Левиафан - Дэвид Линн Гоулмон

Приподняв факел, Деверу вгляделся в глубь пещеры. Труп сидел на небольшом уступе, будто бы охватывавшем всю пещеру по периметру. Вода, заполнившая пещеру с приливом, образовала бухточку, и человек осторожно двинулся вдоль стены, держась над водой повыше.

Беглец прошагал, как ему казалось, добрых полмили в недра пещеры, когда пришел к огромным воротам. Поднеся к ней факел, Деверу увидел, что это не ворота, а кое-как слаженная деревянная стена, а затем хрипло вскрикнул и отшатнулся, обнаружив еще два трупа. В отличие от первого, которого связали и казнили, эти скелеты лежали под заостренными бревнами основания стены, вонзившимися в их торсы, сокрушив ребра и хребты.

Осматривая западню, Деверу обнаружил, что эту деревянную конструкцию пристроили в естественную расщелину в потолке пещеры. Эти несчастные каким-то образом привели ловушку в действие, и рухнувшая сверху стена пронзила их своим заостренным основанием. Разглядывая жуткую картину, Деверу поморщился. Погибшие были одеты так же, как и первый, и украшены разнообразными драгоценностями, но с одним крупным отличием: эти были вооружены. Один по-прежнему сжимал рукоять сабли; ею он, скорее всего, и прикончил безоружного, которого Деверу обнаружил привязанным к степе пещеры.

Осмотрев деревянную западню, Родерик заключил, что больше никому она вреда не причинит, и мягко толкнул ворота. Те со скрипом прогнулись, но с места не стронулись. Деверу с загоревшимся взором понял, что просто-таки обязан узнать, что уж такого важного таится в глубине пещеры, чтобы люди навлекли на соплеменников такую жуткую погибель.

Посветив себе факелом, он огляделся, наклонился и отобрал из костлявой хватки скелета саблю, испуганно вздрогнув, когда три пальца с хрустом отломились. Устремив взгляд на скелет, Деверу какое-то мгновение вглядывался в давным-давно опустевшие глазницы черепа, затем поднял саблю и, по-прежнему глядя на покойника, несильно рубанул по дереву. Лезвие рассекло сгнившую веревку в том месте, где она скрепляла бревна с перекладиной. Дерево заскрипело, а Деверу рухнул на песок — от одного-единственного взмаха тяжелой саблей мышцы скрутило судорогой. Вскрикнув от боли, он поднялся на колени, пытаясь справиться с собственным телом, но вдруг замер и огляделся, словно за ним следили. Чувствуя пульсирующую боль в правой руке, Родерик поворачивал факел левой рукой туда-сюда, пытаясь рассмотреть направленные на него глаза. Но всюду царила лишь непроглядная тьма. Кроме него, свидетелей его кощунства не обнаружилось.

Перехватив факел правой рукой, со слезами боли на глазах Деверу взмахнул саблей еще раз, перерубив другую веревку, и тут же испуганно вскрикнул, когда рухнувшая перекладина ворот едва не задела его. За первой перекладиной последовала вторая, третья, а там и небольшой обвал, когда уцелевшие веревки не выдержали навалившегося на них веса. Перекладины ссыпались вниз, окончательно погребая под собой потерянные души, угодившие в западню бог весть когда. Когда пыль рассеялась, а Деверу перестал трястись от страха, он увидел, что ворота не выдержали его ничтожного напора — прежде всего благодаря тому, что державшие их веревки давно истлели.

Поднявшись с сырой земли, он на трясущихся ногах ступил в проем и плавно повел факелом вперед. Поначалу ничего было не разобрать, но потом свет выхватил из темноты какие-то предметы, сложенные у стен. Три сотни больших и малых сундуков — и деревянных, и железных, запертых и развалившихся от времени и разрушительного действия воды.

Подойдя к одному из разбитых, Деверу поднес огонь поближе к рассыпавшемуся содержимому сундука. Отблески яркого пламени засверкали в гранях каких-то камней — наверное, бриллиантов. Тысяча переливающихся радужными отблесками камней размером с голубиное яйцо, вырванных из недр земли, возможно, столетия назад.

Развернув факел назад, Деверу еще раз взглянул на скелеты, снова осмотрел их одежду и подытожил про себя: пираты! Корсары, джентльмены удачи. Он нашел то, что они прятали и за что наверняка и были убиты.

Вернувшись к сундукам, Родерик приступил к более тщательному осмотру. Золото из Сирии, Вавилона и Аравии, алмазы из Африки. Арабские монеты, на которых ремесленники отчеканили профили людей, живших сотни лет назад. Поднеся факел к замку одного из больших сундуков, до сих пор противостоявших времени, он увидел печать Англии — голову льва и три короны Ричарда I.

Пав на колени, Деверу опустил факел и перекрестился. Слухи не врали. Он нашел сокровища крестоносцев, утраченные более шестисот лет назад. Золото, бриллианты и прочие богатства, награбленные и украденные в Святой земле. Поговаривали, что король Ричард вторгся в Иерусалим только ради мародерства, а вовсе не ее освобождения. Король скончался вскоре по возвращении на родину, а сокровища то ли потерялись, то ли были спрятаны от его соотечественников, а после на них наткнулась эта шайка головорезов.

И в этом сокровище Деверу узрел способ и средство отмщения Наполеону. По оценке на глазок, не переводя это в денежное исчисление фунтов, шекелей или каратов, здесь свыше пятнадцати тонн драгоценностей. Одних лишь бриллиантов и изумрудов на миллиарды и миллиарды франков. А золота и вовсе не счесть.

Вид этого воздаяния исторг из его груди вопль. Он осуществит месть за смерть жены и убийство отца, переполняющую его душу.

Эти богатства пойдут на продолжение начатой работы. Он сделает мир лучше и в конце концов убедит человечество, что оно вовсе не нуждается в алчности, плоды коей представлены сейчас перед ним.

Солнце уже наверняка закатилось. Шагая обратно ко входу в пещеру, Деверу начал строить планы. К его блестящему уму вернулась былая острота, он вновь заработал на полную мощь, без труда выстраивая сложнейшие конструкции. Его мысли отряхивали с себя шелуху мира, посягавшего на владычество над морем, доступное ему.

Тусклый свет догорающего факела выхватил в воде какое-то движение. Вдруг его глаза округлились от безумной паники — Деверу вдруг показалось, что жуткие воспоминания прошлых лет вернулись в облике людей, чтобы предъявить права на его душу. И уже медленно опускаясь на мягкий песок, он впервые узрел истинное волшебство, настоящие сокровища океана — и они были прекрасны.

Деверу взирал на волшебных существ, а те, в свою очередь, наблюдали за ним из-под кристально прозрачных вод пещеры. Золото, бриллианты и изумруды меркли в сравнении с чудесами, на которые сейчас взирали его глаза. Фантазии мешались с реальностью, библейские сказания со сказками. Вот они, в воде перед ним — легенды, мифы и морские побасенки. Реальность, неподдельность происходящего притягивали его. А затем вдруг сияющие, ангелоподобные русалки с прозрачной кожей исчезли, как не были. Тьма, морской бриз и звуки мира понемногу достигли его сознания, в котором начал выстраиваться план мести, снова возвращая ему цель, ради которой стоит жить дальше.

Теперь море станет его владениями.

Университет Осло, Норвегия

1829 год

Старый профессор склонился к измерительному прибору, собранному на скорую руку. Стрелка колебалась у отметки 98 процентов. Отметив этот факт в дневнике, он поднял взгляд и снова постучал по прибору, заставив стрелку едва заметно подпрыгнуть, после чего она снова вернулась к прежним показаниям. Профессор улыбнулся: заряд оставался высоким даже спустя двадцать семь часов.

Вложив ручку в дневник, он захлопнул его, потянулся, и его взгляд упал на сынишку — двенадцатилетнего Октавиана, мирно спавшего на импровизированной постели в углу лаборатории. Профессор Эрталль — человек, некогда известный как Родерик Деверу, — извлек карманные часы и увидел, что уже почти половина третьего ночи. Покачав головой, он решил проверить контакты еще разок напоследок.

Половину обширной лаборатории занимали три сотни кубиков, смахивающих на коробки, сложенные на металлических стеллажах, высившихся от пола до потолка, отбрасывая глубокие тени в сумраке лаборатории, освещенной масляными лампами и газовыми рожками. Профессор двинулся вдоль главного кабеля, ощупывая изоляцию. Быстро поднял руку, извлек дневник и посмотрел на термометр, прикрепленный к толстому медному кабелю, после чего сличил показания с последней записью. Со времени прошлой проверки два часа назад температура выросла на 16 градусов, подобравшись к отметке 120 градусов. Это проблема. Кабель долго не выдержит под нагрузкой. Либо придется сделать кабель еще толще, что невыгодно скажется на окончательном результате, либо надо найти способ не давать металлу в кожаной изоляции так нагреваться.

— Батюшка, а вы не думали о том, чтобы позволить морю охлаждать ваши провода от батарей?

Профессор обернулся к сыну, присевшему в постели, опираясь на локоть и зевая.