Бронепоезд. Сталинская броня против крупповской стали - Юрий Корчевский

Одну цепь успел накинуть Сергей, другую – Василий. Не сговариваясь, они одновременно начали крутить винты сцепки, когда сверху послышался вой немецких бомбардировщиков. Тут же раздался один взрыв, потом другой.

– Хватит! Надо уводить!

Все трое выскочили с рельсов и бросились к паровозу. Увидев бегущих, машинист дал ход.

Взбирались на ходу. Кочегар Василий и Сергей были уже привычными, а вот военный споткнулся. Сергей успел схватить его за руку, помог подняться.

Для вражеских самолетов дым из паровозной трубы и пар из паровых машин – что красная тряпка для быка.

Первым снизился и обстрелял вагоны истребитель. За ним свалился в пике бомбардировщик Ю-87. Две бомбы легли рядом с эшелоном, не причинив вреда.

Состав набирал ход. После станции с обеих сторон от путей потянулись лесозащитные полосы. Деревья старые, развесистые, но листвы мало, поскольку была только середина мая и после холодной зимы и затяжной весны почки еще не распустились. Но все-таки укрытие.

Машинист остановил состав на «кривой» – как назывался поворот.

«Юнкерс», набрав высоту, перевалился через крыло и, включив сирену для устрашения, пошел вниз. От него отделились две большие черные капли – бомбы.

Со стороны станции, от которой отъехали недалеко, едва больше километра, к бомбардировщику потянулись трассы малокалиберной зенитной артиллерии. Бомбардировщик не выдержал и отвернул в сторону. Сброшенные им бомбы легли в лесополосе, осколки ударили по вагонам. И снова – ни пожара, ни взрыва.

Налет закончился неожиданно. Один бомбардировщик удалось подбить, и дымящийся «Юнкерс» со снижением ушел на запад.

Бронепоезда и другие эшелоны снова въехали на станцию, и всем стало понятно, что держать на одной станции столько крупных целей очень опасно.

Всю вторую половину дня хоронили убитых. У каждого бронепоезда были потери – в базовых эшелонах. Были погибшие и среди работников станции. Недалеко от вокзала вырыли братскую могилу – даже сделали скромный обелиск силами ремонтных мастерских. Поклялись отомстить немцам, и слова не расходились с делом. Поступил приказ: 31-му дивизиону произвести огневой налет на станцию Мценск, где, по данным разведки, разгружалась немецкая дивизия.

Оба бронепоезда вышли ночью со станции малым ходом и, не привлекая внимания, ушли к цели. Встав на рельсах один за другим, в три часа ночи они открыли огонь. Каждый бронепоезд выпустил по тридцать снарядов и полный боекомплект реактивных снарядов.

Станция Мценск была от них в нескольких километрах, и в ночи хорошо было видно огненное зарево от пожаров, бушевавших на станции. Затем, опасаясь, что их засекут, поезда отошли на запасные позиции.

Прошел час, в течение которого немцам почти удалось погасить пожары. Они разбирали завалы, собирали раненых.

Но командиры бронепоездов решили повторить налет. Они выдвинулись снова и ровно через час после первого налета повторили обстрел.

Едва прогремел последний выстрел, поезда ушли на Чернь.

На этот раз пожары на станции Мценск бушевали долго. В дальнейшем пленные немецкие солдаты рассказали, что второй налет бронепоездов нанес даже большие потери, чем первый. Многие погибли, было значительное число раненых, уничтожена и исковеркана техника, взрывались боеприпасы и топливо. И это было первое боевое испытание бронепоездов и железнодорожников.

Оба бронепоезда вернулись без потерь, и из вагона базового поезда пополняли боезапас. Бойцы из экипажей обоих поездов ходили гордыми, и Сергей смотрел на них с завистью. Люди воюют, наносят врагу значительный ущерб – а он? Вроде уже и в действующей армии, а как был помощником машиниста на паровозе, так и остался. Что изменилось? У него до сих пор даже оружия нет и роба черная, в угольной пыли и мазуте. Обидно!

После пополнения боезапаса поезда покинули станцию. Оставаться на ней было опасно, вражеская авиация могла повторить бомбовый удар, тем более что разведка у немцев была поставлена хорошо. По слухам, бродившим среди железнодорожников, были люди, которые видели, как перед налетом, когда вражеские бомбардировщики уже заходили на цель, со стороны лесопосадки вылетели две красные сигнальные ракеты, указывающие на бронепоезда.

Немцы активно забрасывали агентуру в прифронтовые города. Были и откровенные вредители из старых «спецов», не принявших Советскую власть и с приходом гитлеровцев воспрянувших духом, поднявших головы. Они вредили, пакостили по полной. Потом из таких людей на оккупированных территориях создавались отряды полицаев, назначались сельские старосты и бургомистры.

Бронепоезд Сергея, подталкиваемый «черным паровозом», загнали на тупиковую ветку кирпичного завода. Местность почти глухая, рядом глиняный карьер, полуразрушенные здания кирпичного завода. Низкий силуэт бронепоезда прекрасно среди них укрывался, и единственное, что могло демаскировать его, – так это дымы двух паровозов. Топку не погасишь, иначе паровозы не смогут двигаться. Топить надо постоянно, а уголь, если это не антрацит, всегда горит с дымом. Только где сейчас найдешь хороший уголь? Слава богу, хоть такой есть. Машинисты с проходящих поездов рассказывали на станции, что иной раз приходилось и березовые чурки в топку бросать. А с дров теплотворности никакой: полтендера перекидаешь, а давление в котле едва на десяти атмосферах держится.

С помощью кочегара Сергей укрепил над трубой своего паровоза кусок жести. Дым не шел столбом, рассеивался и был не так заметен. Машинист Глеб Васильевич самодельщину оглядел, хмыкнул, но снять не приказал.

В тупике бронепоезд простоял чуть больше суток. Бойцы успели передохнуть, кое-кто даже бельишко простирнул в расположенном недалеко пруду. Однако авиаразведка немцев установила местонахождение бронепоезда, и около десяти утра в небе раздался заунывный вой авиамоторов.

Сергей уже научился отличать по звуку наши самолеты от фашистских – у них моторы работали на слух неровно.

На бронепоезде объявили тревогу. Эшелон занял свои места, а зенитчики – у пулеметов и орудий. Командир выжидал. Всякое могло быть, в том числе и то, что бомбардировщики пролетят мимо.

Но нет, «Юнкерсы» описали полукруг, и ведущий свалился в пике. Отстаиваться на заводе становится опасно, близко стоящие здания складов могли от взрывов обрушиться, стены – повредить вагоны или перекрыть путь. Неподвижная же цель – самая удобная для попадания.

В будке машиниста раздался звонок полевого телефона.

– Машинист, трогай, – раздался приказ командира бронепоезда. В какую сторону, и так было понятно: впереди, через полкилометра – тупик, стало быть, назад.

Глеб Васильевич перевел реверс и дал отсечку пара. Паровоз выбросил клуб пара, мощно дохнул дымовой трубой, колеса провернулись.

Все-таки бронепоезд тяжел. Но «Эрка» был паровозом грузовым, рассчитанным на тягу. Состав набрал ход и покатился назад – двигались тендером вперед.

Машинист едва ли не по пояс высунулся в окно, следя за самолетами.

Зенитчики открыли огонь.

Ведущий не выдержал, сбросил бомбы и отвернул. Это не беззащитный город бомбить, бронепоезд сам мог огрызнуться.

Бомбы легли на склад. Сверкнуло пламя, поднялось облако пыли.

Вслед за ведущим вошел в пике второй самолет. Он включил сирену, от леденящего воя которой закладывало уши, очень хотелось выбежать из паровозной будки и спрятаться. Пикировщик зашел с головы состава, видимо, решил уничтожить паровоз и обездвижить бронепоезд.

Первая бомба легла с недолетом в сотню метров, недалеко от насыпи, вторая – ближе, слева, и ее осколком пробило боковое стекло.

Сергей в испуге отшатнулся, но потом посмотрел через переднее стекло: не поврежден ли паровоз, не видно ли струй пара или кипятка? Но бок котла лоснился черной краской, все было в порядке.

Состав шел медленно, и, если добавить скорости, слабые подъездные пути завода не выдержат тяжести бронепоезда. Тогда – катастрофа, быстро поезд на рельсы не поставить. А впереди – поворот, выходная стрелка станции. Пора уже было притормаживать, но паровоз вел за собой бронированный состав, не снижая скорости.

Сергей взглянул вправо: машинист сидел в неестественной позе, откинувшись на спинку сиденья и запрокинув голову. Сергей бросился к нему. На виске машиниста виднелась крохотная, почти бескровная ранка.

– Василий, положи Глеба Васильевича на пол, – приказал Сергей.

Времени терять было нельзя. Он опустил рычаг регулятора пара и потянул на себя рычаг тормоза Матросова. Зашипел воздух, выходящий из тормозной магистрали, и состав стал замедлять ход.

Стрелку прошли на двадцати километрах. Сзади грохотали зенитные малокалиберные пушки, заливались счетверенные установки «максимов».