Постигая Вечность - Светлана До

Дочь рядом с ним выглядит бедной родственницей. Не перестаю удивляться, как такое совершенно не похожее на меня существо зародилось и вызрело во мне. И характером, и внешностью она была точной копией отца. Но та лапидарность черт, придающая его лицу мужественность, ее делала мужеподобным. Фигура была ее козырем – не прошли даром семь лет занятий бальными танцами – крупный отцовский остов был окутан совершенным рельефом упругого мышечного корсета. А какая осанка! А ноги! Бесподобные, длинные с идеально очерченными икрами – такие надо открывать по самые корни. Но этим козырем она никогда не крыла: как всегда, где не надо – открыла, где надо – закрыла. Нацепила длинную трикотажную юбку, зализала волосы в крысиный хвостик. Блеклое, не тронутое косметикой лицо. «Ну, могла бы хоть чуть подкраситься», – вертелось у меня на языке, но я вовремя его прикусила. Все мои советы натыкались на ее упрямое нежелание им следовать, все мои замечания игнорировались. Маруля обожал ее безгранично и поддерживал во всем, считая, что его красавице-дочери не нужен макияж. Я дар речи теряла от такой необъективности. Говорят, материнская любовь слепа, в нашей семье слепой была его, отцовская. Моя же – очень даже зрячей. Однажды, уступив моим настояниям, дочь все же подкрасилась, но, сделав это нарочито вульгарно, стала похожей на трансвестита.

– Какой ужас! – невольно вырвалось у меня.

– Это ты, ты виновата! – в истерике закричала она. – Если бы ты хоть немного любила отца, я бы не родилась такой уродиной. – Наверное, услышала где-то еще один спорный тезис – «дети похожи на того из родителей, кто больше любит». Но после той сцены я от нее отстала.

– Добрый вечер, – приветствовала я их. – Маруля, ты супер, впрочем, как всегда. И ты, Розик, тоже… как всегда…

– Зачем столько цветов? Не поймешь – это кладбище или цветочный магазин, – съязвила дочь.

– Не надо понимать. Загляни в приглашение – там все написано.

Розой назвала я ее по просьбе любимой свекрови, которой никогда ни в чем не могла отказать. И это – еще одно опровержение теории о влиянии имени на судьбу и характер. Какая же она роза! От розы в ней только шипы. В это время из подъехавшей машины вышел Ромчик и гарцующей походкой направился к нам. «Молодец, не опоздал!»

– Встречай своего любимого дружка, – презрительно бросил Маруля на ходу, увлекая дочь в сторону салона.

– Привет, королева! Ты – сногсшибательна! – восторженно оглядев меня, воскликнул Ромчик.

– А ты – нет. Я же просила тебя одеться скромнее.

– По-твоему, то, что на мне, не скромно? – искренне удивился он, округлив глаза. – Вспомни мой гардероб.

Я вспомнила: перед глазами поплыли вешалки с канареечными пиджаками, ярко-розовыми джинсами, рубашками ядовитых тропических расцветок.

– Пожалуй, ты прав. Но не забывай – ты здесь на работе. Пара бокалов шампанского – и все!

– Могла бы не говорить. Я вижу, какая публика собралась, – обиженно произнес Ромчик.

– И еще. На фотографиях сделай меня на пять лет моложе и на пять килограммов худее.

– Сделаю на десять. За пять ты почти не изменилась.

Ромчик – мой друг и лучший фотограф модного глянцевого журнала – принадлежит к представителям нетрадиционной сексуальной ориентации. Обнаружение сего факта много лет назад повергло меня в сильнейший шок. Во времена моей юности общество не было столь информировано и толерантно – большинство даже не подозревали о существовании мужчин такой категории. И я в том числе. Мы подружились еще в старших классах. Ромчик был поверенным во всех моих тайнах и самым пристрастным критиком моих кавалеров. Мы, как подружки, болтали на любые темы, часами обсуждали понравившуюся книгу или фильм. Окружающие недоумевали, видя наши платонические отношения. Для меня же, на фоне назойливых ухажеров, они были отдушиной. Однако «все тайное становится явным». И просветил меня мой тогда еще жених Марэнгл. Чтобы предотвратить возможные препятствия нашему с Ромчиком общению после свадьбы, я предупредила:

– Ромчик – мой друг, не ревнуй меня к нему.

– Я и не ревную. Он же голубой.

– Какой? – не поняла я.

– Голубой.

И Маруля в общих чертах разъяснил мне специфику однополых взаимоотношений. А в моем вооб-ражении возникали картинки – одна непристойнее другой.

– Мой Ромчик – такой?

Несколько дней я избегала общения с ним. Потом решила – хватит прятаться и без обиняков спро-сила:

– Это правда, что ты голубой?

Молчание. А я так надеялась на «нет».

– Значит, правда. Не звони мне больше. Никогда!

Предсвадебная суета захватила меня целиком, я не вспоминала Ромчика. Прошел месяц. Раздался звонок.

– …Лету-у-усь?

– Ромчик! – обрадованно воскликнула я, от неожиданности не успев взять себя в руки.

– Слава богу, не бросила трубку, – выдох-нул он.

– Как поживаешь? – «К черту сдержанность, я так по нему соскучилась!»

– Без тебя – плохо. Ты на меня еще злишься?

– Немного. – «Да я совсем не злюсь».

– За что?

– Ты обманывал меня… – «Какая чушь!»

– Ты же не спрашивала. Ну, не злись на меня, пожалуйста.

– Так. Хватит болтать. У меня через неделю свадьба, ужасно хочу тебя видеть!

– А я еще ужаснее!

Через час мы встретились. Сцена нашего примирения была похожа на встречу двух возлюбленных после долгой разлуки. Я рассказала Ромчику обо всех последних событиях в моей жизни. Он поведал мне историю своего «грехопадения», случившегося в армии. Я предлагала разыскать его растлителя и кастрировать. Несправедливость всегда вызывала во мне воинственный настрой, и, принимая боевую стойку, я была готова сразиться против нее с любым противником. Полдня мы провели вместе; и нарыдались, и нахохотались.

– Все-таки недаром я невзлюбил твоего Минотавра с первого взгляда.

– При чем здесь он? Шила в мешке не утаишь.

Ромчик до сих пор зол на Марулю за разоблачение, и неприязнь между ними только возрастает.

…Немного опоздав, подъехала Бела с мужем. Идут под ручку, воркуют о чем-то, улыбаются – семейная идиллия. Как будто не она примчалась ко мне несколько дней назад зареванная – узнала об очередной любовнице мужа.

– Все. Не могу больше. Развожусь! – решительно заявила тогда с порога Белка.

– Ты уже подобрала адекватную замену?

– Нет, конечно.

– Тогда твое решение опрометчиво.

– Но я хочу, чтобы ему было плохо! – капризно топнула она ножкой.

– Будет ли ему плохо после развода – еще вопрос, и если да – станет ли тебе от этого хорошо? – попыталась я охладить ее запальчивый настрой. – Определись, что ты хочешь: чтобы тебе было хорошо или ему плохо?

– А это нельзя совместить?

– Вряд ли.

– Что же делать? – Пыл ее несколько поугас.

– Оставь все как есть. Ты – его законная жена, везде и всюду рядом с ним. А все эти одноразовые подружки обитают в подполье.

– Но все вокруг знают и сочувствуют мне, – обиженно произнесла Белка.

– Пошли их к черту с их фальшивым сочувствием. И чтобы не наломать дров, представь себе не только начало истории под названием «Мой развод», но и ее конец.

– Как это? – встрепенулась она.

– Вначале – ты победительница! Гордая, не простившая измен мужа женщина. И что ты приоб-рела? Записывай! – Бела послушно взяла ручку и листок. – Одобрение лжесочувствующих. И все! Очень скоро ты обнаружишь, что не можешь позволить себе почти ничего из того, к чему привыкла – беспечную жизнь, комфорт, дорогую одежду, путешествия. Зарплаты хватит лишь на то, чтобы заправлять твою шикарную машину. А конец будет таким: лишившись привычных благ, горько сожалея и кусая локти, ты будешь мечтать вернуться к мужу на прежнее место, которое ты так легкомысленно освободила и которое, скорее всего, будет уже занято. Возможно, одной из «сочувствовавших». И твой триумф вначале окажется пирровой победой в конце.

Бела старательно записывала.

– Ну что ж, придется и дальше терпеть, – обреченно вздохнула она.

– Не терпеть, а занять позицию страуса и не обнаруживать свою осведомленность. Понять и принять непреложную истину: верный муж – мифический образ. Не потому, что мужчины мерзавцы. А потому, что, как все самцы, полигамны. Вспомни, у нас в загородном доме – один петух на десять куриц. В прайде – на одного льва несколько львиц. Они еще и пропитание добывают. А царь зверей только и делает, что зачинает и ест. Так что продолжай с удовольствием пользоваться теми благами, источником которых является твой муж. Записала?

Бела грустно кивнула.

– Перед сном прочитай.

– А как же любовь? – печально вопросила она.

– А любовь будешь утолять из другого источ-ника.

– Какого? И где его взять?

– Он сам забьет в нужном месте, в нужное время, – заверила я ее, совсем в этом неуверенная.

…И вот сейчас передо мной – образец семейного счастья и благополучия. Ни следа недавней бури.