Последний вагон из центра - Катерина Ромм

мы встречались уже в третий раз.

– Вы пришли ко мне с проблемой разбитого сердца и неоправдавшихся ожиданий – назовём это так. Но я хотела бы заметить… – Она сурово сдвинула брови. – Ваш отец – состоятельный человек…

– Но мы не общаемся!

– Я понимаю. Но это не меняет его… кхм, положения. И он пытается поддерживать с вами контакт – пишет письма, которые вы не читаете.

Сложив руки на груди, я насупилась. Представила себя со стороны: вот уж точно, обиженный ребёнок! Кажется, мне ещё долго придётся сюда ходить…

– Вам не приходило в голову, что человек, к которому вы так привязались, может быть опасен? – продолжила психолог.

– Что?!

Она качнула головой.

– Подумайте об этом, Василиса. Сколько людей каждый день пользуется московским метрополитеном? Четыре, а то пять миллионов.

– Да ладно! Это слишком много.

Психолог взмахнула плечами.

– Не знаю, потом погуглите. Так вот, серьёзно – какова вероятность, что один и тот же человек каждый день просто так ездит с вами в одном вагоне? И ведёт себя, признайте, довольно странно: не пытается ни познакомиться, ни попросить вас отстать и не лезть в его личное пространство?

Я только шмыгнула носом и ничего не ответила.

– Ваш отец… Если что-то случится, вы – его слабое место. Поэтому – оставим в стороне психологию – я бы рекомендовала вам вести себя более осмотрительно, Василиса. Москва – город больших возможностей и больших опасностей. Пожалуйста, помните об этом.

*чей-то кашель, приглушённые голоса, гул метро*

– …двери закрываются. Следующая станция «Парк культуры».

– Извините, вы выходите?

Я с раздражением обернулась на девчонку с двумя хлипкими косичками – того и гляди оторвутся на сквозняке.

– Вообще-то, я только зашла… – Ещё не закончив фразу, я уже почувствовала себя ворчливой бабкой. – Ладно, отхожу, извините.

Девчонка благодарно разулыбалась и скользнула к двери, на моё место. Ещё минуту я буравила взглядом её спину, но думала вовсе не о девочке, – и чего мне о ней думать? – а о словах психолога. В первый момент они показались мне сущей ахинеей. Ну в самом деле, неужели она серьёзно верила, что мой обидчик, мой противник, мой таинственный незнакомец с родинкой на левой щеке следил за мной? Наверное, собирался меня похитить! Убить в подворотне! Да ведь у него было столько возможностей, почему же тогда он этого не сделал ещё в сентябре?

– Будьте взаимно вежливы, уступайте места инвалидам, пожилым людям…

Однако, надо признаться, я ведь так и не выяснила, откуда и куда он ездил по Сокольнической линии…

– Станция «Парк культуры». Переход на Кольцевую линию. This is Park Kultury…

Однажды я не вышла на своей станции – намеренно поехала дальше, чтобы посмотреть, где он живёт. Но он, конечно, это заметил. Мы добрались до Коммунарки, вместе пересели на поезд в обратную сторону – и снова отправились в центр. Он не собирался выдавать мне свои секреты. Пунцовая от раздражения, я тогда вылетела на «Юго-Западной», жалея, что потеряла кучу времени из-за этого бессмысленного предприятия. В самом деле, неужели так сложно было просто выйти на своей станции?!

Видимо, очень…

– Станция «Воробьёвы горы».

Я прилипла к стеклу. Люблю Воробьёвы горы, особенно по вечерам. И эта остановка – она годами была самой современной на моём незамысловатом маршруте в центр и из центра, когда конечной ещё была «Юго-Западная». Да и сейчас для меня ничего не изменилось. Все эти новенькие станции с хитроумной подсветкой и модными панно – это уже вне зоны моей досягаемости, это там, где живёт он. А мне остаётся только наслаждаться видом из окон на парк и на реку, прежде чем поезд нырнёт в глубины хрущёвского наследия – с желтоватым мрамором и туалетной плиточкой на стенах…

– …закрываются. Следующая станция «Тропарёво».

Я едва успела выскочить на платформу «Юго-Западной», прежде чем двери щёлкнули за моей спиной. Вот так отвлечёшься, казалось бы, всего на секунду… Психолог сказала, что я должна быть внимательней. А я что?

*свист при торможении, вздох, двери открываются*

Всего один раз, во время ослепительных февральских холодов, мне показалось, что я увидела его в толпе. Сверкнула знакомая куртка, шарф… Я опустила глаза – ботинки тоже были его. На лицо я боялась смотреть, к тому же он стоял ко мне почти спиной. А что если… Нет! Я замотала головой и попятилась. Люди за мной возмущённо заохали, кто-то щедро сыпанул матом, но мне было всё равно. Развернулась и убежала – вот какая я храбрая!

Не знаю, почему я слиняла, на самом деле. Потому что окончательно убедилась в том, что он за мной следил? С нового года я перестала ездить в последнем вагоне, в одно и то же время, в том же поезде – теперь у маньяка не было шансов. А может, я просто не знала, что скажу ему, когда…

Ах, какая глупость, в самом деле. Мы три месяца катались на метро, и он ни разу со мной не заговорил! Очевидно, что ему нет дела до одержимых дур вроде меня.

*грохот, грохот, грохот*

Говорят, что любая боль проходит. Иногда ещё прибавляют «рано или поздно, так или иначе»: мол, если ты чувствуешь себя вазой, которую грохнули об пол и забыли собрать осколки, – просто жди, однажды всё наладится. Но эти глупые обещания лишь пробуравили во мне дыру, и она кровоточила без остановки.

Чтобы чем-то заполнить эту дыру, я впервые в жизни попробовала написать стихотворение:

Печаль стекает по стенам поезда,

Мы только тронулись. Только тронулись.

И так темно, и противно-боязно,

И снова рельсы со мной поссорились.

Они несут меня в неизвестное,

В две стороны совершенно разные.

И в этом поезде слишком тесно мне,

Я очень грустная. Я заразная…

Записала его на листке, перечеркнула, смяла и бросила в мусорную корзину. Не попала, конечно же: я никогда не попадаю, если целюсь. Всё лучшее в моей жизни происходит случайно, само собой.

Дыра ни капельки не уменьшилась. Она грозила засосать меня в себя. Как это будет выглядеть, интересно? Меня вывернет наизнанку, душой наружу? Я задумалась. Вероятно, даже психолог не нашлась бы с ответом.

Я вздохнула. Нужно было что-то делать – и рука сама собой потянулась к телефону. По памяти я набрала не сохранённый в контактах номер. По ту сторону меня встретила густая тишина и наконец – гудки. Один, второй, третий… Как вдруг разум очнулся и что-то шевельнулось в черепной коробке. Боже, что я делаю, зачем!.. Я оторвала телефон от уха, чтобы сбросить вызов.

Но – поздно. Этот голос!

– Алло? Вася?!

Я зажмурилась и сжала зубы, чтобы не закричать. Облокотилась о стол и уронила горячий лоб на руку. Казалось, я не выдержу этого груза. «Я очень грустная. Я заразная».

…И как не хочется, ох, не хочется,

Чтоб эти люди – немые зрители –

Мою бездонную кровоточину

На сцене поезда вдруг увидели…

– Василиса, это