарабатывают муж и жена одинаково, а ей еще приходится детей растить и хуйню по дому делать. Бабы лучше приспособлены к жизни, без них вы все просто тонули бы в своем дерьме.

— Бабы только и делают, что приносят дерьмо в жизнь, хуеву сотню проблем создают.

— Ага, блять. Это такие, как ты, тупые мужики психику портят. Две ебаные функции, ради которых самодостаточная баба раньше искала мужика, научились замещать, слава науке! На любом углу можно купить резиновый хуй и родить от донора спермы.

— Согласен, все, что светит ебаным феминисткам, это резиновые хуи и дети из пробирок, блять, — рявкнул Костя и опрокинул стакан.

— Ну и заебись, — рассмеялась Яна.

Она еще долго расписывала, как прекрасна жизнь без мужиков, и Лешу забавляло, что данную дискуссию она вела в кроссовках за пятьсот долларов и с айфоном последней модели, купленными на деньги мужика. Да она сама не верила в то, что вливала в уши оппонентам. Ей было важно спорить для спора, и порой было забавно наблюдать за ней, если, конечно, спорила она не с ним.

Когда Костя в порыве неконтролируемой ярости смахнул со стола и бутылку, и стаканы, Леша вытянул Яну, хотя она собиралась нанести сокрушающий удар. Все чаще их совместные посиделки заканчивались конфликтами и приходилось уезжать раньше.

— Пока, мальчики! — хохотала она, даже не упираясь.

— Садись, феминистка ебаная, — бросил в Яну шлемом Леша.

— Не ебаная, — расплылись ее и без того длинные губы в улыбке. — Пока, — добавила она таким тоном, что Леше перекосило лицо. — Нормально я его так сделала, да?

— Да пиздец просто. Только он не я и когда-нибудь въебет тебе так, что зубы будешь собирать.

— Какие вы, блять, все зануды, — Яна уселась на байк, словно он был ее. — Поехали кататься на поле.

Леша молчал. Все же она слишком хорошо знала его и прямо сейчас невинно хлопала ресничками, не позволяя увести взгляд.

— Ну пожалуйста. Ну, Леша. Ну поехали. Я больше не буду так хуево себя вести, честно.

— Ты нагло пиздишь мне, глядя в глаза, — прошипел Леша.

— Да, потому что я очень хочу на поле, — жалостливо поджимала губы Яна.

— За что мне, блять, все это.

Тяжело вздохнув,