Облачка - Николас Кастелла

документы в местный технологический колледж по профилю "логистика". Вера понятия не имела что это за специальность зачем она ей нужна но желание куда-то уйти из дома и не очень хороший выпускной диплом выборы особо не оставляло. Ещё она подрабатывала сиделкой и нянечкой в частном детском саду. Одним словом организовала свою личную жизнь так, чтобы по минимуму пересекаться с мамой.

Она стала лучше понимать сияние которое видела, принципы по которым оно возникает и гаснет. И кстати говоря слово "видела" не вполне сюда подходит. Она скорее ощущала цвет. Если кто-то из знакомых ударялся рукой или ногой обо что-то, Вера видела как от того места, по которому пришёлся удар расходились алые волны. Но самое удивительное было в том что, предмет о который ударился человек тоже получал своего рода травму или как она стала это называть "цвет прикосновения". Это связь между двумя объектами могла сохраняться очень долгое время. Был случай, когда автобус сбил пешехода. Она ещё в школе училась. Какой-то пьянчуга переходил не тогда и не там где надо. Вера этого не видела но автобус этот встречала потом очень часто. Его издалека было видно по размытому и зловещему пятну на переднем бампере и кузове. Пятно которое никто кроме неё не видел. На этом автобусе она принципиально не ездила. Что стало одной из многочисленных истерик её матери. Им надо было куда-то добраться, автобус убийца подошёл и Вера категорически отказывалась заходить рассказывая маме, что автобус плохой.

Могла ли она предотвратить ту аварию? Нет!

Могла ли она знать что пьянчуга погибнет? Могла. Но не знала как. "Облачко", живого существа, путь которого заканчивался, за пару часов до смерти начинало исчезать.

С пропажей предметов которые были дороги человеку дела обстояли куда лучше. Эту связь можно было увидеть. Как например в тот раз, когда мама пришла к ней на общее школьное собрание и оставила в раздевалке свою дорогущую шубу, на которую папа взял кредит. А после собрания выяснилось, что шубу украли. Она плакала и кричала, что засудит школу и пересажает всех причастных. Вера тогда чётко видела ниточку связи ведущую от мамы куда-то в темноту школьных коридоров. Она взяла маму за руку и повела по этой сияющей ниточке висящей в воздухе, которую никто кроме неё не видел.

Шуба обнаружилась в подсобном помещении от которого ключи были только у сторожа. Он не стал упираться и признался в воровстве. Вера никогда не забудет его взгляд, в котором полыхали ненависть и страх.

Причины которые вызывали изменения оттенков оказались прочно привязаны к состоянию объекта. Так было с болезнями. Любое недомогание появляющиеся у человека имело свой очаг. И не всегда это было то место на которое жаловался человек. Вера очень хорошо видела взаимосвязь источника боли и место выхода её. Иногда у неё получалось ухватить кончик сияющей ниточки и вытянуть боль из человека. Иногда это было невозможно. Были случаи когда ниточка хватала её за руку и затягивала к себе. Это было страшно. И угадать какая из ниточек поддастся, а какая нападёт было невозможно. И даже если всё проходило хорошо и ей удавалось убрать или ослабить очаг боли, она не исчезала как пар. Боль вытекала из человека через Веру, как вода через кран. И этот момент был очень болезненным и неприятным.

Поэтому Вера прекратила свои попытки помочь людям. Разумеется это была не единственная причина её отказов помочь. Каждый раз когда она кому-то помогала, вместе с облегчением и благодарностью она видела в глазах людей страх.

"Я боюсь её Паша. Понимаешь, по-настоящему боюсь, до усрачки!"

Вера перестала говорить о своих способностях кому бы то ни было. Ей наконец-то удалось мимикрировать под то определение "нормальности" которого все от неё так ожидали.

Она старалась сдерживать себя когда видела какой-то необычный оттенок у предмета или живого существа и пытаясь разгадать загадку искала повод задержаться возле заинтересовавшего её объекта.

И ещё кое-что…

Вера видела цвет, "облачка", всего, что только касался её взгляд. Всего кроме себя. Себя она увидеть не могла. То есть она видела конечно руки, ноги, коленки, но абсолютно никакого сияния. Никаких "облачков".

Так она и жила работа-дом. Имитация "нормальности". Пока не появился в её жизни Михаил.

* * *

Самолёт ровно гудел и набрав высоту, лёг, как говорится "на крыло". За иллюминатором неспешно тянулись однообразные и величественные горы облаков.

Я держал в своей большой руке прохладную и маленькую ладошку Веры и не мог отвести взгляд от девушки.

Какая удивительная судьба, какой невероятный человек. Вот уже полчаса она вела свой рассказ а я как заворожённый слушал.

Когда самолёт начал подниматься её руки нервно стали рвать рекламный буклет на мелкие кусочки. Этот звук отогнал от моих ушей Марка Нопфлера и вывел из приятной полудрёмы. Я вынул наушники и посмотрел на неё:

— Да не переживайте вы так всё будет хорошо!

Она посмотрела мне в глаза долгим взглядом и тихо сказала:

— Нет, не будет….

У меня от этого тихого голоса в районе шеи закопошились мурашки. Я смотрел на обрывки буклета. С одного, довольно большого куска, на меня смотрел задорный мальчишка с вилкой в руке. Половина его лица осталось на другом куске буклета, но он похоже этого не заметил. Он счастливый глазел в камеру, держа в руке вилку с которой свисала китайская лапша. Над головой красовался слоган- "Доширак! 25 лет в России! Попробуй вкус детства!"

— Какой кошмар, — не выдержал я. Девушка удивлённо взмахнула левой бровью. Я кивнул в сторону пацана с вилкой и пояснил:

— Да реклама… у кого-то вкус детства связан с дошираком, представляете?!

Она посмотрела на обрывки и не улыбнулась. Значит у меня не получилось выдернуть её из того потока мыслей в котором она находилась.

— Всегда такая фигня, когда я волнуюсь. Как зомби какая-то. — она собрала клочки бумаги и сложила их в гигиенический пакет лежавший в спинке переднего сиденья.

— Я например когда задумываюсь, не замечаю как рука сама что-то рисует на бумаге. По-моему это нормальный процесс. Меня Ярослав зовут. Можно Ярик. — сделал я ещё одну попытку пробиться к девушке сквозь её невесёлые