Пленница сновидений - Анджела Дрейк

Маленькая фигурка в красном плечом прокладывала себе путь сквозь толпу башнеобразных скандинавских бизнесменов, отоваривавшихся виски в магазинчике «дьюти-фри».

Белокурые гиганты опускали глаза, женщина улыбалась им снизу вверх, и дорога тут же освобождалась. Она приковывала к себе внимание и заставляла мужчин вспомнить о рыцарстве и благородстве. Фигурка ее была хрупкой, но излучала такую энергию, с которой нельзя было не считаться.

Она торопилась, потому что слишком поздно вышла из дома. Посадка на самолет была объявлена двадцать минут назад; дважды прозвучал последний звонок.

У нее вошло в привычку тянуть до последнего, пока не вспыхнет сигнал тревоги. Ей нравилась такая жизнь, напоминавшая хождение над пропастью.

Как ни странно, постоянные попытки искушать судьбу придавали ей уверенности, помогали чувствовать себя хозяйкой собственной жизни — в противоположность суеверной матери, которая начинала дрожать мелкой дрожью при необходимости принять самое простое решение.

Усталая кассирша без энтузиазма следила за светловолосым великаном, выставившим перед ней множество бутылок. Она потянулась за кредитной карточкой, не обратила внимания на попытку верзилы пошутить на плохом итальянском, когда карточка не пожелала регистрироваться, покорно посмотрела на пластик, стала набирать код, ошиблась и начала сначала.

Касса протестующе крякнула, и измученная девушка принялась повторять операцию.

Позади светловолосого нетерпеливо приподнялись плечи в красном жакете; безукоризненно накрашенные губы пробормотали что-то очень похожее на ругательство.

Вкрадчивый голос по громкоговорителю известил пассажиров, отправляющихся в лондонский аэропорт Хитроу, что их самолет отбывает.

Невесело смеясь над собственным невезением, молодая женщина в красном бросила свои бутылки фраскати и орвьето и быстро зашагала к выходу.

Стюард и стюардесса хладнокровно ждали запоздавшую пассажирку, цокавшую каблучками по длинной полосе асфальта, которая вела к трапу. За их спинами нетерпеливо рычали двигатели, овальные иллюминаторы горели желтым светом, как глаза алчного дракона.

Женщина взбежала по трапу с колотящимся сердцем. Ожидание полета всегда возбуждало ее, несмотря на богатый опыт.

— Прошу прощения, — сказала она стюарду, стоявшему у двери самолета. — Я заставила всех ждать?

— Нет-нет, — ободряюще улыбнулся тот.

Как любая прислуга, он был мастером по части подавления собственных эмоций.

Он показал пассажирке ее место. Пятый ряд. Кресло у окна. Она села, расстегнула жакет, одернула юбку, обтягивавшую стройные бедра, и с радостью заметила, что соседнее кресло осталось пустым. Прекрасно. Будет чуть посвободнее. Можно расслабиться и уснуть.

Женщина потянулась за ремнем безопасности. Слава Богу, тот оказался не слишком велик. Она облегченно вздохнула и принялась ждать. Сейчас закроют дверь, загорится предупреждение, и самолет начнет выруливать на взлетную полосу…

Тут в салон вторглась громоздкая фигура, затопала по проходу и опустилась рядом, словно притянутая магнитом.

Молодая женщина вздрогнула.

— Вот. Ваше вино! — Человек широко улыбался, размахивая перед ее носом яркой пластиковой сумкой.

Она узнала блондина, стоявшего в кассу. Того самого, у которого были сложности с кредитной карточкой.

Мужчина с треском стащил с себя свитер и сунул его на полку, где уже лежали их сумки, звеневшие бутылками. Он излучал столько энергии и бодрости, что в салоне сразу стало тесно.

Она незаметно улыбнулась. Несомненно, этот человек прекрасно знает о своем влиянии на женщин. Он не швед и не датчанин, а явная принадлежность Англии, такая же, как пасмурная весна и зеленые газоны.

Женщина вынула кошелек, достала несколько бумажек и протянула ему.

— Спасибо.

— Нет-нет! — бурно запротестовал мужчина, отстраняя ее руку.

— Да! — мягко сказала она, положила деньги к нему на колени, решительно повернулась спиной и уставилась в окно.

Нельзя позволять, чтобы ее опекали, каким бы обворожительным ни казался опекун. Толстое стекло отразило мужчину, сидящего в кресле, и ироническую улыбку, искривившую его полные губы.

Самолет неторопливо вырулил на взлетную полосу, нацелился носом на тусклые ряды огней, взвыл двигателями и рванулся вперед, а потом вверх.

Она прижалась спиной к сиденью; в то же мгновение пальцы соседа быстро коснулись ее кисти и спокойно улеглись на ручку кресла.

— Лучшее, что есть в полете, — пробормотал он. — Смертельная опасность. Фактор риска.

Она улыбнулась, закрыла глаза и откинула голову на спинку сиденья. Не следовало ввязываться в диалог.

Подошел стюард с кофе, сандвичами и алкогольными напитками. Попутчик легонько похлопал ее по руке.

— Выпьете что-нибудь?

Она покачала головой, не открывая крепко сомкнутых глаз.

Перед полетом у нее была мысль немного почитать или составить график ближайшего рабочего дня. Но сейчас, почувствовав угрозу быть втянутой в беседу — а угроза эта, учитывая притягательность соседа, была весьма велика, — она решила поспать.

Однако стоило принять такое решение, как сон пропал.

Проклятье! Она глубоко вздохнула, вспомнив наставления инструктора хатха-йоги. Так, наполнить легкие воздухом. Глубже, глубже… Задержать дыхание. Затем выдохнуть. Медленно-медленно. А затем снова. И снова…

Она шла по широкой дороге. Хайвэй, автобан, шоссе… это могло быть где угодно.

Она тщетно оглядывалась по сторонам — шоссе тонуло в темноте. Но дорожное полотно сверкало и слепило глаза, а на обочине вздымались и опускались кучи зерна, словно ждавшие огромного автопогрузчика.

Она шла вперед. Совершенно одна. Вокруг не было ни души.

В воздухе чувствовалась угроза. Кучи зерна впереди начали тлеть. Огонь шел снизу вверх, достигал вершины кургана, расцветал желтыми, красными и оранжевыми цветами и превращался в огромные полотнища пламени.

Она поднесла руку к глазам. Опаленные ресницы напоминали обгорелые спички.

Ее окутали клубы черного дыма, сердце сжалось от страха, сквозь пламя она заметила лежащий впереди алюминиевый фюзеляж. Серебряное чрево было опалено и разворочено. Самолет напоминал подстреленную птицу.

Одно изогнутое, покореженное крыло наполовину ушло в землю; второе, окутанное удушливым дымом, смотрело в небо. По его поверхности змеился зловещий маслянистый след. Казалось, пространство вокруг упавшего самолета заполнено стонами, сливающимися в единый крик боли.

Она стояла как вкопанная. Ноги отяжелели и не хотели двигаться.