Не быль, но и не выдумка - Всеволод Ревич

«По-видимому, — иронически комментировал это место литературовед В. Святловский, — вельможе-автору показалось, что он перехватил в скудости питания, потому что после обеда из пяти блюд Щербатов ведет приглашенных в гостиную, где их еще угощают свежею земляникою, клубникою, черникою и морошкою…»

Щербатов выступает против неограниченного абсолютизма, благоденствие народа обеспечивается мудрыми советниками монарха из знати. При некоторых трезвых экономических предложениях, разумеется, нет никакого отрицания частной собственности, никаких отголосков идей равенства, нет даже государственного воспитания детей. Идеал Щербатова — полицейское государство, «в коем власть государственная соображается с пользою народною». Словом, «Путешествие» представляет странную смесь и прогрессивных для России тех времен призывов, вроде ограничения произвола, и самых реакционных, вроде пропаганды военных поселений, что и было впоследствии осуществлено Аракчеевым и Клейнмихелем.

Перейдем теперь к значительно более забавному «Новейшему путешествию», «сочиненному в городе Белове» Василием Левшиным (1784). Правда, в художественном отношении произведение Левшина особой ценности не представляет, но мы пока не будем предъявлять подобных требований к начальным шагам отечественной фантастики. Ведь перед нами все первое, в данном случае — первое в русской литературе путешествие на Луну.

Василий Алексеевич Левшин прожил долгую жизнь (1746–1826) имел 16 детей и написал на своем веку около 160 (!) книг, главным образом хозяйственного, содержания; это были по большей части переводные и компилятивные работы. Пушкин писал о нем в седьмой главе «Евгения Онегина»:

Вот время: добрые ленивцы,Эпикурейцы-мудрецы,Вы, равнодушные счастливцы,Вы, школы Левшина птенцы…

В перерывах между созданием книг о домоводстве, садоводстве, огородничестве, охоте, содержании певчих птиц, крашении тканей, ветеринарии, постройке мельниц, цветоводстве, кулинарии он успевал сочинять еще и художественные произведения. Приведу целиком первый абзац «Новейшего путешествия», чтобы убедить вас, что это и вправду подступы к научной фантастике:

«Нарсим размышляя о свойстве воздуха никак не сумневался, чтоб нельзя было изобрести удобной машины к плаванию по оному жидкому веществу; он видал, как перо от малейшего ветра поднимается на сию стихию. Разве не тож самое служило к изобретению водоходных судов? воображал он. Конечно много веков прошло доколь найдено средство плавать по морям: и без сумнения все видали, что счепка дерева не может погрязнуть в воду. Но то ли самое с пером и воздухом? От счепки произошли и военные корабли: а перо доставит нам способ сделать орудие, удобное возносить нас выше нашей атмосферы…»

Раздумывая над этими и прочими загадками мироздания, изобретатель задремал, и во сне ему привиделось, что аппарат с орлиными крыльями уже сконструирован, «вынеся сию машину на открытое место и сев в нее, когда двух сторон крылья опустил с ящиком горизонтально, а двумя другими начал махать, поднялся он вдруг на воздух». И поднялся так высоко, что оторвался от притяжения Земли и приблизился к Луне. Тут новоявленного космонавта охватил такой «ентусиазм», что он чуть-чуть не разбился, так как перестал взмахивать крыльями. «Посмотрим, говорил он сам себе, для наших ли тварей создан кружок сей, и нет ли в нем животных равномерно мыслящих, что Земля наша есть их месяц?..»

Чтобы герой не погиб без воздуха, автору приходится ввести и подробно обосновать научно-фантастическую гипотезу о том, что воздух заполняет все пространство между небесными телами и что благодаря именно этому они не падают друг на друга. Несмотря на всю наивность объяснения, трогает то, что автор подумал об этом препятствии; немало фантастов XIX и даже XX века ничтоже сумняшеся отправляли своих героев путешествовать по космосу в воздухоплавательных аппаратах.

Естественно, Луна оказалась населена «равномерно мыслящими» существами. Стоило бы туда лететь в противном случае? «О небо! не сплю ли я? вопиет Нарсим, обращая стремительно на все стороны взоры: Луна населена!.. вот города… деревни!.. Ах! я вижу и самих тварей… Боже мой, здесь такие же человеки!..» Но вот уже оправдать сходство лунного и земного языков автор не позаботился.

Каковы же были первые «русские» селениты? Конечно, добродетельные, конечно, скромные и трудолюбивые; государств и государей на Луне нет, законов тоже, но мораль находится под надзором родовой организации, во главе которой стоит мудрый старец. Науки не в почете, ибо патриархальность активно обороняет себя от всяких новомодных веяний. «Кто пустится в разные выдумки, тому мы не даем есть, и голод всегда заставляет его образумиться». Дома на Луне сооружаются из драгоценных камней, а крыши — из золота. Вид этих строений вызывает в сыне Земли трезвую мысль: мол, местным жителям очень повезло, что земные колумбы еще не добрались до них со своими конкистадорами.

Нарсим уже, наверно, устал восторгаться нравами лунатистов, весьма напоминающих щербатовских офирцев, как вдруг появился новый герой из местных — Квалбоко, который совершил подобное же путешествие на Землю, и оттертому в сторону Нарсиму остается только комментировать его рассказы. Историю человечества, начиная с Адама и Евы, Квалбоко излагает не самым лестным для нас образом, в духе «Персидских писем» Монтескье. «Зависть, злоба, честолюбие, гордость, зверство, суть наследственные побуждения, коими провождаются все их деяния». Нарсим пытается вступиться за попранную людскую честь, но получает резкий отпор от Квалбоко. И совершенно понапрасну, потому что, как вскоре выясняется, золотое царство на Земле все же есть, а именно, Россия, управляемая Екатериной. (До этого места перед нами была фантастическая сатира, и вдруг тон повествования резко изменился и стал медоточивым.) И все-то там благоденствуют, захлебывается от восторга Квалбоко, все трудятся, все счастливы, следов войны нет и в помине, там не знают о казнях и религиозных притеснениях, так как на престоле мы видим «самую премудрость…». «Ее царствие есть образец, с коего долженствует копировать себя владетелям» — таким панегириком Екатерине заканчивается эта странная повесть. Замечу, кстати, что она была напечатана в журнале «Собеседник любителей российского слова», скромным редактором которого была сама императрица (и княгиня Е. Дашкова). Как тонко заметил Державин от имени Фелицы. т. е. Екатерины II:

Не воспрещу я стихотворцамПисать и чепуху, и лесть…

(Впрочем, во многом «Собеседник…» был очень интересным изданием, ему посвящена одна из первых крупных работ Добролюбова.) Конечно, Левшин не первый и не последний, кто славословил власть имущих, но тут автора явно занесло, он не знает удержу. Левшин, как характеризует его современная «Литературная энциклопедия», совершил эволюцию от вольтерьянства и социального утопизма к верноподданническому национализму. Любопытно, что этот поворот как бы смоделирован в рамках одной повести.

Фантастико-утопические элементы встречались еще у многих литераторов конца XVIII века. «Почти во всех романах, критикующих несостоятельность государственных порядков, имеется картина такого уголка на земной поверхности, где все обстоит благополучно. Обыкновенно, такой счастливой страной является та, в которой форма правления патриархальна», — пишет исследователь литературы XVIII века В. Сиповский. Писатели охотно рисовали образы хороших, образцовых царей и еще более охотно нападали на придворных, льстивых и корыстолюбивых вельмож, которые отгораживают царей от народа. Конечно, сейчас все эти произведения выглядят в наших глазах как занятные порой исторические раритеты. Стоит, однако, обратить внимание, что с первых своих шагов фантастика понадобилась для воплощения политических взглядов и нанесения сатирических ударов.

В НАЧАЛЕ ВЕКА

Продолжая поиски ранней русской фантастики, мы найдем маленькое произведение, опубликованное в 1824 году в альманахе «Мнемозина» и называющееся «Земля безглавцев». Оно принадлежало перу замечательного поэта и человека, активного участника декабрьского восстания Вильгельма Кюхельбекера. В «Земле безглавцев» мы снова отправляемся на Луну. Автор не мудрствует лукаво и не придумывает никаких «научных» объяснений. Увидел в Париже воздушный шар, и так как никто не решался принять любезного приглашения его владельца, то «я вспомнил наше родимое небось, поручил себя богу и отправился со своим спутником искать похождений и счастия!» И заносит их на Луну в страну Акефалию, в столицу многочисленного народа безглавцев Акардион, который весь был «выстроен из ископаемого леденца; его обмывала река Лимонад, изливающаяся в Щербетное озеро…»