Марс, 1939 год - Василий Щепетнёв

— Пополнение, вечернее пополнение, — охотно пояснил Зарядин. — По уставу я их принимаю, но теперь придется помощничку моему. Ничего, он смышленый.

— Пополнение?

— Ну да. Новые поселенцы. Человек сорок-пятьдесят, думаю. Обычно максимум пятьдесят набирается.

Путь их свернул в сторону, коридорчики были окрашены веселеньким желтым цветом.

— Вот здесь вам жить, — Зарядин открыл дверь с табличкой «# 2-А».

Жилье не манило. Камера, а не жилье. Без окон, как и все виденное до сих пор. Но Зарядин явно восхищался роскошью.

— Вот здесь — удобства. Расход первичной воды — из синенького крана, видите, десять литров в сутки, а вторичной — вообще ненормирован.

Первичной? Вторичной? Шаров не стал уточнять.

— Это ваш ключ.

— А подпоручик Лукин, он где?

— Да рядом, в номере «2-С». За углом как раз. Позвать?

— Пока не нужно.

— Тогда я оставлю вас на полчасика. Располагайтесь.

Без Зарядина номер показался чуть просторнее. У кровати стоял его чемоданчик, удивительно вписавшийся в спартанскую обстановку. Вторичная вода, надо же.

Впрочем, вода как вода — на вид, на запах. Пробовать ее Шаров не стал, и умылся тоже — из синенького крана. Текла вода тонкой струйкой, экономно, и была — ледяной. Поневоле беречь будешь.

Шаров посмотрел на часы. Надо будет о местном времени справиться. Сколько у них длятся полчасика?

Ровно тридцать минут.

Вернулся санитарный ответственный с запечатанным пакетом с бумагами: генеральным пропуском (несмотря на громкое название, документ оказался невзрачным), длинным, на пять страниц, списком лиц, участвующих в разработке «Легкие» поселка Свободный Труд и, поменьше, едва на лист задействованных в обслуживании установки перемещения. Еще принес Зарядин карту, с грифом «секретно» — Алозорьевск и его окрестности. Свободного Труда на карте не было.

Пока Шаров укладывал бумаги в планшет, старик молча стоял у двери. Молча и как-то сковано. Совсем иначе, чем раньше. Интересно, какие новые указания он получил?

— Позовите, пожалуйста, Лукина.

Подпоручик явился незамедлительно

— Устроились?

— Так точно, Иван Иванович, виноват, камрад капитан, — и тут Лукин не сплоховал, обращение не воинское, а партийное, мол, помни, друг, перед партией мы равны, и подпоручик, и капитан. Неизвестно еще, кто ровнее, да…

— Тогда, поручик, выясните, у кого была возможность отправить сообщение на Землю в течении срока от происшествия до публикации в газете. Составьте список, а позднее мы его изучим.

— Слушаюсь, камрад капитан, — Лукин браво развернулся, щелкнул каблуками. Как он быстро приноровился к Марсу, сокол. Тренировался?

— Теперь я хочу видеть Орсеневу.

— Прикажите вызвать ее в ваш кабинет?

— Кабинет? Ах да, кабинет… Нет, я бы хотел встретиться с ней на ее территории. Далеко она работает?

— В Научном корпусе. Здесь все недалеко, в Алозорьевске, если идти сквозными ходами. Минут шесть, семь.

И действительно, через семь минут они были у входа в Научный корпус.

Их ждали.

— Проходите, пожалуйста, — вид у встречающего был вполне академический, но Шарову показалось, что это — свой. В смысле — из того же департамента. Все там свои такие, что чужих не нужно. — Позвольте представиться — магистр Семеняко, товарищ директора по науке.

Магистр, да уж. Гец фон Берлихинген унд Семеняко. Шаров пожал протянутую руку:

— Капитан Шаров.

— Коллега Орсенева сожалеет, что не смогла встретить вас сама, но у нее в графике важный эксперимент. Она просит подождать, немного, минут десять. Или, если хотите, я проведу вас в ее лабораторию.

— Ведите.

Коридоры Научного корпуса пахли иначе — аптекой, грозой, почему-то сеном, но не свежим, а тронутым, с мышиным пометом.

— Прошу, — открыл дверь Семеняко. Они оказались в небольшой комнате, сотрудники — три женщины в подозрительно свежих халатах вытянулись при их появлении.

— Людмила Николаевна в боксе, — доложила одна из них.

— Работайте, работайте, — магистр неопределенно помахал рукой, и женщины вновь склонились над микроскопами. Бурная научная деятельность.

Магистр подошел к стене, раздвинул шторки, открыв круглый, с блюдце, иллюминатор.

— Бокс, — жестом он пригласил заглянуть внутрь.

Смотреть, собственно, было не на что. Сквозь запотевшее стекло смутно виднелась двигающаяся меж стеллажей фигура в комбинезоне.

— Здесь воспроизведена атмосфера Марса, — пояснил магистр. — Вернее, она была марсианской, но теперь, в ходе эксперимента, параметры ее значительно изменились. Не земная, пока еще нет, но ей вполне можно дышать, при определенной привычке, разумеется. Ну вот, коллега Орсенева сейчас выйдет.

Санитарный ответственный тоже посмотрел в окошко, но ничего не сказал. Он вообще помалкивал при Семеняко. Нужно учесть.

Послышался приглушенный шум — за стеной, в боксе. Или в шлюзе? Наконец, дверь отворилась.

Халат на Орсеневой был явно непарадный: мятый, жеваный и несвежий. Мы тут дело делаем, вот так-то. И сама хозяйка лаборатории производила впечатление уставшей, измотанной женщины.

Впечатление? Чушь. Она на самом деле была такой.

— Орсенева, — рука её дернулась навстречу, на полпути замерла, и уже волевым усилием протянулась в приветствии. Обычное дело при встрече со штатными служащими Департамента безопасности. Спинной мозг, подкорка, лобные доли коры.

— Капитан Шаров, — представился он. — Мне нужно поговорить с вами.

— Пройдемте в мой кабинет, — предложила Орсенева.

Кабинет оказался в смежной комнате.

— Пожалуй, ответственному лучше остаться здесь, — магистр небрежно показал на Зарядина.

— Пожалуй, — согласился Шаров. — А также и вам.

— Я тогда пойду к себе, — товарищ директора по науке не обиделся.

Вдвоем с Орсеневой они прошли в кабинет.

— Чем могу быть вам полезна? — спросила она, едва они уселись на стулья. Неважные, кстати, стулья.

— Мне необходимо знать, что произошло в экспериментальном поселке. Насколько я понял, лучше вас никто об этом не расскажет.

— Это режимные сведения.

— Я и сам режимный человек, Лидия Николаевна, — Шаров показал свое генеральное удостоверение. — Убедились?

— Вполне, капитан. Собственно, эпизод произошел из-за технических накладок и к нам прямого отношения не имеет.

— Вот как?

— Мы, моя лаборатория, решает одну из основных проблем поселенцев. Из всех трудностей, с которыми столкнулся человек на Марсе, недостаток кислорода наиболее серьезен. Температура, низкое давление — к этому большинство приспосабливается, но крайне незначительная концентрация кислорода препятствует автономности поселений. Ежедневно приходилось — да и по сей день приходится — доставлять кислород с Земли, непродуктивно загружая канал перемещения. Сейчас мы близки к тому, чтобы отказаться от земного кислорода, — вероятно, Орсенева произносила свою речь не единожды: слова, фразы словно мухами засижены. Интересно, есть ли мухи на Марсе? Надо Зарядина спросить, ему по должности знать положено. — Моя лаборатория, идя путями великой русской науки и творчески развивая идеи биологии Мичурина — точно, это доклад. Отчетный, юбилейный, перед вожаками. Послушаем и доклад, — вывела гибрид с уникальными свойствами. Взяв за основу один из видов лишайника, мы скрестили его с местным, марсианским грибком. Как работают земные растения? Разлагая углекислый газ, они используют углерод для построения своего тела, а кислород отдают в атмосферу. Наш же лишайник разлагает окись кремния, которого на поверхности Марса с избытком. В ходе процесса кремний идет на развитие растения, а кислород — кислород получают люди.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});