Пробуждение в будущем - Артём Федоренко

привкус.

— Удобно, — пробормотал он. — Хотя я скучаю по обычному душу.

О, у высших классов есть доступ к настоящей воде, — заметила Рэн. — Еще одна причина стремиться наверх, не находишь?

Максим проигнорировал намек.

— Что с одеждой?

Подумай о том, что хочешь надеть.

Он представил привычные джинсы и футболку. Одежда материализовалась прямо на нем, заставив вздрогнуть от неожиданности.

Нет-нет-нет, — в голосе Рэн зазвучало раздражение. — В школе обязательна униформа. Позволь мне…

— Подожди, — Максим отступил на шаг, скрестив руки на груди. — Это мое тело. Моя одежда. Мой выбор.

Ты ведешь себя нерационально. Нарушение дресс-кода приведет к…

— К чему? — перебил он. — Снижению социального рейтинга? Выговору? — Он провел рукой по потертым джинсам, цепляясь за знакомую текстуру как за якорь реальности. — Мне нужно хоть что-то своё. Что-то настоящее.

Твое упрямство не…

— Либо я иду так, либо не иду вообще, — его голос стал тверже. — Выбирай.

Повисла пауза. Максим почти физически ощущал, как Рэн просчитывает варианты.

Хорошо, — наконец процедила она. — Но это временная уступка. И когда все закончится катастрофой, не говори, что я не предупреждала.

— Договорились, — Максим позволил себе легкую улыбку. Маленькая победа, но его собственная.

Внезапно он ощутил слабость в ногах. Реальность. Это слово било наотмашь. Он замер, разглядывая отражение в зеркале. Чужие черты лица, чужой взгляд.

— Расскажи о моей… о здешней семье.

Твои родители — ведущие исследователи в области измененных состояний сознания, — начала Рэн. Живут за городом, у них там собственная лаборатория. Ты навещаешь их пару раз в месяц… То есть, навещал раньше.

— А почему я не живу с ними? — Максим подошел к стене, где висела голографическая фотография — мужчина и женщина в белых лабораторных халатах. Их лица казались отстраненными, будто мысли витали где-то далеко.

После того, что случилось с Линой, ты предпочел жить в школьной квартире. Здесь меньше… воспоминаний.

— Лина? — имя эхом отозвалось в голове.

Твоя младшая сестра, — в голосе Рэн появились непривычные нотки мягкости. Она погибла во время виртуальной экскурсии два месяца назад. Сбой в системе безопасности… Полная остановка мозговой активности.

Максим почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Он попытался представить эту девочку — свою сестру, которую никогда не знал. Сколько ей было лет? Как она выглядела? О чем мечтала?

— Родители… как они справились?

Никак. Погрузились в работу с головой.

Максим провел рукой по голографии. Изображение слегка исказилось от прикосновения.

— А я? Как я переживал это?

Сначала отрицал произошедшее. Потом замкнулся в себе. А после… случился срыв. Автоматическая система первой помощи ввела слишком большую дозу успокоительных, что привело к кровоизлиянию в мозг.

— И поэтому я здесь? — Максим отвернулся от фотографии. — В этом теле?

Возможно, — уклончиво ответила Рэн. Или, может быть, все гораздо сложнее. Кстати, в твоей комнате есть кое-что… особенное.

Она направила его к небольшой нише в стене. На полке лежал маленький голокуб - устаревшая модель персонального проектора.

— Это…

Лина записывала на него сообщения для тебя, — в голосе Рэн проскользнула теплота. Каждый раз, когда ты уезжал обратно в школу, она оставляла новое. Говорила, что так ты всегда будешь рядом.

Максим активировал устройство. В воздухе материализовалась маленькая фигурка девочки лет двенадцати. Она улыбалась, теребя длинную косу.

“Привет, Мак! Я так скучаю… Знаешь, сегодня на уроке виртуального моделирования я создала целый сад! Ты обязательно должен его увидеть, когда приедешь. А еще я придумала новую игру — представляешь, можно создавать собственные миры! Жаль, что ты так редко бываешь дома… Но я понимаю, учеба важнее. Люблю тебя, братишка!”

Его руки задрожали, голограмма мигнула и растаяла. Это короткое сообщение делало все реальным — сестру, которую он потерял, не успев узнать, родителей, потерявшихся в работе от горя, жизнь, которая разбилась на осколки еще до его появления здесь.

— Я даже не могу по-настоящему скорбеть, — прошептал он. — Как скорбеть о том, чего не помнишь?

Может быть, дело не в памяти, — тихо сказала Рэн. А в том, что ты чувствуешь сейчас. Кстати, через две недели запланирован визит к родителям.

Максим резко поднял голову. — Что? Нет, я… я не готов.

Никто не бывает готов к такому, — в голосе Рэн появилась непривычная теплота. Но у нас есть время подготовиться. Я помогу тебе.

Максим бережно положил голокуб обратно в нишу. Мысль о предстоящей встрече с родителями заставила его сердце сжаться. Как он посмотрит в глаза людям, потерявшим дочь? Как сыграет роль их сына?

Тебе пора завтракать, — напомнила Рэн, возвращая его к реальности. День предстоит долгий.

В жилой зоне квартиры Максим остановился перед столом с встроенным синтезатором пищи. Ни плиты, ни холодильника – только гладкие стены и минималистичная поверхность стола.

Две капсулы на завтрак, — скомандовала Рэн. — Стандартный рацион.

Максим наблюдал, как серебристые таблетки превращаются в подобие овсянки. Запах был странным – словно пища, созданная компьютером по описанию того, как должна пахнуть еда.

— Я помню запах маминых блинов, — пробормотал он, размешивая серую массу в тарелке. —