Предельная глубина - Сергей Зверев

Макаров молчал. И интонации, и вопросы визитера оправдывали самые худшие опасения. Кавалер ордена Красной Звезды прекрасно понимал, что выполнить все его сегодняшние пожелания Макаров был на горящем ракетоносце не в состоянии. В задачу его входило отыскать нарушения в действиях командира, а не разобраться в истинных причинах. Позиция выигрышная — заставь оправдываться, и человек тут же станет виноватым.

— Следующий вопрос: почему в нарушение всяких инструкций вы произвели всплытие в непосредственной близости от территориальных вод той же Норвегии? Вы понимаете, каким международным скандалом это могло закончиться? Вы понимаете, что могли спровоцировать серьезный международный конфликт?

— Я действовал по инструкции, — парировал командир «К-513», перехватив стиль ведения беседы. — В случае пожара командир как раз и обязан скомандовать немедленное всплытие, после чего сразу же известить КП. Так в чем нарушение?

— Вы процитировали почти правильно. Но так предстоит поступать везде, только не вблизи территориальных вод государства — члена НАТО, — с лучезарной улыбкой сообщил собеседник.

— Товарищ капитан третьего ранга, — обратился Макаров, сдерживаясь из последних сил. — Разрешите вопрос.

— Пожалуйста.

— Вы когда-нибудь в автономке были?

— На флоте у каждого свои функциональные обязанности, — казенно улыбнулся сухопутный моряк. — Мы на берегу, вы — в море. Мы со своими обязанностями справляемся, а вот вы, как я понял, нет. Грамотный командир, а тем более подводник, должен знать все инструкции и всю документацию наизусть… Чтобы все это ис-пол-нять. Понятно? — Закатив значительную паузу, он неожиданно скомандовал: — Присяга!

— Что — «присяга»? — не сразу понял Макаров.

— Текст присяги. Наизусть. Можете — сразу, без запинок и без подсказок? Не можете. То-то, — прозвучало с интонациями последнего, убийственного аргумента. — Теперь понятно, почему у вас люди гибнут. Сами и виноваты…

Командир «К-513» посмотрел на собеседника тяжело, исподлобья — тот не выдержал взгляда и отвернулся к стене.

— Жаль, что ты со мной никогда в автономку месяцев эдак на шесть не ходил, — мечтательно прикинул Морской Волк. — Я бы тебе, сукиному сыну, к яйцам шкертиком якорную мину привязал — и за борт. Где-нибудь вблизи территориальных вод государства — члена агрессивного блока НАТО.

В мгновение ока визитер превратился в памятник всем погибшим береговым капитанам. Лицо побледнело, ноздри раздулись, и он, медленно поднявшись, приблизился к Макарову.

— Я требую оградить меня от подобных выражений!

— Я бы тебя, козла, хорошей решеткой от нашего флота оградил! — не выдержал подводник.

— Ты за это ответишь… — зловеще прошипел гость. — Ты хоть знаешь, кто я?..

Но тут на погон его опустилась железной твердости ладонь, и кителек гостя мгновенно стал ему тесен.

— Смирно, младший по званию! — рявкнул Морской Волк так звучно, что стакан с зубной щеткой, стоявший в тумбочке, жалобно звякнул.

Кап-три судорожно сглотнул слюну, но тем не менее повиновался.

— А теперь — пошел на хер отсюда. Повторить, куда идти, или понятно? Ат-твета не слышу!

— Понятно… — штабист отозвался униженным блеянием.

— Товарищ капитан второго ранга!

— Товарищ… капитан второго ранга, — младший по званию испуганно заморгал, и казалось, из его огромных бесцветных глаз сейчас потекут слезы.

— Приказ понятен? Исполнять! Что надо ответить? Ну?

— Есть… — скривленными от обиды губами прошептал гость.

— На месте… Кру-у-угом!.. Шаго-о-ом марш!..

* * *

Морской Волк ни на секунду не пожалел о своем поступке. Ни тогда, ни тем более потом. Подплав вообще приучил его относиться к жизненным неприятностям стоически и по возможности с юмором. Хотя смеяться было особо не над чем… В свете ЧП и беседы с подшакальником лучшим исходом для Макарова стало бы понижение в звании и должности с дальнейшим переводом куда-нибудь в Совгавань, худшим — увольнение из флота с возбуждением уголовного дела. Тем более что униженный и смертельно оскорбленный в лучших чувствах штабист теперь наверняка шуршал по всем инстанциям, как крыса по трюму.

— Зря ты его, Георгич, послал, — оценил старпом во время очередного визита в больницу. — Теперь он тебе жизни не даст.

— Свидетелей все равно не было…

— А таким, как он, свидетели и не нужны. У него дядя — адмирал в Генштабе.

— Я бы на его месте постеснялся такого племянника.

— Не убивать же таких. Знаешь, что этот козел сейчас делает? Кропает бумажки, что ты морально разложил экипаж и что покойные ребята-противопожарники сами виноваты. Мол, с таким командиром…

— Если на погибших волну погнал — ничего и не зря, — Макаров окончательно утвердился в своей правоте.

Паскудный во всех отношениях исход дела был предрешен с той же вероятностью, с какой тонет брошенный в воду топор. От безысходности Илья Георгиевич даже закрутил напоследок роман с медсестрой. Нет, он не польстился на одну из молодых красоток, которых в изобилии развели в госпитале медики в погонах. Те напоминали подиумных моделей, носили сшитые на заказ, облегающие халатики, надевая их преимущественно на голое тело.

На Макарова с первого дня засматривалась тридцатипятилетняя Варвара. Такие вещи он просекал сразу. Она тоже ему понравилась, но Илья Георгиевич, будучи вдовцом, старался не думать о возможности начать новую жизнь и сводил свои контакты с женщинами к редким необязательным встречам. Варвара чаще, чем того требовали ее обязанности, наведывалась в палату к капитану второго ранга и, как оказалось, тайком расспрашивала старпома о ходе работы комиссии по расследованию причин ЧП. А потому и оказалась «в курсе». Женщина избрала правильную тактику, чем и подкупила Морского Волка. Она не стала жалеть его — этого бы Илья Георгиевич не вынес. Однажды ночью, когда потерявший сон Макаров вышел в коридор с сигаретой и спичками, она легко поднялась и предложила составить ему компанию.

У открытого окна, когда Илья Георгиевич поднес ей зажженную спичку, Варвара глубоко затянулась, дождалась, пока прикурит мужчина, и невинно поинтересовалась:

— Вы же не курили. Что-то случилось?

— Я бросил курить. А это не одно и то же, — злясь на себя, ответил Макаров. — Жизнь заставила.

— Я тоже бросала. А глядя на вас, меня потянуло.

Морской Волк почувствовал, что ожидаемое облегчение от сигареты не наступило. Дым сделался горьким и отвратительным.

— Давайте не будем, — Варвара переломила только что раскуренную сигарету пополам и опустила ее в жестянку от растворимого кофе.

Макаров сделал так же и плотно закрыл металлическую крышку. Сквозняк мгновенно вытянул на улицу струйки дыма.

— Видите, все, на что тяжело решиться, решается очень просто. Главное — захотеть и сделать.

До утра Макаров просидел рядом с Варварой. Обычно женщины говорят больше мужчин, но медсестра умело разговорила Илью Георгиевича. Ей оставалось только слушать и уточнять. Многое в их судьбах оказалось созвучным. Муж Варвары умер от инсульта через год после того, как его списали из подплава на берег. Детей у нее не было, а Макаров потерял сына.

Он и сам не заметил, как уже держал руку Варвары в своих ладонях. Женщина не ждала от него ласковых слов, на которые Морской Волк и не был способен. Он привлекал ее другим: спокойствием, уверенностью в себе.

— Вот увидишь, — сделав над собой усилие, перешла на «ты» женщина, — все будет хорошо. Главное — верить в себя и в свою правоту. Жизнь устроена так, что рано или поздно справедливость побеждает.

— Хотелось бы раньше, а не позже, — пробормотал Илья Георгиевич, поняв, что попал в западню.

Окажись он с Варварой в постели без длинного ночного разговора, можно было бы потом и не вспоминать о встрече, а теперь — чувствовал себя обязанным. А потом они проводили вместе каждое ночное дежурство. Вскоре даже старпом заметил изменение в настроении своего бывшего командира. Илья Георгиевич слушал его вполуха. Новые происки подшакальника его уже мало занимали.

— Вот и правильно, — сделал вывод старпом, поняв, в чем дело, когда в палату заглянула похорошевшая Варвара, — жить надо красиво. Помнишь, о чем мы с тобой, Георгич, в конце автономки мечтали? О бабах.

— Это ты о них мечтал.

— Я говорил, — уточнил старпом, — а мечтали мы вместе.

И вот, за день до выписки Морского Волка из госпиталя, произошла неожиданность. Даже многоопытный подводник сперва не понял, приятная она или нет. Сразу после завтрака в палате появился незнакомый кап-лей с нашивками плавсостава, представившийся адъютантом некоего вице-адмирала Столетова Виктора Павловича. О существовании такого адмирала Макаров никогда прежде не слышал. Удивление Морского Волка возросло, когда адъютант, безукоризненно вежливый и подчеркнуто доброжелательный, сообщил, что в настоящее время адмирал Столетов находится на Балтфлоте, на базе под Калининградом, и очень хотел бы встретиться с капитаном второго ранга Макаровым Ильей Георгиевичем.