Шёлк лоскутный - Майкл Улин

Скучная тема! Диссертации последних десятилетий за редким исключением так скучны!

– Дядя Фре! Дядя Фре! – Племянница поднималась по ступенькам – Моя куколка пуста! Кто-то забрал её! Или она убежала!? – голос её дрожал. Элл протянула ладошку, в которой находился слегка примятый кокон. В коконе было отверстие. Он был пуст. На пухлой детской щеке блеснул влажный след слезинки.

– Что сказала мама Энн? Она лучше разбирается в этих штучках. Ты ей показывала?

– Нет, я сама только что нашла это. Мама ушла провожать Юрия Саныча, маминого апанента. Они пили чай с печеньем – вкусным!! и долго о чём-то разговаривали на кухне. Я всё слышала. Он называл какой-то юрский период и другие – «демон», кажется, и много ещё. Юрский – я запомнила потому, что его так зовут – Юра; остальные забылись.

Что-то в её дикции изменилось – подсознательно отметил Фред.

– А где ты хранила свою куколку? Может можно ещё найти этого, вероятно, мотылька?

– Она лежала у меня на кроватке, на игрушечной кроватке из папиной спичечной коробки, возле окна. У меня в спальне. – Элл шмыгнула носом. – Пойдём, посмотрим, ещё раз! Я уже смотрела под её кроваткой и под моей кроваткой, – нигде её нет.

Они стали спускаться вниз. Впереди торопливо спускалась Элл, постоянно что-то бормоча. Как она укладывала свою куколку и перестилала ей игрушечное одеялко… как даже пела ей колыбельную…

Осмотр детской комнаты остался без результатов.

– Давай выбросим эту пустую куколку, зачем тебе она?

Элл протянула ручку… – Неет! А вдруг она вернётся? Я положу её на кроватку, и буду ждать!.. и звать. – Я зову свою куколку Инни.

Спорить было бесполезно, – такой разбалованный и особенный ребёнок эта его единственная племянница!

– Я хочу пить – Элл слегка откашлялась. – Налей мне маминой минералки, дядя Фре!.. пожалуйста! – взяв за рукав и потягивая Фреда в сторону кухни. Они вошли в кухню. Несколько чашек с остатками кофе были оставлены на столе. Рядом лежал листок с какой-то таблицей и пометками на ней цветным маркером.

Взяв фужер, Фред наполнил его минералкой из кухонного шкафчика, и подал его расстроенной Элл. Особая минералка с индивидуальным подбором солей и микроэлементов и аптечной этикеткой хранилась у сестры для постоянного дозированного приёма.

– Только маме не говори, – сказал Фред, ставя бутылку в шкафчик.

– Вкусно! – сказала Элл, сделав три глотка минералки – мне мама даёт её всегда, когда я хорошо себя веду… или касляю.

– Не знаю, что ты такое находишь в этой минералке, по мне, так обычная вода, даже лучше.

Фред взял листок со стола. На листке были изображены две таблицы – сверху стадии пренатального развития плода человека в течение срока беременности, по Геккелю, с указанием начала появления и исчезновения филогенетических признаков. В нижней таблице – эпохи развития жизни на планете Земля с указанием основных классов животного мира. Фломастером были проведены линии между некоторыми окнами обоих таблиц. Так, например, между Силуром и Девонским периодами Палеозойской эры, периодом нижней таблицы, появляются останки рыб с периодом верхней – 5–6 недель, где у эмбриона появляются парные наружные выросты у основания головной части типа наружных жабр. Последние вскоре бесследно исчезают или дают зачатки уха. Дальнейшая морфологическая трансформация происходит уже скрытно. Например, постепенное формирование более сложного четырёхкамерного сердца, – как филогенетическая стадия появления млекопитающих и птиц в Юрском и Меловом периодах Мезозойской эры.

Элл, допив воду, уже удалилась в спальню продолжать поиски своей «пропажи».

На обратной стороне листка были распечатаны вопросы к диссертанту оппонента; – так было положено проявлять дружественность и формировать т. о. будущие отношения в своеобразной тусовке мира науки, отдельных специальных её школ.

Перевернув листок обратно, Фред обратил своё внимание на эту самую зону – восьмимесячного развития эмбриона. Линия, слегка извиваясь, как бы нетвёрдо подводилась в область 10—6 тысячелетнего периода до нашей эры (т. е. до рождества Христова)!

Интересно, что могло происходить в это время с человечеством [кроме его появления на планете, эволюции и/или инволюции]? Загадки – от исчезновения динозавров, строительства пирамид в Древнем Египте, инками в Южной Америке, Тиавонако, земляных пирамид Китая, храма Ваала в Сирии, Баальбэк, Библос, каменных изваяний на острове Пасхи, каменных сфер в Южной Америке, библейский потоп, Атлантида, Вавилонская башня и большого множества других. Что-то подсознательно прикоснулось в его голове к его архиву.

* * *

Это время наступало неотвратимо. Гормоны, точно выверенные в своей концентрации и времени поступили в почти холодную лимфу, мягко и неотвратимо завершая процесс морфогенеза крыльев, новых органов зрения, хоботка, усиков, не столь роскошных, как у мужских особей (♂), членистых изящных лапок и других скрытых органов, включая ультразвуковой модулятор. Это поступление гормонов завершилось рефлекторным движением отмирающих личиночных жвал, перегрызающих каудальную стенку кокона, смоченную протеазной слюной.

Было раннее утро, начало светать. И это время было также генетически детерминировано филогенезом… мягкое, полупрозрачное, почти белое тело неторопливо выбралось из своей обители, медленно выталкиваемое и вытягиваемое тремя парами тонких твердеющих лапок. Растворившиеся жвалы сразу, после выполнения своей функции освобождения, были впитаны и разнесены по лимфе – они, эти питательные остатки была уже необходимы для укрепления других органов. Белая рама окна – малая родина этого, всё ещё так уязвимого существа притягивала и хранила. Медленно передвигаясь вверх, Она остановилась у верхнего угла оконной рамы. Здесь мягкие и причудливо скрученные зачатки крыльев стали удлиняться, выправляясь в изящные симметричные белеющие крылья. Она также была белой, жемчужно-белой[4]. Всего два часа, и взрослая, по своему прекрасная самка шелкопряда, приняла ориентацию с учетом угла рамы. А так же специального частотного органа – нервного скопления внутри мышц грудного отдела. Первые ноты были короткими. Элл открыла глазки – она никогда сама так рано не просыпалась даже после установки брекетов. Через минуту сон новой сладкой волной унёс её в мир волшебных сновидений. Пробный сигнал. Вокруг, на несколько миль простиралась пустыня, – отсканированное пространство, в терабайт информации пронеслось по Её резонирующим органоидам. И только где-то там, далеко на западе был «провал» – сигнал вернулся правильно искажённый, совер-шенный, но очень слабый и задержка указывала на предельную удалённость.

Да, это и был Он, ТУТ 20081953-й. С небольшим сдвигом, как отражение, пришёл также ещё более отдалённый сигнал с юга – уже как бы на «уровне шума». Сигналы с таким удалением слышны едва и только в самое тихое время суток – более удалённые воспринимать не имело смысла в виду критичности расположения. Первого сигнала было достаточно только для идентификации и начальной ориентации усиков антенн. Следующий, согласно сценарию бытия, ожидался через 3 часа. 8 частей – строгий ритм вида на планете. Синхронность всех – спасение в шумном многоголосии мира, шанс не потеряться в нём. Это время синтеза энергии в частотном органе и каскадных усилителей сигнала в воспринимающих антеннах. Никаких лишних телодвижений – до формирования контакта всё другое – лишнее и мешало главному. Генные часики внутривидового общения запущены! Запущены давно. Мужской кокон, водитель ритма всех членистоногих задавал синхронность на всей планете.

Рутинный труд дворника

Фред поднялся к себе в свою комнату, где заканчивался его «строгий постельный режим» с установленным диагнозом «собачий грипп». Этот грипп не считался чем-то особо опасным, однако требовал нестрогой изоляции заболевшего. Собачьим он был назван из-за того, что вызывался только воздействием одновременно пары вирусов, один их которых был гигантским и по сложности был близок к геному рептилий… а второй – такая маленькая добавка – кнопочка / ключик и обеспечивала его вирулентность, т. е. размножение в клетке. Научное название было, конечно, другим типа N9 H65. И правильнее бы его назвать «гриппом ящера». Но… победила дружба – проверенная дружба двух видов человека и собаки. Ну и в честь…

Фред не стал возвращаться, когда услышал звуки вернувшейся сестры, чтобы спросить о впечатлениях от переданного архивного текста, имевшего, судя по оглавлению, отношение к теме диссертации сестры. Ведь он был без такой обязательной разовой повязки на период болезни и общения с Элл. Завтра, после посещения врача, его ожидала встреча со старым другом, и одним из его шести клиентов – физиком по специализации наннотехнология, человеком физически накаченным, плотного телосложения. Его вчерашний звонок был неожиданным и интригующим для Фреда. Когда-то один из общих знакомых в частной беседе говорил о Боцике (такая кликуха велась за ним как сокращённая от «Боцман»). По поводу его головокружительно удачной карьере. Года три назад получившего грант и работавшего где-то в Штатах по особому контракту на научном секретном или даже военном объекте. В голосе Боцика чувствовалась уверенность и непререкаемая энергия власти. Это явно был новый нюанс их отношений.