КГБ. Последний аргумент - Игорь Атаманенко

Это продолжалось в течение шести лет до сентября 1963 года.

То, что президенту де Голлю стало известно о роли Мориса Дежана в деле откола Франции от НАТО, объясняется заурядным предательством.

Посла как сверхценного источника КГБ «сдал» англичанам некто Кротков Юрий Васильевич – агент экстра-класса НКВД – КГБ, один из основных действующих лиц в вербовочной разработке Дежана.

В то самое время, когда Кротков передавал сотрудникам Сикрет Интеллидженс Сервис известные ему подробности вербовочных подходов к Дежану, КГБ через свою агентуру в окружении де Голля стремился убедить его, что англичане плетут интриги за его спиной, пытаясь вернуть Францию в лоно НАТО, и что речь идёт о заговоре лично против него, потому что англосаксы хотят связать его имя с нестоящим выеденного яйца случаем, представляя его как международный скандал…

В конце концов Комитету госбезопасности это удалось. Франция при де Голле так и не вернулась в Атлантический военный альянс.

Последнее свидание проштрафившегося посла с президентом отличалось беспрецедентной краткостью, ибо заключалось в одной лишь фразе де Голля:

«Итак, Дежан, женщины приносят наслаждение?»

Впрочем, о том, что отношение де Голля к провинившемуся дипломату до конца его жизни оставалось лояльным, может свидетельствовать тот факт, что Дежан не подвергся никаким санкциям, просто был отправлен в отставку, став одним из руководителей ассоциации «Франция – СССР», где проявил себя активным сторонником улучшения взаимоотношений между двумя странами.

Параллельно, будучи назначен генеральным директором небольшого завода по производству советских часов «Слава» в г. Безансон, он выступал за развитие экономического сотрудничества с Советским Союзом.

…Умер Морис Дежан в Париже 14 января 1982 года в возрасте 82 лет.

В некрологе, опубликованном в газете «Монд», коллега Дежана, посол Эрве Альфан, отдал последнюю дань уважения его памяти, особо отметив его замечательную политическую прозорливость. Статья заканчивалась следующими словами: «…затем он был в течение восьми лет послом в Москве, где, по выражению генерала де Голля, “достойно и с честью представлял интересы Франции”».

Таким образом, есть основание утверждать, что Морис Дежан был полностью реабилитирован в глазах общественного мнения Франции…

– Товарищи офицеры! Для закрепления озвученного мною материала старосте группы старшему лейтенанту Казаченко я выдал «Информационный бюллетень КГБ СССР», где изложены детали операции «ГАЛАНТ», то есть загона французского посла в «медовую ловушку». После перерыва обсудим…

Король розыгрышей

– Итак, товарищи офицеры, кто из вас смог бы завербовать такого агента влияния, как посол Франции в Москве? – войдя в аудиторию и на ходу гася ироничную улыбку, задал вопрос Козлов. – Кто хочет высказаться? Казаченко? Вам слово, старший лейтенант!

– Ну, в одиночку, конечно, я не смог бы, но с таким шефом, как генерал-лейтенант Грибанов, – справился бы! – выходя из-за стола и застёгивая пиджак на все пуговицы, начал Казаченко. – А где он сейчас, что он, товарищ генерал-майор? Мы только из обзора и узнали, что был такой начальник Второго главка…

– Вы правильно делаете, что стоите, Олег Юрьевич. О таких волкодавах контрразведки, каким был Олег Михайлович Грибанов, надо говорить, вытянувшись в струнку! Генерал-лейтенант Грибанов, начальник Второго главного управления КГБ, один из самых ловких «рыцарей плаща и кинжала» всех спецслужб мира, после бегства на Запад капитана Носенко в 1964 году был отправлен в отставку, несмотря на то, что в системе властных координат Комитета занимал одно из ведущих мест. К сожалению, звание генерал-полковника, к которому он так стремился, ему не присвоили. После увольнения Грибанов бесследно сгинул в недрах Совета Министров СССР…

Казаченко протяжно смотрел на Козлова, размышляя, как правильнее отреагировать на его слова. Наконец нашелся.

– Товарищ генерал-майор, в обзоре ничего не сказано, почему в любовной мизансцене спектакля, разыгранного для посла Франции, на роль роковой обольстительницы Грибанов утвердил безвестную актрису Лору Кронберг-Соболевскую, а не прославленную Раневскую, ведь сначала он прочил именно её. Что помешало привлечь к вербовочной разработке посла Фаину Георгиевну? Неужели она не приняла предложение Олега Михайловича оказать помощь органам госбезопасности? Верится с трудом…

Козлов посмотрел на часы.

– Ну что ж, времени у нас достаточно… Слушайте и мотайте на ус!

Во-первых, не Грибанов делал Раневской предложение, ибо в противном случае она никогда бы не посмела отклонить его. Олег Михайлович при своём маленьком росте обладал недюжинной гипнотической силой, великолепным даром убеждения, решительностью и бескомпромиссностью, неспроста подчиненные называли его «маленьким Бонапартом»… Да и собеседника он видел, как на рентгене, – насквозь! Так что, сделай он лично предложение Раневской вступить в тайный Орден агентов, вряд ли бы она нашла в себе силы отказать ему, а так… Не только отказала, но и выгоду от игры с сотрудником органов госбезопасности поимела…

Знаете, товарищи курсанты, я всегда, как-то бессознательно, сравнивал две персоналии – Фаину Раневскую и Никиту Богословского. И пришел к выводу, что они по своему психологическому складу – близнецы. Оба умеют создавать водевильные ситуации и розыгрыши – это у них в крови. С одним, но весьма существенным отличием. Судить вам, но сначала – небольшое отступление.

Общеизвестно, что многие писатели используют в качестве прототипов своих литературных персонажей реально окружающих их людей.

Художник Левитан даже хотел стреляться на дуэли с Чеховым, узнав себя в художнике-сердцееде из «Попрыгуньи».

Сегодня уже не секрет, что в авторе «Гаврилиады» – Ляписе – Ильф и Петров вывели Маяковского, не гнушавшегося поставлять праздное стихотворное чтиво профсоюзным журналам, а «загадочная» Хина Члек – возлюбленная «глашатая революции» – Лиля Брик.

А вот известный композитор Никита Владимирович Богословский, наоборот, никогда не позволял себе снисходить до масок – он работал с персонажами напрямую, как хирург в операционной. И даже теснее, потому что работал без перчаток!

Богословский – непревзойденный мэтр розыгрышей, это у него в крови. Уж он кого только не разыгрывал, над кем только не куражился, выставляя на всеобщее осмеяние! Причём, хотя и делалось всё это элегантно-остроумно, но всё-таки было в них, в этих чертовски остроумных розыгрышах, нечто от Мефистофеля. Возможно, потому что в самом Никите Владимировиче каким-то невероятным образом сочетались юношеский романтизм с мефистофельским цинизмом.

В полной мере к Богословскому применимо выражение Оскара Уайльда:

«Что есть джентльмен? Джентльмен – это человек, который совершает поступки, недостойные джентльмена, но совершает их по-джентльменски!»

И ещё. Розыгрыши Богословского я оцениваю как самоцель, ибо подавляющее их большинство бескорыстно – он с них материальных выгод не имел, а моральные и вещественные издержки разыгрываемого – не в счёт.

А вот то, что устраивала Фаина Георгиевна, я бы не розыгрышами – трюками назвал. Потому что они, как правило, были направлены на приобретение каких-то материальных благ, на создание комфортных условий для своего движения по жизни. Впрочем, я лично не вижу ничего в этом противоестественного… Борьба за выживание! И Раневской, как никому из ее коллег, приходилось-таки драться, чтобы выжить. И на сцене, и в быту…

Чтобы проиллюстрировать мои наблюдения, приведу несколько примеров из коллекции розыгрышей Богословского, а вы потом сравните их с тем трюком, что устроила Фаина Георгиевна, когда с нею общался подчиненный генерала Грибанова…

Как только в 1952 году в центральной прессе появилось сообщение, что композитору Соловьеву-Седому за песню «Подмосковные вечера» присуждена премия в 10 тысяч рублей, Никита Богословский направил от его имени заявление в бухгалтерию Союза композиторов СССР. Просил перевести гонорар в отделение связи, обслуживавшее его дом в Художественном проезде.

Получив деньги, Никита Владимирович с усердием начал пропивать их. По русской традиции на троих. Собутыльниками Богословского выступили поэт Михаил Светлов и писатель Юрий Олеша. Первые тосты произнесли за гений Соловьева-Седого и за талант Богословского… подделывать подписи.

Но недолго музыка играла!

Обманутый композитор, получив в бухгалтерии адрес почтового отделения, куда был перечислен гонорар, сразу всё понял и ринулся к Богословскому. Тому ничего не оставалось, как вернуть деньги, а за свою находчивость получить от Соловьего-Седого пол-ящика водки и продолжить возлияние с собутыльниками.

Инцидент, благодаря стараниям автора «Подмосковных вечеров», широко обсуждался московским бомондом.