Бабочкин язычок - Мануэль Ривас

– Предатели! Бандиты! Красные!

– Кричи, Рамон, и ты тоже кричи, ради всего святого, кричи! – мама тащила отца, ухватив за руку повыше локтя, словно изо всех сил старалась поддержать и не дать упасть в обморок. – Пусть они видят, что и ты кричишь, Рамон, пусть они видят!

И тут я услышал, как отец тоненьким голосом проговорил:

– Предатели! – А потом все громче и громче: – Бандиты! Красные!

Он вырвался из рук матери, подошел совсем близко к цепи солдат и, весь трясясь от гнева и возмущения, вперил взгляд в учителя:

– Убийца! Анархист! Душегуб проклятый!

Теперь уже мама пыталась унять его и тихонько дергала за пиджак. Но он словно совсем потерял рассудок:

– Мерзавец! Сукин сын!

Я никогда раньше не слышал, чтобы он кого-нибудь так обзывал, даже судью на футбольном матче. Обычно он говорил:

– Ведь его мать ни в чем не виновата, так ведь, Мончо? Хорошенько это запомни.

А сейчас он, обезумев, обернулся и подталкивал меня взглядом, налитым кровью и слезами.

– И ты тоже крикни, Мончиньо, и ты тоже крикни ему!

Когда грузовики с арестованными тронулись с места, я был среди тех детей, что бежали следом и швыряли в них камни. Я в страшном отчаянии отыскивал глазами лицо учителя, чтобы крикнуть:

– Предатель! Бандит!

Но грузовики уже превратились в далекое облако пыли. А я стоял посреди Аламеды со сжатыми кулаками и, задыхаясь от лютой злобы, шептал:

– Жаба! Тилонорринко! Ирис!

Примечания

1

Индейцами называли тех испанцев, которые вернулись из Латинской Америки, как правило разбогатев там.