Путин. Кадровая политика. Не стреляйте в пианиста: он предлагает вам лучшее из возможного - Владимир Кузнечевский

Ни одна из вышеприведенных оценок и ни один прогноз действительностью не стали. Достаточно указать хотя бы на то, что после 2003 года практически полностью исчез из сферы большой политики А. Чубайс, а в средствах массовой информации Анатолий Борисович появился лишь один раз, в марте 2015 года (по поводу смерти Б. Немцова). Но все это прояснится позже. А на рубеже 2003–2005 годов я не мог, конечно, не учитывать мнений таких компетентных экспертов. Более того, в тот момент эти суждения оказали на меня заметное воздействие.

И все же, поскольку сам Владимир Путин неизменно производит впечатление человека не только одаренного немалыми интеллектуальными способностями, но и искренне любящего Россию и ее народ патриота, то, в соответствии с этим выводом, где-то на середине работы над темой, при всей в целом негативной оценке некоторых важнейших его деяний, мною было сформулировано такое название книги: «Не стреляйте в пианиста. Он играет, как может».

Но время шло. Оно добавляло все новые факты из управленческой деятельности В. Путина, которые понуждали меня переосмысливать сделанные попервоначалу выводы. И не только. По мере накопления этих фактов возникла необходимость поискать в российской истории аналогий, которые помогли бы лучше (глубже) понять суть реформаторской деятельности В. Путина (а ведь это факт, что на политический Олимп он пришел в реформенный период жизни российского общества, а значит, и сравнивать его деятельность нужно с российскими политиками, которые действовали в схожих условиях). Мне это было сделать сравнительно нетрудно, так как в моем послужном научно-исследовательском списке имеется несколько монографий о Сталине, Л. И. Брежневе, И. Броз Тито. А работая над темой о Сталине, я еще в 1980-х годах неоднократно обращался к царствованию Петра I и в этом контексте не смог пройти мимо истории Петра из-под пера А. С. Пушкина. Эта работа Пушкина в то время помогла мне в чем-то глубже понять Сталина. Но, публикуя еще в то время промежуточные работы по Сталину, я убедился, что широкая публика почти незнакома с тем, что историю Петра Пушкин начал писать, исходя из одних представлений об этом человеке, а закончил совсем по-другому. Эта динамика в оценке Петра со стороны пушкинского гения не может не вызывать интереса, поэтому хотя бы два слова об этом стоит сказать и здесь.

Личность Петра давно интересовала Пушкина, но это был, так сказать, чисто личный творческий интерес. А в 1831 году историю царя-реформатора поручил ему написать Николай I. Положил за этот труд жалованье в 6000 рублей в год и распорядился полностью открыть ему архивы империи, включая даже следственное дело сына Петра, царевича Алексея, с коим до того в Российской империи не разрешалось знакомиться ни одному смертному. Царь знал, что его доверитель над историей Петра работает уже давно и при этом к личности Петра Алексеевича относится негативно. И тем не менее поручил[5].

Между тем автор «Истории Петра Первого» четко разделял личность царя и его деяния. Признавая Петра «сильным человеком», и даже «исполином», поэт тем не менее еще в 1822 году характеризовал методы его управления Россией как тиранические, поясняя: «История представляет около его всеобщее рабство. все состояния, окованные без разбора, были равны перед его дубинкою»[6].

Но меня в труде Пушкина поразило другое. Знакомясь в рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинский Дом) с черновыми работами поэта, в том числе с его знаменитыми «масонскими тетрадями», я увидел, что когда Александр Сергеевич начинал работу над книгой, то назвал ее «История Петра Первого», а где-то за три недели до смерти зачеркнул этот заголовок и решительно написал: «История Петра Великого». То есть оценка Пушкиным личности Петра поменялась разительно. Если в своих первых черновых набросках Александр Сергеевич пишет о Петре только как о «деспоте», то незадолго до дуэли с Дантесом уже пишет только как о «великом человеке»[7].

Должен признаться, что нечто подобное по отношению к Путину пережил и я.

По мере погружения в материалы по кадровой политике второго президента Российской Федерации и многолетнего размышления над ними я должен был смиренно признать неправоту своей первоначальной (преимущественно негативной) оценки действий В. Путина в кадровом (а значит – и в государственном) аспекте. Потому сейчас в названии книги заключен иной, по сравнению с первоначальным, смысл[8]: «Не стреляйте в пианиста: он предлагает вам лучшее из возможного. О кадровой политике Путина».

Иными словами, заголовком книги я хочу сказать, что при данных исторических обстоятельствах, при тех возможностях, которыми он располагает, с имеющимися в его распоряжении кадрами В. Путин работает на пределе возможного и если и добивается при этом максимально эффекта, то исключительно за счет своих личных способностей.

Сказанное не означает, что второй президент России не совершает ошибок во внутренней и внешней политике и что мы, народ, не должны ставить ему эти ошибки в строку. Нет, речь в данном случае идет совсем о другом. А именно о том, что мы должны понимать трудности, с которыми он сталкивается, и ценить по достоинству то, что он свои ошибки довольно быстро осознает и так же быстро стремится их исправить. А значит, в целом президент вправе рассчитывать на понимание со стороны большинства российского народа, избравшего его своим руководителем.

Эта метаморфоза в оценке, когда я стал понимать, что, невзирая на всю критику со стороны ненавидящей его оппозиции, мы, современники Владимира Путина, имеем дело с выдающимся руководителем общенационального масштаба, нанятого, как однажды выразился сам Путин, российским народом на президентскую должность, произошла со мной далеко не враз, постепенно. Фактически мы имеем дело с уникальным явлением – первым после Сталина, а может быть, и после Петра I настоящим национальным лидером исторического масштаба. И что не так уж не прав редактор издающегося в Нью-Йорке американского аналитического журнала консервативной направленности «Наблюдатель», который через два года после пребывания Путина у власти, когда весь западный мир еще мучился вопросом «Кто вы, мистер Путин?», написал в редакционной колонке: «Ничто во Владимире Путине не предполагало, что он подходит для президентской работы. Многие считали, что его лидерство будет просто переходным этапом на пути России к хаосу и забвению. Но через два года весь этот пессимизм пропал. Путин вырос до уровня своей работы и продолжает расти. Он был самым неподходящим сырьем для занятия поста руководителя государства, однако более чем вероятно, что он запомнится как одна из самых успешных фигур нашего времени. Он может оказаться лучшим правителем, когда-либо руководившим Россией…»[9]

А сейчас два слова о происхождении максимы, вынесенной в название книги. У нее тоже имеется своя история, и она совсем не так проста, как это может показаться на первый взгляд.

Принадлежит она направлению вестерн[10] в искусстве и родилась в эпоху немого кино, а отношение имеет к истории завоевания европейскими иммигрантами американского Дикого Запада (так назывались земли в Северной Америке, заселенные дикими индейскими племенами).

Популярным в Европе это выражение сделал знаменитый английский писатель Оскар Уайльд (1856–1900). В самом начале 1880-х годов он совершил поездку по США и однажды, во время своего путешествия, при входе в салун в городе Ледвилл (штат Колорадо) увидел на дверях написанное печатными буквами призыв-предупреждение: «Please do not shoot the pianist! He is doing his best». Фраза поразила Уайльда, и в своей книге об этой поездке «Впечатления об Америке» (Impressions of America), изданной в Англии в 1882 году, он посвятил ей целую страницу. Более или менее точный перевод этого выражения звучит примерно так: «Пожалуйста, не стреляйте в пианиста! Он предлагает вам лучшее, чем располагает». Иногда в российской прессе эту фразу переводят и по-другому: «Пожалуйста, не стреляйте в пианиста. Он играет, как может». Мне этот последний перевод представляется неточным.

Эпоха немого кино, расцветшая в последней четверти XIX века в Европе, и пришедшая вместе с иммигрантами в Америку, отличалась тем, что кинопроекцию в зале сопровождала музыка пианиста. И если тапер своей игрой не попадал в синхрон с действиями на экране, зрители разражались криками возмущения, нередко выхватывали из кобур свои кольты и стреляли в потолок, а иногда целили и в самого пианиста. Вот тогда-то и родилась приведенная выше максима.

Но при всей своей специфичности это выражение несет в себе глубокий смысл и за пределами проекционного зала. Оно означает, что нельзя требовать от человека больше того, что он в состоянии сделать в данный момент, а точнее – что позволяют ему сделать обстоятельства, в которых он вынужден действовать. Более того, эта максима призывает адекватно оценивать труд исполнителя в данный момент, поскольку на иное он не то чтобы не способен, а просто в силу обстоятельств лишен возможности сделать больше.