Геополитические перемены на БСВ в 80–90-е годы и политика США - Анатолий Олимпиев

Поэтому для Запада, который достаточно широко связал свои внешнеэкономические, а вместе с ними и политические, интересы с Заливом, осложнилась задача сохранения и дальнейшего развития своих завоеванных в прошлом политических, экономических и социальных позиций здесь. Произведя ревизию своей стратегии в Заливе и на Среднем Востоке, Запад так сформулировал свои главные задачи, которые сводились к понятию «не допустить»:

1) перехода инициативы в политической сфере Залива к радикальным режимам (Исламской Республике Иран и Республике Ирак);

2) радикализации местных обществ, и особенно их подпадания под влияние бывшего Советского Союза;

3) потери своего контроля над экспортными потоками нефти из Залива на мировой рынок.

Новая постановка задач, в свою очередь, потребовала приложения Западом и, прежде всего, Соединенными Штатами Америки более масштабной и изощренной активности.

Начиная с конца 70-х годов, США провозгласили Персидский залив геостратегически важным регионом, от которого зависит стабильность мировой экономики. Их всецело поддержали в такой формулировке союзники по НАТО. В сборнике материалов МИД Великобритании «Безопасность Персидского залива», в частности, говорилось, что «менее чем 55 миллионов персов и арабов (Персидского залива) держат «свободный мир» на «сухом барреле».[4]

При этом президенты США, начиная с Картера и далее, неизменно заявляли о праве Соединенных Штатов непосредственно вмешиваться во внутренние дела Персидского залива и Среднего Востока. Когда же в Конгрессе США задали администрации Р. Рейгана вопрос: «Какие интересы мы должны обозначить приоритетными в Заливе?» Министерство обороны и Госдепартамент опубликовали послание: «Ближний Восток и Персидский залив в совокупности являются жизненно важным регионом для США по своим энергоресурсам, стратегическому положению, по своему непредсказуемому враждебному влиянию, а также ввиду продолжительных и тесных связей Соединенных Штатов со многими местными нациями. То, что может случиться в Юго-Западной Азии, экономически серьезно скажется на индустриальном мире. Контроль СССР над нефтяным потоком из Залива на Запад, манипуляция им могут иметь серьезные последствия для всей системы западного сообщества. Мы должны помочь нашим союзникам в Персидском заливе защитить себя политически и экономически против внешней агрессии. Мы также должны поддержать свободу мореплавания, прохода через проливы».[5] Таким образом, рассматривая ситуацию в Персидском заливе в общем геополитическом раскладе противостояния между великими державами, Запад не мог допустить сюда проникновения Советского Союза.

Наряду с фактором противоборства великих держав, нельзя было упускать из поля зрения специфику менталитета мусульманского населения местных стран. Вашингтон и другие западные столицы внимательно и настороженно следили за усилением исламского национализма на БСВ. Их целью было, включившись в «исламскую игру» при поддержке «дружественных» аравийских режимов, направить указанный фактор в русло, отвечающее интересам Запада. Однако события, произошедшие в конце 70-х годов на Среднем Востоке, выступили наперекор таким устремлениям Запада Как отметил госсекретарь С. Вэнс в Сенате Конгресса США, «религиозный фундаментализм, ставший главной политической силой Ирана, не только оказал давление, влияние на переориентацию политического мышления в регионе Ближнего и Среднего Востока, но и открыл путь для появления других антизападных форм противоборства (религиозного экстремизма, политического и экономического противостояния между Югом и Севером, в ОПЕК, ООН и т. д.)».[6] Поэтому для Вашингтона особенно важным представлялся вопрос идеологического состояния сообщества арабских государств, которое из-за арабо-израильского конфликта имело довольно неоднозначные взгляды в отношении США. А это, в свою очередь, могло вызвать тенденцию развития сотрудничества местных государств с Советским Союзом, как с противостоящей Западу политической силой. Как было заявлено в Сенате Конгресса США, «становление исламского фундаментализма господствующей силой в Иране превратило арабский мир в турбулентную арену».[7]

Ввод советских войск в Афганистан в декабре 1979 года вызвал еще большее беспокойство в правящих кругах США. В Конгрессе стали раздаваться требования активного политического и даже вооруженного вмешательства США в регионе, а президент Дж. Картер 23.01 1980 года направил резкое послание руководству Советского Союза следующего содержания: «Любая попытка какой-либо внешней силы установить контроль над районом Персидского залива будет расцениваться как покушение на жизненные интересы Соединенных Штатов Америки, и такое покушение будет отражено соответствующими необходимыми средствами, включая вооруженную силу».[8]

Весь этот набор аргументации стал основанием для дальнейших действий Вашингтона в регионе Персидского залива и Среднего Востока.

1.4. Усиление тенденции жестких форм вмешательства в региональной политике США на БСВ

Оценивая в целом политическую ситуацию 80-х годов на БСВ, и в том числе в Персидском заливе, следует отметить, что здесь усилились тенденции жестких форм во взаимоотношениях местных государств и стало интенсивно нарастать многостороннее вмешательство, особенно военное, США и их союзников в дела региона.

На основе новых ориентиров американской политики на Среднем Востоке и Персидском Заливе, сформулированных президентами США в конце 70-х – начале 80-х годов, все силовые, дипломатические и финансовые ведомства США (Пентагон, ЦРУ, Государственный департамент, министерство финансов, торговли и другие министерства, связанные определенными функциями с регионом) приступили к выполнению задач по усилению американского присутствия в регионе. Так, здесь расширился контингент военных специалистов и военной техники, включая разведывательного назначения, в «дружественных» странах; в воды Индийского океана вблизи выхода из Залива вошли на патрулирование дополнительные военные суда США и Великобритании; представители секретных служб и дипломаты стали проводить активную работу по настрою правящих кругов и общественности аравийских стран против Ирана и Афганистана.

Президент Р. Рейган еще более ужесточил американскую позицию в отношении ситуации в Персидском заливе и на Среднем Востоке. Так, Белый Дом сделал официальное заявление: «Нынешнее развитие Ирана становится одним из двух (наряду с опасностью вспышки очередной арабо-израильской войны) спусковых боевых механизмов на Ближнем и Среднем Востоке для ядерной конфронтации между Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки».[9]

Политологи же международного Института стратегических исследований, обосновывая позицию президента, отмечали в книге «Безопасность Персидского залива: внутренние политические факторы»: «Для восстановления в Заливе баланса международных сил, необходимо быстрое наращивание в нем мощи Соединенных Штатов Америки и Запада».[10]

Официальную позицию о действиях правительства по Ближнему и Среднему Востоку представил госсекретарь С. Вэнс, выступая в Комитете по иностранным делам Сената США 20 марта 1980 года: «Во-первых, США гарантировали независимость и территориальную целостность всех государств БСВ и ЮЗА от Египта до Индостана, включая право Израиля на мирную жизнь в безопасных и признанных границах; во-вторых, в связи с советским вторжением в Афганистан, усиливаются вооруженные силы США в Индийском океане и расширяются поставки соответствующего военного оборудования и снаряжения для союзных режимов в Персидском заливе; в-третьих, в новой политической и военной ситуации в Персидском заливе и Афганистане был введен принцип: мы имеем долю игры, наши союзники – долю, и наши противники – долю (в этой игре США осуществляют совместные действия с дружественными режимами для отражения агрессии СССР, а также со стороны других стран)».[11]

Далее госсекретарь углубил мысль о возможных действиях США: «В случае любой коллизии в Персидском заливе будут предприняты все необходимые меры, включая и применение вооруженных сил».[12] Следовательно, Вашингтон включил военный фактор в набор своих действий в этом регионе.

В аспекте воздействия на международные отношения внутри региона новая американская стратегия сводилась ко всемерному стимулированию процесса формирования новых узлов местных межгосударственных противоречий. Последние же открывали для США и НАТО удобное поле для широкого вмешательства в дела Залива.

Узлы противоречий строились на основе трех полюсов политического противостояния – это:

1) Демократическая Республика Афганистан;