Солнцеворот - Николай Симонов

И вот, ничуть не смущаясь присутствия на посту управления "Фалькона" каких-то субтильных субъектов в серебристой униформе, он уверенно проходит между рядами кресел к отдельно стоящему на возвышении креслу Командора, садится в него и закидывает ноги на стоящий перед ним, перемигивающийся разноцветными огнями, стол. Или то, что он принял за стол. Затем, прокашлявшись, ради значительности предстоящих к отдаче приказов, он махнул правой рукой и объявил:

— Поехали!

В тот же миг завыла сирена, субтильные субъекты в серебристой униформе вскочили со своих мест и побежали, как муравьи, по своим местам: палубам, отсекам, каютам, отделениям и т. д. Удовлетворенный произведенным эффектом, Павлов отдает следующий приказ:

— Млечный путь! Солнечная система! Вторая планета! Со скоростью света!

Про то, что Земля — не вторая, а третья планета Солнечной системы Павлов вспомнил опосля, но приказ уточнять не стал, дескать, ребята на корабле наверняка грамотные, разберутся. Он почувствовал, как Millennium Falcon завибрировал и понял, что еще немного, и он приобретет форму светоносного луча в соответствии с известной формулой Эйнштейна о соотношении массы и энергии.

— Щас! Яркая вспышка, тоннельный переход через гиперпространство. И вот она — Земля! — вообразил он и закричал в воображаемый микрофон:

— Земля! Земля! Прошу посадки!

Перед ним развернулся дисплей, на котором он увидел трехмерное изображение вращающейся вокруг Солнца и вокруг собственной оси величественной в своем космическом облике голубой планеты, которую нельзя спутать ни с какой другой. Да, это — Земля! Одна сторона ее, противоположная Солнцу, погружена во тьму, другая — ярко освещена.

— Пожалуй, надо дать команду на торможение и пересаживаться в челнок, — подумал Павлов, и в тот же миг обнаружил себя за штурвалом одноместного космического корабля с низкокалорийной энергетической установкой. В голове мелькнула мысль:

— Наверное, двигатель этой колымаги на водородном топливе работает.

На дисплее возникла голограмма земной поверхности, к которой направлялся челнок, и Павлов заволновался:

— Куда ему дали добро приземляться: на мыс Канавералл или на Байконур? Что если СССР и США все еще находятся в состоянии "холодной войны"? Вдруг его собьют, как Пауэрса?

В таком случае он бы предпочел иметь более надежное средство передвижения, например пассажирский реактивный лайнер, но лучше не Boeing, а Ту-154.

Его желание мгновенно исполнились: теперь он — пассажир реактивного лайнера, летящего над облаками. Шума двигателя совсем не слышно, да и в салоне он, кажется, совсем один.

— Куда же я лечу, — думает он, — может, опять в Иркутск в гости к Эдику? Неужели мне снова посчастливится увидеть восход Солнца?

Восход Солнца с борта самолета, это, — не просто зрелище восхода, привычно наблюдаемое с земли. С самолета все смотрится по другому, поскольку наблюдателю кажется, что он находится выше Солнца. Внизу — черная бездна, горизонт постепенно окрашивается в красно-оранжевые цвета, и вот приходит время полного восхода. Сначала появляется маленькая полоска ярко-красного цвета на черном бархате неба, и мгновенно начинает увеличиваться, каждая секунда прибавляет сантиметры красноты и света. В действительности Солнце еще невидимо, но световые лучи, огибая Землю, начинают проецировать его цвет и форму. И вот огненный шар уже полностью выходит из ночи, на него уже невозможно смотреть.

Ослепленный светом восходящего Солнца, Павлов изо всех сил пытается проснуться, и снова чувствует, что под ним нет никакой опоры.

— Хоть бы кукурузник мне дали какой-нибудь! — подумал он, опасаясь, что свалится с неба на землю без парашюта.

И вот тебе, пожалуйста! Он уже на борту Ан-2, сидит в кресле летчика, держит в руках штурвал, выглядывает в окно кабины и видит картину безбрежно разливающейся зелени девственных лесов.

— Вот это глюки!!! — обрадовался он, и от переполняющего его восторга запел:

"Лётчик над тайгою

точный курс найдет

Прямо на поляну

посадит самолёт

Выйдет в незнакомый

Мир, ступая по-хозяйски,

В общем-то, зелёный

молодой народ.

А ты улетающий

вдаль самолёт

В сердце своём

сбереги

Под крылом самолёта

о чём-то поёт

Зелёное море тайги"

На последнем куплете Павлов осекся. Штурвал, за который он держался, сам по себе, накренился, а потом резко повернулся влево. Под крылом самолета промелькнула синяя лента реки. По тому, как стали различимы очертания ее берегов, Павлов понял, что самолет пошел на снижение, а может и на посадку. Только, вот, на какой аэродром? Никакого населенного пункта впереди не просматривалось. Самолет летел вдоль русла полноводной реки, но как-то подозрительно плавно и бесшумно. Павлов так испугался возможного крушения, что закрыл глаза и приготовился к самому худшему.

— Да ну ее к черту эту фанеру! Управлять ею не умею, мне бы лучше катер, — решил он.

В голове мелькнула спасительная мысль насчет того, что самолет оснащен гидропоплавками, и поэтому не утонет. Так оно и вышло. Самолет подпрыгнул и стремительно поплыл по реке, как катер. Почему, как катер? Вот он катер и есть, глиссирует по воде, а он им управляет.

— Или катер управляется сам по себе, а я только держусь руками за руль? — забеспокоился Павлов, наблюдая за тем, как его плавсредство стремительно мчится по зеркальной глади воды, не оставляя за собою никаких следов.

Мысли продолжали роиться в его голове:

— Вдруг, это тот самый катер, на котором он плавал в прошлом году со своим брательником Витькой по Вятке, если, конечно, у него его не конфисковали? Витька — браконьер еще тот! Рыбу не только сетями ловит, но и толом глушит. И девушек молоденьких из педучилища, где физруком работает, любит на катере катать. А некоторым, между прочим, нет и шестнадцати. Как бы на рыбнадзор не напороться! Да ну его, этот катер! Пусть плывет сам по себе! А мне бы на берег как-нибудь сойти.

Только он подумал об избавлении от Витькиного катера, как с изумлением обнаружил себя одиноко парящим посреди большой реки. Павлов протер глаза и начал испуганно озираться вокруг.

— Что это, галлюцинации или реальность? — думал он, — если это реальность, то я должен погрузиться в воду. Если галлюцинации, то я могу позволить себе делать все, что захочу, например, лететь, как птица…

Павлов замахал руками, и в самом деле полетел, но только как в том анекдоте про крокодилов: "низенько, низенько". При этом он чувствовал, что направление движения его полета от его воли нисколько не зависит. Его, как бы непроизвольно притягивало к чему-то или кому-то.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});