Запоздалый суд (сборник) - Анатолий Емельянов

Сохнет на глазах разбухший солод, уходит сквозь солому сусло на дно корыта и течет, течет в рядом стоящую кадку. Вот и весь котел до дна вычерпан.

Роза снова заливает котел водой и кладет в воду вторую порцию солода. Теперь можно и подбросить дров, пусть скорее закипает. А пока греется новая варя, надо слазить на чердак за хмелем.

Хмеля нужно не более фунта, и, чтобы не ошибиться, Роза взвешивает его на безмене. Может, даже и поменьше бы следовало отсыпать из мешка, как бы горьковато не было: хмель свой, на собственном огороде выращенный, так что очень крепкий. По и то приходится брать в расчет, что крепкое, пусть и немного горьковатое, пиво будет лучше храниться, дольше не испортится. Тем более что дело идет к теплу, к лету. Правда, в погребе много снегу, но и неизвестно, сколько придется простоять там ниву, которое от помочи останется. Как знать, а может, оно и до Пети достоит, может, он вдруг соберется приехать…

О разном думалось Розе, самые разные мысли проносились в голове. Но в последние дни — она уже стала замечать за собой — о чем бы ни подумалось — обязательно Петя на память придет. И сразу тревожно на сердце делается. Очень-то верить мужикам нельзя, долго без ихней сестры они не живут. Вот если но сумел найти там бабу, тогда потянет домой… По письмам судить, то и он, должно быть, соскучился, где-то между строк тоска проглядывает. Но ведь и опять же как узнаешь правду — написать-то всяко можно…

И вторая варя скоро будет готова. Опять закипел, забурлил котел, опять сладко, сытно запахло солодом.

На этот раз огня убавлять не понадобилось: дрова горели ровно и не очень жарко. Так что под хмель, пожалуй, придется даже и подбрасывать.

Роза еще раз оглянулась на большую чашку с хмелем: не многовато ли, не слишком ли будет горчить?.. Стой! Разве она забыла, как можно сбить хмельную горечь?!

Роза слазила в подпол и достала литровую банку меда. Мед слегка засахарился, но это ничего, в пиве разойдется. Она набрала меда деревянной ложкой в деревянную же миску. Так учила ее мать: при варке пива вся посуда должна быть деревянная или стеклянная, иначе влезут сторонние запахи и вкус будет уже не тот. Вкус пива во многом даже от воды зависит. В ближнем к их дому колодце вода на всю деревню славится, бывает, что за ней приезжают с бочками с других улиц.

Готов и второй котел. Роза опять берется за резной ковш и переливает им горячее варево в корытце. И опять, то нарастая, то слабея, течет, течет из корыта в кадку густое пахучее сусло. Все небольшое помещение летней кухни уже насквозь пропиталось этим сладким хлебным запахом.

Роза подставляет под струйку стакан, пробует, причмокивая языком: вкусно, в меру — без приторности — сладко. Когда-то, в детстве, сусло было лакомством. Вместе с соседскими девчонками, случалось, выпивала Роза стакана два, а то и три, аж живот раздуется. А сейчас сусло, наверное, послаще того, что пили в детстве, однако же хлебнула разок-другой — и больше не хочется. Видно, каждому возрасту — свое.

Теперь надо снять и тщательно, дочиста вымыть котел, а уж потом снова залить в него процеженное сусло, положить мед и высыпать хмель.

За работой забыла Роза про свои огорчения. Хочется до наступления темноты все закончить. А еще хочется, чтобы пиво получилось на славу. Мать считалась в деревне большой мастерицей по этому делу, и никак нельзя дочке ударить в грязь лицом перед соседями. Очень хочется ей, чтобы каждый, кто будет потом пить это пиво, сказал: молодец, Роза, не хуже, чем у матери, получается…

Вот и сусло в котле закипело. Теперь надо, не отходя, утапливать в кипящее сусло плавающий сверху хмель. Шишки хмеля легкие, как пух, утопил лопаточкой, а они тут же опять всплывают. Так что пока не намокнут, не отяжелеют от сусла, приходится беспрерывно помешивать в котле.

Гаснет в очаге огонь, белым пеплом покрываются угли. Постепенно остывает горячее сусло.

Роза берет шестиведерную кадку, обвязывает ее вожжами и спускает в погреб. Именно в ней, в этой кадке, будет потом бродить и выстаиваться пиво. Но кадка дубовая, тяжелая, и ее пустую-то с большим трудом в погреб спустить удается («Был бы дома Петя!..»). Да и там поставить надо не как попало, и не прямо на снег, а подложить дерюжку.

Кадка в погребе установлена, теперь можно таскать в нее сусло с хмелем. Одно ведро, другое, третье…

Все! Можно бы зараз и дрожжи запустить, по сусло еще теплое, следует подождать.

Теперь — быстро-быстро всякие дела по дому надо приделать. Надо опять и скотину накормить, и пол в избе вымыть — да мало ли всякой всячины наберется.

И снова в работе забывается Роза, уходит ил сердца печаль, и откуда-то со дна опять выплывает песня:

Если бы мать дала мне корову…

Корова-то у нее есть. А вот матери — уже сколько лот! — нету. Уже и могила успела зарасти травой, и могильный холмик осел, чуть совсем с землей не сровнялся… Скрутило ее в одночасье. На ночь выпила водки с солью, стало вроде бы полегче. Но наутро увезли в больницу, а оттуда привезли уже мертвую: гнойный аппендицит.

Недолго протянул после смерти матери и отец. Ровно через три года, прямо в поминальный день разбил его паралич. Верующие старушки переполошились и стали отговаривать отца обращаться к врачу: если такое случилось в день поминок — это плохой знак, это не иначе в отца вселился злой дух, и тут нужен не врач, а знахарь, Отец и слушать не хотел набожных старушек, а те свое: это не иначе на тебя предки за что-то обиделись, потому и выбрали такой день — день поминок…

Отец прошел войну и чего только не натерпелся: двенадцать ранений получил, два года по госпиталям валялся. И конечно, смешно ему было слышать про каких-то знахарей и знахарок.

Отцу-то казалось это несерьезным, а Розе так хотелось поставить его на ноги, что она (хоть и сама плохо верила в чудеса) тайком ходила за двадцать верст к знахарке — дряхлой подслеповатой старушке. Роза одарила старушку теплой шалью из кроличьего пуха, та поплевала в угол своей избушки, поворожила, торопливо приговаривая что-то непонятное над бутылкой с буроватой жидкостью, а потом отдала эту бутылку и наказала давать больному по столовой ложке трижды в день.

Заранее зная, что отец наотрез откажется пить знахарское зелье, Роза подливала его в суп. А отец, отхлебнув ложку-другую, спрашивал: «Роза, что за травы ты кладешь в суп?» Приходилось выкручиваться, говорить, что кладет сныть-траву или борщевник, приходилось приправлять суп пережаренным луком и лавровым листом, но это плохо помогало. И колдовское заговоренное зелье тоже но помогло — нет, не помогло! — отцу… Роза не была набожной. Но долгими вечерами, дежуря у отцовой кровати, глядя на безжизненное тело дорогого человека, она мысленно взывала и к богу: «О боже, если ты есть, возьми половину моей жизни, моего здоровья, только исцели, поставь на ноги отца!» Однако бога или и в самом деле нет, или он остался глух к ее мольбе…

Скотина накормлена, в доме все прибрано. Теперь как раз самое время наведаться в погреб.

Роза берет дрожжи. Еще раньше она положила в них две ложки сахарного песка, и они уже «заработали»: пузырятся и словно бы тихонько перешептываются. Вместе с дрожжами она захватывает в погреб войлок и чистую простынь. Простынью она покрывает кадку, а войлоком утепляет с боков и сверху. Для человека, который любит пиво, но сам его никогда не варил, покажется странным: зачем сначала ставить кадку на снег, а потом утеплять? А все просто. Дрожжи теперь начали «работать», и бродящему пиву будет и в холодном погребе тепло. Киснуть же оно станет медленнее, не то что в теплом помещении, и будет от этого потом аппетитно пениться и в нос шибать. Дня через три останется только процедить, слить в бочку, покрепче закрыть деревянной пробкой и — пиво окончательно готово. Пей, не пьяней…

А на посадку картофеля Роза позовет соседей, позовет свекровь и деда Ундри с бабушкой Анной. Посадят они картошку под конный плуг, и все будет хорошо. Не даст бригадир лошади? Ничего, она пойдет и попросит другого бригадира — Алексея Федоровича. Этот не откажет. Да и Михатайкину он пятки не лижет, не очень-то боится его… А может, и не придется к Алексею Федоровичу идти, может, и свой бригадир даст лошадь — что раньше времени-то себя стращать. Вот только чтобы не к чему ему было придраться, надо до картошки успеть повесить шпалеру на хмельнике. Хмельник у Розы — большой козырь. Площадь у нее, как и у всех колхозниц, десять соток — один ряд. Но уже который год Роза собирает самый высокий урожай хмеля. У нее и сорта подобраны хорошие, и уход за хмельником особый. Вот и нынешней весной, еще в самую ростепель, по колено в грязи, она уже срезала матки, подкормила свой участок удобрениями. И теперь — иди погляди: на соседних рядках еще только-только всходы появляются, а ей уже можно цеплять побеги на шпалеру.