Безумно счастливые. Часть 2. Продолжение невероятно смешных рассказов о нашей обычной жизни - Дженни Лоусон

Весь день у меня в голове вертелся вопрос: «ПОЧЕМУ СОБАЧЬИ ГАЛЕТЫ?»

И я решила вернуться, чтобы спросить фармацевта об этом, однако собачьих галет уже не было, как и парня, что их хомячил, и я подумала: «Могу ли я спросить этого фармацевта о том, рядом ли другой фармацевт, тот, который ест собачьи галеты, потому что мне нужно понять, в чем же тут все-таки дело?»

Прислушавшись к интуиции, я почувствовала, что нет, не могу. Тем не менее мне по-прежнему жутко хочется узнать причину подобного поведения фармацевта, я подозреваю, что мы могли бы сильно подружиться с этим парнем, потому что с любым, кто станет прятать печенье в коробку из-под собачьего корма, мне, скорее всего, захочется общаться. Хотя тот, кто действительно ест собачий корм ради забавы, вызвал бы с моей стороны, мягко говоря, некоторые вопросы. Правда, теперь я задумываюсь – может быть, эти собачьи галеты действительно очень вкусные, а парень – настоящий гений, потому что открыл очень дешевое печенье. Печенье, из-за которого не придется звонить своему педантичному ветеринару, когда ваша собака доберется до кухонного шкафа и съест галеты подчистую.

Если ваша кошка съест игрушку, состоящую из бубенчиков, пера и помпона, связанных бечевкой, в этом случае вам придется звонить ветеринару. С моим котом однажды такое случилось, но все было еще хуже, так как ветеринар сказал пичкать кота слабительным, чтобы игрушка без проблем вышла, а также порекомендовал проверять его какашки, чтобы убедиться, что игрушка действительно вышла, потому что иначе пришлось бы проводить операцию на живом коте. В итоге игрушка, наконец-то, действительно начала выходить, но наружу показалась только ее первая часть, та, что с бубенчиком, и кот начал сходить с ума, убегая от бубенчика, торчащего у него из задницы, а когда я позвонила ветеринару сообщить о случившемся, тот сказал, чтобы я ни в коем случае не пыталась вытащить перо, потому что вместе с ним могут вылезти и кишки, – это была самая отвратительная игрушка на свете, потому что мне приходилось просто бегать следом за котом с ножницами, пытаясь отрезать этот дурацкий бубенчик (который, к моему величайшему удивлению, по-прежнему продолжал звенеть). Возможно, кот убегал по двум причинам: из-за звенящего бубенчика и из-за того, что я гонялась за ним с ножницами в руках и криками: «ДАЙ МНЕ ТЕБЕ ПОМОЧЬ!»

Если бы мы были друзьями с тем фармацевтом, любителем собачьего корма, я бы обязательно ему позвонила, чтобы рассказать про этот инцидент с колокольчиком, так как он бы точно смог его оценить, однако я так и не нашла этого парня, потому что боялась, что на мой вопрос про поедающего собачий корм фармацевта его коллеги перестанут продавать мне таблетки.

Звучит как своего рода дискриминация, но я не могу в точности объяснить, почему создается такое впечатление.

Пальчики откусишь

Думаю, что я последний человек на всем свете, который не пробовал кудрявую капусту, или киноа. Люди не перестают восторгаться ими, называя это растение очередной сенсацией в кулинарии, я же до сих пор в ужасе после того раза, когда Виктор приготовил мне свою кулинарную сенсацию, которую я прокомментировала следующим образом:

– Этот рис испортился, а я даже не знала, что рис может портиться!

Виктор объяснил мне, что это ризотто, и я спросила:

– Эта та штука, про которую постоянно вопит Гордон Рамзи?

Что ж, я была сильно разочарована. Такое ощущение, будто это ризотто никак не могло решить, быть ли ему рисом или картофельным пюре, и стало одновременно и тем и другим. Но на пользу ему это не пошло.

Виктор возразил, что это больше похоже на кукурузную кашу, но кукурузную кашу можно приправить сливочным маслом и сыром, что уже является каким-то жульничеством. Да я бы человеческие пальцы съела, если бы они были приправлены достаточным количеством сливочного масла и сыра.

Тогда Виктор решил поймать меня на блефе и сказал:

– Ты бы точно не стала есть человеческие пальцы. Ты вон даже гребаный ризотто не можешь доесть.

Не знаю, было ли подобное заявление Виктора вызовом, но это не имело никакого значения, потому что он был прав. У меня слишком сильная непереносимость лактозы. Все бы за столом лакомились бы своими пальчиками в сыре со сливочным маслом, в то время как мне пришлось бы давиться своими пресными вареными пальцами. Вот так непросто мне живется. И это все по-настоящему.

Примечание автора:

Виктор только что все это прочитал и сказал мне, что это звучит так, будто я съела бы свои собственные пальцы, но это же полный бред. Не знаю даже, почему мне приходится это уточнять, но я бы не стала есть свои собственные пальцы. Ведь это же натуральное варварство. Виктор заметил, что есть чьи-то чужие пальцы тоже не совсем кошерно, но, очевидно, я не стала бы этого делать, если бы эти пальцы не были добыты гуманным способом. Между прочим, некоторые дикие племена едят ведь своих покойников в дань уважения умершим. Отказ от такого лакомства, между прочим, считается у них оскорблением:

«Ох, твои сырные пальчики выглядят очень аппетитно, но я только что съела чью-то там бабушку какой-то час назад и объелась».

Никто в это не поверит.

Вместе с тем, если честно, то мне все-таки любопытно, какие люди на вкус. Каннибалы утверждают, что по вкусу мы как свинина, а бекон – мое тотемное животное, так что, наверное, на вкус мы просто восхитительны. Не то чтобы я знала это наверняка. Я никогда не ела людей раньше. Черт, да я никогда даже кудрявую капусту не ела.

Сделай вид, что ты в этом мастер

Крови было не так много, чтобы начать переживать. Ее было недостаточно даже для того, чтобы попросить наложить мне шов. Но она не останавливалась, неустанно капая с моей распухшей ступни.

Это был январь, и я приехала в Нью-Йорк, чтобы записать аудиокнигу по моей готовящейся тогда к изданию первой книге, а также в качестве рекламы посетить званый обед в честь будущей новинки на книжном рынке. Это совершенно нормальные явления в книгоиздательском деле, но для меня это было в новинку, и я была чертовски напугана по поводу того и другого. Приглашения на обед выглядели милее, чем были на моей свадьбе, и все приглашенные, без исключения, пришли. Люди из «Нью-Йорк Таймс», «Си-Би-Эс», «O Magazine» и других компаний, о которых я даже не слышала. Мой литературный агент и издатель сделали все возможное, чтобы я даже не подозревала о том, насколько важным был этот обед, потому что знали, какая меня может охватить паника.

Кроме того, я уже успела предупредить их в слегка шуточной форме, что могу провести весь обед, прячась под столом, и тогда им придется просто найти способ объяснить всем, что некоторые писатели обычно славятся своим эксцентричным поведением. А они действительно славятся. Но я-то знала, что со мной все не так просто, как может показаться на первый взгляд.

Душевно больная.

Однажды эта фраза не на шутку меня напугала, но теперь я ношу ее, словно старый пиджак – удобный, но уродливый. Она согревает меня, когда люди смотрят на меня так, будто я лишилась рассудка. Однако это не так. Я просто душевно больная. Это же не одно и то же. Во всяком случае, для меня.

• Я прекрасно осознаю тот факт, что со мной не все в порядке.

• Я знаю, что добилась такой жизни, которая позволяет мне прятаться, когда я в этом нуждаюсь, потому что иначе мне просто не выжить.

• Я знаю, что когда у меня случается приступ паники, мой организм на самом деле меня не убьет, несмотря на то, что со стороны создается именно такое впечатление.

• Я знаю, что когда у меня в голове застревают суицидальные мысли, мне нужно рассказать об этом кому-то, кто сможет мне помочь, потому что депрессия – весьма коварный манипулятор.

• Кроме того, я знаю, что она обманывает человека. В те несколько недель в году, когда мое лицо кажется мне маской незнакомца и ничего, кроме физической боли, не в состоянии вновь связать меня со своим телом, нельзя переступать черту, когда я причиняю себе эту боль, лежа в своей кровати.

Да, я знаю, что я сумасшедшая. И именно это все поменяло.

Обед, что был ранее в тот день, прошел хорошо. Мне не особо успешно давались разговоры с очень важными людьми, тем не менее мне все-таки удалось заинтриговать их в достаточной степени для того, чтобы им захотелось расспросить меня о моей книге, которую я писала последние десять лет своей жизни. Эта книга была своего рода черной комедией, и на обложке было изображено чучело маленькой мышки, одетой подобно Гамлету, с черепом другой мертвой мышки в руках, которая выступала в роли крошечного Йорика.

Я попросила своего издателя поместить свою мертвую мышку, Гамлета фон Шницеля, на обложку книги в качестве шутки, но мы не придумали ничего лучше для такой странной маленькой книжки, и теперь я постоянно извиняюсь перед распространителями за то, что им приходится продавать книгу с четвертью и одной мертвой мышкой на обложке.