Пейзаж при закате солнца - Элизабет Дьюк

— Она не продается, — резко ответила Наташа.

Она написала несколько картин с изображением Айерс-Рока при закате солнца для выставки, которая прошла пару месяцев назад, и все их немедленно раскупили.

Наташа с грустью наблюдала, как унесли последнюю. Тогда-то ей и пришла в голову мысль нарисовать еще одну, для себя. Она и сама не знала, зачем ей это понадобилось. В доме даже не было свободного места на стене для новой картины. Галерея и квартира наверху и так уже переполнены ее работами, и она постоянно перевешивала их с места на место.

Может, ей лучше продать и эту картину? Ведь пейзаж напоминает о том времени, которое она изо всех сил старается забыть. С ее стороны глупо даже думать о том, чтобы оставить этот холст. Продать его не составит никакого труда. В конце концов, она могла рисовать этот пейзаж снова и снова и без проблем находить новых покупателей.

Но даже если предположить, что она написала эту картину для продажи, то, разумеется, вовсе не для Тома Скэнлона. Ни в коем случае! Это слишком унизительно — знать, что он разделит тот, особый для них двоих, вечер с женщиной, которая заняла ее место в его сердце.

— Очень жаль. — Том пожал плечами. Вероятно, он уже сожалел о том, что сделал такое необдуманное предложение. Вряд ли ему хотелось, чтобы что-то постоянно напоминало тот опьяняющий романтический вечер.

Наташа бросила умоляющий взгляд на отца, и Чарли, с явным сожалением, проводил Тома за порог ее комнаты.

Она отвела глаза, боясь, что они выдадут острую тоску, которая скрывалась за ее внешним безразличием.

Слава богу, завтра они с отцом уезжают в двухнедельную поездку в парк «Какаду», где она хотела набраться впечатлений, чтобы написать несколько картин для будущей выставки. У нее не будет возможности снова натолкнуться на Тома, даже если предположить, что он останется в Брисбене еще на несколько дней. Хотя, скорее всего, он помчится назад в Сидней на первом же самолете — назад, к распростертым объятиям женщины, которую когда-то предпочел ей.

Снова приняться за работу Наташа была уже не в состоянии. Подойдя к окну, она довольно долго стояла, тупо уставившись на улицу. Дрожь от нарушившей её спокойствие встречи никак не унималась. Вопросы, которые она не осмелилась задать, вертелись в голове. Наверное, зря она не спросила Тома о его новой женщине и удалось ли ему найти работу, обосноваться в Сиднее. Может быть, знай она обо всем, удалось бы выкинуть его из головы и из своей жизни, на этот раз окончательно и навсегда.

Да, но как бы она восприняла рассказ о сопернице прямо из уст Тома? Это такая невыносимая боль! Ей пришлось бы терпеливо выслушивать, как он превозносит достоинства той, перед которой не смог устоять… «Я не хотел, чтобы это произошло, Тэш, — сказал он тогда. — Для меня это словно гром среди ясного неба».

А как же она, Наташа? Любил ли он ее когда-нибудь? Наверняка лишь дурачил, заставляя думать, что любит. «Мы с тобой половинки одного целого, Тэш… Мы с тобой созданы друг для друга. Я никогда не поверю, что смогу полюбить еще кого-нибудь». Это тоже его слова.

Жизнь показала, что всего этого недостаточно. Понадобилась всего лишь одна неделя в Сиднее, чтобы…

Наташа вздрогнула, не веря своим глазам. Том Скэнлон появился из галереи! Этого не может быть! Она думала, что он давно уже ушел. Значит, он был в галерее с ее отцом все это время! Да как он осмелился околачиваться около Чарли после того, как она приказала ему уходить!

«Если отец разговаривал с Томом Скэнлоном обо мне, я убью его», — поклялась Наташа. Резко повернувшись, она пулей вылетела из своей мастерской и помчалась в галерею.

Отец трудился над багетом для очередной картины.

— О чем ты разговаривал с Томом Скэнлоном? — Она кипела от гнева. — Почему он здесь задержался? Ты ведь знаешь, я не хотела его видеть. Он ушел из моей жизни, и я не желаю, чтобы он возвращался. Кроме того, он, вероятно, уже женат на ком-нибудь!

— Женат? С чего ты взяла? Ты ведь меня уверяла, что Том хочет вернуть себе свободу. Он вряд ли вообще встречался с кем-нибудь, а уж тем более — женился.

— Для мужчины гораздо проще сказать девушке, что он еще не готов к браку и не хочет потерять свободу и независимость, — пробурчала Наташа, — чем признаться, что ему понадобилась свобода, чтобы завести любовную интрижку с другой женщиной. — Нет необходимости рассказывать отцу, что Том уже нашел другую подругу перед тем, как расторгнуть их помолвку. — Ну? Так почему же он так долго задержался? — не унималась она. — О чем вы разговаривали?

— Том всего лишь хотел посмотреть галерею, вот и все.

Неужели отец избегает ее взгляда? Он низко склонился над багетом и сильно хмурился, словно стараясь сосредоточиться.

— По правде говоря, он купил картину, — пробурчал он наконец, как будто только что вспомнил эту «незначительную» подробность.

— Какую картину?

Они выставляли в галерее не только ее работы, но и полотна нескольких молодых, подающих надежды брисбенских художников.

— Твою. — Чарли так и не осмелился поднять на дочь глаза. — Пейзаж с цветущей вишней в Ботаническом саду.

Наташа застыла на месте. С какой стати Тому Скэнлону покупать именно эту картину? Когда-то давно они бродили по саду, взявшись за руки, любуясь весенними цветами. Они даже целовались под этими цветущими вишнями! Какого черта! Ему хочется сохранить все эти воспоминания? Для нее самой было невыносимо больно прийти в Ботанический сад прошлой весной, чтобы запечатлеть этот пейзаж. Маленькая нежная акварель стоила гораздо дешевле, чем большие полотна, выполненные маслом. Возможно, это единственная из ее картин, которая оказалась по карману Тому. Но зачем ему вообще понадобилось покупать ее картину?

Может быть, ему просто захотелось привезти своей любимой в подарок романтическую миниатюрку, которая украсит их дом в Сиднее? Но неужели Том такой бесчувственный, что станет дарить своей подружке картину, написанную его бывшей невестой?

Если он вообще признался, что у него была невеста…

Наташа нахмурилась. Все, что делает Том Скэнлон, уже не имеет для нее никакого значения. Он больше не тот мужчина, которого она знала и любила. Ей теперь все равно, что он делает и почему поступает так, а не иначе.

— И это все? Он просто хотел купить картину? Вы больше ни о чем не говорили?

Ее отец внимательно посмотрел на нее.

— Если у тебя есть к нему какие-то вопросы, Нат, ты упустила возможность задать их ему самому. Это не мое дело — расспрашивать Тома Скэнлона.

— Нет, разумеется. Ты прав. — Она вскинула подбородок. — И не говори ерунду! Мне нет никакого дела до него. Ты видишь, от него никак нельзя избавиться. Он не дает мне покоя. — Она вдруг поняла, что у нее дрожат не только руки, но и все тело.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});