Путь чести (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

Что удивительно — движение рысью меня необъяснимым образом успокаивает. Хотя почему необъяснимым? Для моего носителя конный бой — это, можно сказать, естественная стихия! Кроме того, тело всадника уже на рыси начинает работать, задействовав мышцы ног и спины, к ним активнее приливает насыщенная адреналином кровь…

И к слову, тот факт, что сближаясь с врагом, я не начинаю трусить сильнее, а наоборот, прихожу в норму, меня сейчас прям крепко приободрил!

...Со стороны следующих впереди ляхов вновь заиграла труба — и теперь, сойдясь с нами уже на сотню шагов, крылатые гусары синхронно опустили свои длиннющие пики, венчаемые разноцветными флажками-«прапорцами» у граненых наконечников, и рванули вперед! Никаких устрашающих звуков я при этом не услышал — закрепленные за спинами «крылья» панцирных всадников лишь легко зашелестели. Но вот сам вид тяжелой конницы, сорвавшейся на галоп, от которого вновь вздрогнула земля; конницы, теперь стремительно сближающейся с нами — вот он еще как пугает!

Мое сердце отчаянно забилось в груди, в горле образовался ком — но разгоряченное рысью тело уже не поддалось страху. Я вновь потянулся к висящей справа кобуре за первым из пистолей, одновременно с тем воскликнув:

— Приготовиться к развороту и залпу! Не ломать строя!!!

Пятьдесят шагов…

Сорок…

Тридцать… Как кажется, я могу даже различить цвет глаз рослых, крепких молодцев с бритыми до синевы подбородками и пышными вислыми усами, чьи лица частично скрывают польские шишаки…

А после взгляд мой концентрируется на нацеленной в грудь пике ближнего ко мне гусара, чье острие (по внутренним ощущениям) вот-вот вопьется в тело, проломив кирасу!

— Разворот!!!

Резко дернув поводья Хунда влево, я начал разворачивать привычного к подобному маневру жеребца, одновременно с тем вытянув правую руку с зажатым в ней пистолем к врагу. В качестве цели выбрав того самого ляха с пикой, направленной в мою грудь...

— Огонь!!!

Слитный залп эскадрона прогремел так оглушительно, что у меня на мгновение заложило уши! Но даже сквозь «вату» в них я услышал крики подстреленных, летящих под копыта лошадей гусар, визг раненых стрелами животных, с разгона падающих наземь… Попал я в цель или нет, так и не понял — дымное облако закрыло обзор. Но еще не успел дым рассеяться, как сквозь него показался наконечник нацеленного мне в спину копья! И разделяет нас всего с пяток шагов…

— Н-н-н-о-о, родимый, скачи!!!

Яростно пришпорив Хунда, я бросил разряженный пистоль в кобуру, тут же вырвав второй из-за голенища сапога. А следом за мной выскочил из дымки и летящий во весь опор гусар (вроде уже другой!), яростно оскалившийся и подгоняющий своего скакуна отчаянным свистом! Расстояние между его пикой (едва ли не шестиметровой!) и чуть медленнее уходящим от погони Хундом, а значит и мной, сократилось уже до трех шагов!

От накатившего ужаса у меня перехватило дыхание — но отлично натренированное тело предка сработало рефлекторно. Неосознанно развернувшись к врагу вполоборота, я выпрямил правую руку, действующую словно сама по себе — при этом твердо сжимая увесистый пистоль, ставший словно бы ее продолжением… Я не целился, потянув за спусковой крючок — но когда кисть дернуло от сильной отдачи, то успел все же разглядеть, как резко дернуло в сторону наконечник практически доставшего меня копья, как полетела она наземь…

С облегчением выдохнув, я спрятал второй разряженный пистоль за голенище сапога, успев при этом увидеть, как сразу несколько детей боярских отправляют стрелы во врага «скифским выстрелом», развернувшись в седле!

— Твою же ж!!!

Я просто не смог удержать эмоционального выкрика, когда слева от себя заметил наконечник еще одной пики, уже практически поравнявшейся со мной! Но на мою удачу, лях нацелил ее в спину следующему рядом со мной рейтару — из финнов, «старой гвардии» эскадрона… Недолго думая, я потянул рейтшверт из ножен, одновременно с тем чуть осадив коня — потянул правой рукой, так как привык все делать правой. Отчего-то в этом случае память тела Себастьяна срабатывает крайне редко — словно есть какая-то «рассинхронизация» с использованием левой руки в качестве основной… Поднятый над головой клинок ярко сверкнул на солнце — и я, развернувшись влево, с силой обрушил на древко пики лезвие рейтарского меча!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Раздался громкий хруст и треск — рейтшверт наполовину разрубил, наполовину обломал полое от середины и до наконечника древко гусарской пики, состоящей из двух частей. Цельнодеревая, короткая часть, от тупого конца и до гарды в виде шара всегда неизменна — вторая же половина полая, она заметно длиннее, но весит столько же… И вставляется в первую, словно конструктор. Так вот, наконечник с куском дерева полетел на землю — а спустя мгновение гусар, свирепо ругнувшись (я услышал что-то вроде «курва»), потянулся к притороченным к седлу ножнам, в которых покоится длинный и узкий кончар!

Понимая, что лях теперь нацелится на меня и имеет все шансы меня догнать (и что граненый кончар пробьет сталь кирасы, пожалуй, что даже эффективнее пики!), я пошел ва-банк, с силой рванув поводья на себя и поднимая Хунда на дыбы! Получилось вроде неосознанно — но отчего-то мне показалось, что решение пришло именно ко мне, а не с рефлексами Себастьяна…

И ведь я дико рискнул!

Конь дико заржал, замерев на месте — чуть измени гусар направление движение своего скакуна, он бы просто снес меня вместе с верным жеребцом! Но поляк, ничего подобного не ожидавший, успел лишь поравняться со мной, только-только оголив кончар… И подставившись под удар рухнувшегося на шишак рейтшверта!

Рубанул я от души, с оттягом, непривычным Себастьяну — не только расколов сталь шишака, но еще и протянув клинок на себя, расширяя рану под шлемом дополнительным разрезом! Конечно, такой удар заметно лучше наносит палаш или сабля, а не узколезвийный (по сравнению со средневековым мечом) рейтшверт. Но у меня получилось сразить безмолвно повалившегося на холку жеребца гусара… Уроки фехтования, а точнее казацкой рубки у Тимофея прошли не зря!

И только освободив странно полегчавший клинок, я понял, что надломил его во время удара — а протянув его, окончательно добил оружие фон Ронина, так горячо не любившего рубку…

Глава 2

Оставшись в гордом одиночестве — и соратники, и враги успели ускакать вперед — я с тревогой оглянулся назад. До следующих за гусарами лисовчиков осталось еще не менее двадцати шагов: запорожцы и литовцы замедлились из-за нескольких павших наземь лошадей, сраженных стрелами. Подобных средневековым «дестриэ» жеребцов убить не так-то просто — и пали только те, кто поймал в грудь и в голову по две-три стрелы разом… Но я все-таки рискнул потерять еще секунду — и, отбросив сломанный рейтшверт,наклонился к убитому ляху, вырвав из его поясных ножен саблю! После чего вновь пришпорил Хунда, молясь одними губами о том, чтобы успеть ускакать…

Мы неплохо проредили ряды крылатых гусар — от сильного отряда в двести панцирных всадников осталось чуть более половины! А уцелевшие стали замедляться, отрываясь от моих рейтар… Хоть и хороши жеребцы поляков, перед тараном набирающие огромную скорость — но все же они «спринтеры», сильны на короткой дистанции. И ее они уже пробежали, начав разгон на сближении в сто шагов раньше рейтарских лошадей… Зато Хунд Себастьяна не только довольно быстр — вороной красавец-жеребец не сильно уступает в скорости польским «дестриэ» — но еще и заметно более вынослив, хоть и несет на себе наездника в кирасе! Чудо, а не конь…

Хунду потребовалось не более полуминуты лихой скачки, чтобы окончательно догнать цепочку замедлившихся гусар — к моей острой досаде полностью перекрывших нам путь… Хорошо хоть, ляхи не оборачиваются назад, не ожидая увидеть врага за спиной! Зло скрипнув зубами, я потянулся левой рукой ко второй кобуре, накинув поводья на правую и крепко стиснув пальцами рукоять трофейной сабли… После чего выхватил родовой пистоль фон Ронина, заранее взведенный — и нажал на спуск, направив ствол оружия точно в спину следующего впереди ляха! Грянул выстрел, на мгновение скрыв меня от вражеских глаз… А когда я вынырнул из порохового облачка, практически поравнявшись со вторым ляхом, преградившим мой путь, тот просто не успел защититься… Да и позиция для моей атаки — со спины и левого бока, под рубящий удар правой руки — оказалась максимально выгодной! В то время как гусару пришлось тянуть свой клинок к голове и скручиваться в седле мне навстречу, пытаясь перекрыться палашом…