Мягкая машина - Уильям Берроуз

— Chingoa de puto[9], я тебя с липа земли сотру именем Jesus Christu!..

И бросается на меня с мачете… Но, предвидя такой поворот, я выплеснул ему в глаза чарку мескаля и отошел в сторону, он рухнул на пол, а я вонзил ему прямо в основание черепа сажальный кол… И дело с концом… И снова я пустился на юг и пришел наконец в ту местность, где видимо-невидимо жителей сажали кукурузу колами, все трудились сообща, мне это зрелище было не по душе, но я едва дышал с голодухи и решил войти с ними в контакт, что оказалось ошибкой… Потому что, едва выйдя на поле, я почувствовал на себе непосильный груз и — вот те на! — уже сажал вместе с ними кукурузу, и все, что я делал, все, о чем думал, было давно проделано и продумано, а там проходил тот цикл празднеств, во время которого жрецы наряжаются омарами и танцуют, щелкая клешнями, как кастаньетами, а кругом — сплошной маис, маис, маис… Сдается мне, я до сих пор гнул бы спину на маисовой плантации — о Боже! — не попадись мне один малый, тоже, как и я, в наряде майя, но я-то видел, что и он чужеземец… Парень оказался весьма смышленым, к тому же привлекательным… Он набросал на полу формулы и показал мне, как жрецы проворачивают свою аферу с контролем: «Такое творится и с празднествами, и с этой ебучей кукурузой, — им известно, что будет видеть, слышать, нюхать и ощущать на вкус каждый человек, а это и есть мысль, такие мыслительные единицы изображены у них в книгах специальными знаками, и они непрерывно чередуют эти знаки в календаре». А когда я взглянул на его формулы, в башке у меня что-то начало ломаться и я освободился от контрольного луча, но в мгновение ока нас обоих схватили: и приговорили к “Смерти в Многоножке”… В подвале храма нас привязали ремнями к кушеткам, там было полно древних костей и стояла невыносимая вонь, а в углу поводила носом многоножка футов десять длиной… Тут я пустил в ход то, что унаследовал еще на Уране, где мой дед изобрел счетную машину[10]… Я попросту лежал, ни о чем не думая, в многотонном фокусе густой синей немоты, сквозь меня прокатилась медленная волна, она вышла за пределы моего тела, кушетка начала сотрясаться, сотрясения охватили землю, крыша рухнула, придавила многоножку и в щепки разнесла кушетку, отчего ослабли ремни, я выскользнул из них и развязал Смышленого Тилли… Мы выбрались оттуда, лавируя в нагромождении стел и известняковых голов, от храма остались лишь глыбы камня, ураганный ветер принес с собой приливную волну, а, когда мрак рассеялся, от всех этих декораций уже мало чего оставалось… Повсюду носились в поисках жрецов уже свободные работники… Верховного жреца разбил паралич, и он превратился в многоножку… Мы обнаружили его в укромном местечке под обломками, с ним были и другие — кто оказался полукрабом, а кто проходил разнообразные стадии жуткой метаморфозы… А я рассудил так: «С этими типами надо сотворить нечто особенное — они ведь большие умники…» Вот мы и устроили “Потешное празднество”: сделали несколько обсидиановых суспензориев, нанизали их на медную проволоку, накалили суспензории добела и натянули их на жрецов, и те пустились исполнять танец живота — ни дать ни взять забегаловка со стриптизом, а мы сидели и орали: «Снимайте их, снимайте!» — и хохотали, пока не обосрались, не обоссались и не обкончались… Такого смеха вы отродясь не слыхивали — ведь кончилась их власть, и мы принялись пихать им в жопу раскаленные медные хуи… А другим мы взваливали на спину груз и волокли их по деревянным желобам, утыканным осколками кремня, ну и так далее… А что — потеха хоть куда!

Короче, после этого никто из нас на кукурузу смотреть не мог, и впереди вновь замаячила угроза голода… Пришлось заняться рэкетом и порастрясти немного земледельцев, пообещав им защиту… «Это ведь может и повториться… Выкладывайте, что вам говорят, не то хуже будет»… Они и выкладывали, сплошь и рядом… Да-да, провизию… А я разработал хитроумный трюк, чтобы держать своих ребят в узде… Припадкам я все еще был подвержен, однако научился управлять образами… То есть перед тем, как вырубиться, я мог ввести любой образ в проектор и… Внимание… Камера… Снято… Все неизменно происходило именно так, как я снимал, и таким путем устранялся любой персонаж, от которого исходили помехи… Однако началось целое нашествие ребят с севера, вот и пришлось нам закрывать лавочку и резвиться на охоте да на рыбалке… Принимая все это во внимание, я отобрал тридцать самых надежных и преданных парней, и мы двинулись на юг через горы и вниз по противоположному склону — в джунгли, потом снова вверх и вновь через горы, сплошное однообразие… тоску мы разгоняли в меру сил: глоточек того, кусочек другого… Мне нет-нет да и приходилось для разнообразия пускать в ход землетрясения, однако вскоре сплошь и рядом на нас свалились, что называется, враги наемника… лихорадка там, змеи и речные пороги, а ребята принялись то и дело откалываться и селиться с местными жителями, и, когда я попал в положение и вправду безвыходное, шайки моей уже как не бывало… Чиму — это нечто особенное… Попадаем мы, короче, в один городишко, и он мне сразу не по душе…

— Что-то здесь не то, Джон… Что-то нечисто… Чует мое сердце.

Начать с того, что средний чиму, мягко выражаясь, непривлекателен… губы изъедены лиловыми и оранжевыми кожными хворями и похожи на задницу бабуина, а на месте носа — дыра, из которой сочится гной, противно смотреть… к тому же некоторые из них целиком состоят из пенисной плоти и временами прямо из башки пускают струи спермы, а потом сморщиваются, точно старый винный бурдюк… Чиму регулярно устраивают потешные празднества, во время которых они делятся на противоборствующие стороны и дубинками вышибают друг другу мозги, к тому же победители хором ебут побежденных, после чего тут же отрезают им яйца и делают из них кисеты для листьев коки, листья эти они жуют постоянно, и изо рта у них течет зеленая слюна — ни дать ни взять больные афтозом коровы… Принимая все это во внимание, я вовсе не рвался к близкому знакомству с их непотребным образом жизни…

В центре городка стояло сооружение из глинобитных каморок высотой в несколько этажей, и мне было видно, как внутри шевелятся какие-то жуткие крабы, но поближе я подойти не мог, потому что на окружавшем каморку участке, усеянном черными костями, было жарко, как в доменной печи… Они обладали оружием нагрева, понятно?.. Представьте, что вас облепили раскаленные добела муравьи…

Тем временем ко мне подошли зеленые мальчики, владельцы целого квартала публичных домов, выстроенных на подвесных лесах над глинобитными домами и предназначенных исключительно для казни через повешение и всевозможной смерти в оргазме — особенно годится маленьким мальчикам… Они оказались славными тварями, день и ночь с меня не слезали и воняли, как навозная куча… Однако я ничему не верил, не убедившись собственными глазами, и когда я предложил посмотреть на повешение, все они принялись негодовать, точно оскорбленные шлюхи… Поэтому я вооружился перископом дальнего видения с обсидиановыми зеркалами, причем Смышленый Тилли дрожал над прибором в своей обычной манере, и мы стали наблюдать, как они вешают того мальчика, что приехал из провинции… И тут я увидел, что, когда у него хрустнула шея и он выпустил заряд, не перелив его в зеленого мальчика, как того требует природа, из его позвоночника вылупились те самые раскаленные крабы и сожрали всю компанию.

Вот мы и объединяем живущие в джунглях племена, штурмом берем Городок Мальчиков, а зеленых мальчиков запираем в общей спальне, где все они принимаются ходить колесом, хихикать, мастурбировать и играть на флейтах… Так мы сделали первый шаг к тому, чтобы отрезать путь подвоза… Потом, когда мы устроили полную блокаду и стало слышно, как они там, в каморке, скребутся, уже вконец обессиленные, мы решили атаковать… У меня был специальный зеленый мальчик, мой тогдашний партнер, который, что называется, знал все входы и выходы, так вот, он сказал мне, что волну нагрева придется останавливать с помощью музыки… Вот мы и собрали всех индейцев и зеленых мальчиков с барабанами, флейтами и листовой медью, подошли вплотную к источнику теплового излучения и начали бить в барабаны и медленно наступать… Смышленый Тилли наскоро соорудил катапульту для метания известняковых глыб и разнес каморку, мы ворвались туда с копьями и дубинками, всех прикончили и уничтожили теплопередающее устройство, оказавшееся живым радиопередатчиком с деталями из органов насекомых… Мы выпустили зеленых мальчиков на свободу и в радостном настроении продолжили путь…

Направились мы в глубь джунглей — порезвиться с головной усушкой… Делается это так: берутся специальные заклинания — ясно? — человек под вашим контролем заточается в собственную голову, и происходит как бы усушка всей ненависти в округе… Трюк хоть куда, однако я, как водится, пожадничал, и в результате не осталось ни одной головы, на которую я мог бы положиться… Разумеется, была обработана вся округа, вот только округи никакой не осталось… Вечно находится тип, который хватит через край и угробит все дело… Короче, сидеть бы мне там сиднем, не дойди до меня слухи о непорочном племени под названием камуйяс, — они заключают в объятия каждого незнакомца и все время ходят голые, как того требует природа, вот я и сказал: «Камуйяс — настоящие живые люди», — и направился туда мимо всех этих бюрократов из Индейской внутренней службы, сомневавшихся в благородстве моих намерений… Однако я поставил их в тупик своими познаниями в майянской археологии и тайном смысле лейтмотива многоножки, а Яесмь был крупный специалист, вот мы и обеспечили себе репутацию ученых и беспрепятственный доступ к чему угодно… Камуйяс — это нечто особенное, все голые, трутся о тебя, как собаки, я мог бы и до сих пор там торчать, если бы не мелкие трения с Индейской комиссией по поводу той церемонии повешения, которую я устроил, рассчитывая с небольшой доплатой заменить старую ходовую часть и обновить свою субстанцию… Короче, они вышвырнули меня оттуда и провели полезную беседу о том, что дело с концом и точка… А я перебрался в воинственное племя аука и ухитрился заполучить в качестве секретного оружия двух здоровых юношей… Затащил этих мальчишек в джунгли, все им откровенно выложил, и один из них пошел мне навстречу и… Избавлю вас от нудных подробностей… Достаточно сказать, что верховья Амазонки заполучили мальчика легкого поведения, а меня затянуло в водоворот всей этой наследственной вражды… Укокошит человек, к примеру, вашего троюродного кузена, и вы уже обязаны разделаться с его прадядюшкой… Я-то через все это уже прошел… На каждого типа, что вы там укокошите, по законом геометрической прогрессии найдутся десять, которые примутся охотиться на вас, а мне это все ни к чему… Вот я и поступил на работу в Тотальную Нефтяную Компанию, и это была еще одна ошибка…