Сто баксов на похороны - Борис Бабкин

– За пиратство, – сказал оперативник. – Был осужден на пятнадцать лет. Кто-то сумел сделать так, что отсидел он всего три года. И вообще вы, Инна Анатольевна, удачно выбрали себе мужа. Особо опасный преступник. Ранее трижды судим за опасные преступления. Первый раз – в пятнадцать лет…

– Изуродовал милиционера, – сквозь слезы перебила Инна, – с целью завладения оружием. Пистолета при старшем сержанте не было, и Павел сильно избил его со злости. Получил восемь лет. Отсидел шесть с половиной. После освобождения через три месяца совершил вооруженное ограбление инкассаторов в Тульской области. Осужден на двенадцать лет. Освобожден через шесть, по прошению о помиловании. Ему в этом везет, – невольно улыбнулась она. – Что же касается удачно сделанного мной выбора, вы абсолютно правы. Паша прекрасный муж. Он хорош во всем. И я никогда не жалела, что дождалась его. Правда, – смущенно замялась Инна, – я жила в гражданском браке с одним человеком. Но Павел все понял и никогда не упрекал меня. Но почему он снова совершил преступление? Вы уверены, что это… – Не договорив, она снова всхлипнула.

– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил ей оперативник, – с кем встречался в последнее время ваш муж?

– Я уже ответила на этот вопрос, – вздохнула Инна. – Друзей у Павла нет. А после свадьбы мы с ним решили, что встречаться со своими знакомыми он не будет. Они, как и его преступления, останутся в прошлом. «Но почему он снова пошел на это?» – уже не в первый раз спросила она себя.

– Снимите наручники, – сердито посмотрела на стоявшего рядом мужчину в камуфляже женщина в белом халате.

– Он очень опасен, доктор! – Милиционер бросил взгляд на Зубова. Его голова была замотана окровавленным бинтом.

– Послушайте, – строго перебила она, – вы выполняете свою работу, я – свою. И поэтому давайте не будем мешать друг другу. В тюрьме он ваш клиент, и вы держите его по своим правилам. Но здесь больница, и он для меня просто человек, которому я обязана оказать помощь.

– Хорошо, – нехотя согласился милиционер. – Но, надеюсь, против нашего присутствия вы возражать не станете?

– Разумеется, нет. – Она взглянула на шевельнувшего скованными руками Зубова. – Но хочу сразу сказать: он и еще трое из доставленных вами по крайней мере на сутки останутся здесь.

«Камуфляж» чуть слышно выматерился.

– Вы всегда так выражаете свое несогласие? – недовольно спросила врач.

– Я обязан доложить, – буркнул он, – потому что сам решения принять не могу.

Владислав взглянул на вошедшего в кабинет мужчину в сером костюме и удивленно покачал головой:

– Что с тобой, Андрей? Ты сияешь, словно получил большое наследство в долларах.

– Я действительно доволен, – улыбаясь, кивнул Андрей. – Вот, ознакомься. Свидетели ДТП. По поводу Свиридова.

– Ну что ты еще затеял?

– Есть свидетели, которые утверждают, что машину Свиридова с трассы сбили. В общем, слово в слово повторяют показания Свиридова. И цвет верхнего слоя краски, обнаруженной на вмятине «Нивы», тоже совпадает. Они, кстати, готовы дать показания в суде. Так что, Владислав Андреевич, вы явно поторопились.

– Почему же они сразу не говорили об этом?

– Там все подробно описано, – усмехнулся Андрей. И уже серьезно, зло добавил: – Хорошо еще, что они пусть письменно, но не испугались сообщить о том, что видели. Не каждый бы решился на подобное. Их спровадили с места аварии пистолетом. Так что дело нужно передавать в угро.

– Но Свиридов был пьян, – хмуро напомнил Владислав.

– Уж ты ли не знаешь, – хмыкнул Андрей, – как это делается!

– Почему эти свидетели, – Владислав припечатал кулаком лист, – уехали и только потом у них, видите ли, совесть проснулась? В общем, я вот что скажу: все ясно, и Свиридов будет отвечать…

– Ладно. Значит, я пойду к начальству.

– Уж не поделился ли с тобой Свиридов выручкой от рыбы? – насмешливо улыбнулся Владислав.

– А вот этого не надо! – Андрей пошел к выходу.

Владислав взял сотовый телефон.

– В сущности, мы уже ничего не решаем. – Остановившись у двери, Андрей повернулся: – Но все-таки я сообщу об этом.

Набиравший номер на сотовом телефоне Владислав мысленно обматерил его.

– А я вижу, в последнее время, несмотря на кризис, – неожиданно проговорил Андрей, – ты жить лучше стал. После ареста Свиридова даже сотовый приобрел. Богатеешь прямо на глазах.

Холодно улыбнувшись, он вышел.

– Тварина! – прошипел Владислав.

В сотовом прозвучал женский голос:

– Да?

– Вот это хрен! – насмешливо проговорил весь в татуировках, по пояс голый мужчина с заметной плешью. – Значит, тебя сшибли, ты же и крайний? Ты по натуре принял грамм двести? Или…

– Да вот в том-то и дело, – вздохнув, опустил голову сидевший на бетонном полу Свиридов. – Не пил я. Я вообще, можно сказать, не пью. По праздникам грамм сто раза за два выпиваю, и все. А тут…

– Все непьющие, – с усмешкой проговорил крутивший «козью ножку» пожилой мужчина, – пока пузырек не увидят.

– Но я действительно не пил! И поэтому когда мне сказали, что в крови есть алкоголь и даже трубка…

– Ты, земеля, молоти свою копну потихонечку, – посоветовал лежавший на постеленной на пол куртке грузный пожилой мужчина. – И не вякай про это. Я про твою делягу базарю. Взял одну ноту и тяни ее. А здесь делиться не с кем, да и незачем.

– Ты, Бетховен, чего метешь? – обидчиво поинтересовался татуированный. – Если…

– Правильно Бетховен базлает, – поддержал грузного мускулистый мужчина. – Ты, земеля, вообще про дело ни с кем не чирикай. Нигде. Конечно, только с мусором, когда вызовет.

– А насчет того… – неожиданно проговорил прикуривший «козью ножку» пожилой. – Я базар слышал, что эти крутые, у кого пальцы веером, сами в кого-нибудь втешутся, а потом – мол, земеля, давай бухнем. Или даже под ножом или «дурочкой» пить заставляют. А у нас закон гребаный: если запах маешь – виноват.

Свиридов, явно пытаясь что-то вспомнить, закрыл глаза. В это время дверь камеры открылась.

– Свиридов! – властно бросил открывавший и вторую, решетчатую дверь милиционер. – К следователю.

Свиридов поднялся и шагнул к выходу.

– Руки за спину.

– Не гони жути на него, начальник! – хохотнул Бетховен. – Мужик и так того гляди в петлю полезет.

– Молчать! – гаркнул милиционер.

– Хорошо, – кивнула полнотелая женщина, – я с ним обязательно свяжусь. – Положив трубку, вздохнула. – Как со Славкой созвониться? – вслух спросила она себя. Помолчав, хлопнула в ладоши. – Он же мне номер сотового оставил. А как из другой области ему по сотовому звонить? Наверное, только с другого сотового можно. Пойду к соседям схожу. У них тоже сотовый. Говорила ведь, – недовольно проворчала она, – оставь мне сотовый. А то как вот теперь быть?

– Чего тебя дергали? – спросил вернувшегося в камеру Свиридова Бетховен.

– Свидетели появились. Кто-то видел, как…

– А вот это никого не касаемо, – прервал его уголовник. – Я думал, может, из родни кто прикатил.

– Нет у меня никого. Жена и сын были… – Свиридов опустил голову и всхлипнул. – Погибли…

– Ты чё, мужик? – насмешливо бросил сидевший на корточках с кружкой воды в руке небритый мужчина. – Слезы, как баба, льешь. Может, и в зад…

Не договорив, поперхнулся и ударился затылком о стену.

– Ты думай, что базаришь, – наклонился над ним худой. – Если еще раз на мужика вякнешь, на параше место маять будешь. Въехал?

– Да ты чё?! – вскочил небритый. Дотронувшись пальцем до затылка, заорал: – Ты мне за что в харю въехал?! Да я тебя…

– Завянь! – перебил его Бетховен. – Тебе правильно врезали. Не раскрывай пасть не по делу. У него, – он мотнул головой на Свиридова, – малец с бабой погибли, а его же за это и по делу пустили. Так что не лезь к мужику.

– Извини, – посмотрев на Свиридова, хмуро бросил небритый.

– Ничего, – вытирая слезы, сказал тот. – Я понимаю, что это… ну, не по-мужски, что ли. Но, понимаете, нет у меня больше никого. Я их похоронить и то не смогу… – Тяжело вздохнув, он опустил голову.

– Хорош тебе! – подойдя, хлопнул его по плечу Бетховен. – Тем более что сейчас у тебя какие-то свидетели объявились. Не ломай уши, все путем будет.

– Спасибо, – прошептал Свиридов.

– А вот так, – вмешался худой, – в этих местах не говорят.

Увидев обращенный на него взгляд Свиридова, Бетховен утвердительно кивнул.

– Все равно… спасибо вам.

– Как тебя кличут-то? – усмехнулся худой.

– Олег.

– Ты вроде мужик крепкий, – проговорил плешивый, – а какой-то… – Подыскивая слово, чтобы не обидеть, замолчал.

– Да я никогда, – правильно понял его Олег, – ни с кем не дрался. В детстве, конечно, бывало. А так все время на людей везло, наверное. Вот даже вы, и то…

– Хорош! – прервал его Бетховен. – Давайте похаваем. Тебе сегодня что-то из жрачки притащили? – Он посмотрел на сидевшего в углу и не проронившего ни слова невысокого толстячка. – С братвой делиться надо, – усмехнулся он.