Вор во ржи - Лоуренс Блок

Лиловый конверт, который я поднял с пола, лежал в ящике под номером 602.

Расставшись с ключом, я кивнул и улыбнулся новому приятелю с чрезмерно черными волосами, после чего обратил внимание на высокого элегантного джентльмена, вошедшего в вестибюль с улицы. Вид у него был такой, словно он только что сошел со страниц «Джентльмена», который читал длиннолицый. На нем был идеального покроя спортивный пиджак и мягкие брюки. Спутница его выглядела значительно моложе.

Наши взгляды встретились. Он узнал меня, и его глаза слегка округлились. Своих я не видел, но допускаю, что с ними произошло то же самое. Я тоже его узнал. Мы поступили как и подобает джентльменам, случайно встретившимся в гостиничном вестибюле. Разошлись, не обменявшись ни словом.

Глава 2

Мое дело — это «Барнегат Букс», букинистическая лавка на Восточной Одиннадцатой улице между Университетской площадью и Бродвеем. «Паддингтон» в четырнадцати кварталах к северу от моей лавки, а на Манхэттене на милю приходится двадцать кварталов, если смотреть с севера на юг, так что на досуге можете заняться математикой. Я хотел открыться в два, как обещала табличка на моей двери, но плюс-минус пара минут значения не имеют, к тому же день выдался слишком хорошим для машины или подземки. Приехал я в отель на такси, с чемоданом в багажнике, но обратно можно было дойти пешком, что я и сделал.

Я пересек Мэдисон-сквер, отдав дань уважения статуе Честера Алана Артура, двадцать первого президента Соединенных Штатов и человека с еще большим количеством простых имен, чем у Джеффри Питерса. Дальше я пошел по Бродвею, пытаясь припомнить что-нибудь про Честера Алана Артура, а когда открыл лавку и выставил на тротуар столик с книжками («на ваш выбор — три книги за 5 долларов»), принялся рыться в своих запасниках, пока не нашел «Жизнь президентов» Уильяма Фортескью. Она была опубликована в 1925-м, заканчивалась всего лишь на Уоррене Гамалиеле Гардинге (одно имя, одна фамилия и в середине нечто непонятное). Книга явно предназначалась подростковой аудитории, хотя мне и трудно представить большое количество подростков, которые поспешат выключить телевизор и выяснить, что сказал Фортескью о Франклине Пирсе и Резерфорде Бёрчарде Хейсе (который, как вы заметили, мог похвастаться необычным вторым именем).

Томик Фортескью очень давно обитает в «Барнегат Букс»; он был еще в той партии, которую я приобрел вместе с магазинчиком у старого мистера Литзауэра несколько лет назад. Впрочем, продать его в ближайшее время я не надеялся, но это не означало, что он не достоин быть выложенным на прилавок. Это стоящая книга, из тех, что хочется иметь в своем книжном магазине, и я уже не первый раз обращался к ней за консультацией. Пару месяцев назад я позволил мистеру Фортескью просветить меня насчет Закари Тейлора, хотя сейчас не могу вспомнить ничего из прочитанного, равно как и почему тот меня заинтересовал. Тем не менее он у меня всегда под рукой — Фортескью, разумеется, а не Тейлор, — в том числе и сейчас.

Я держу эту книгу на прилавке и заглядываю в нее в периоды затишья, которых у букиниста предостаточно. Впрочем, нынче после обеда возникло некоторое оживление, и мне даже удалось кое-что купить и продать. Одна из постоянных покупательниц нашла несколько детективов, которых она не читала, а также редкое издание Фредерика Брауна, которого, кажется, читала, но не прочь перечитать. У меня была аналогичная мысль, поэтому я с сожалением наблюдал, как уходит книжка, в которую мне хотелось заглянуть еще раз. Но таковы правила игры.

Упитанный джентльмен с обвислыми усами очень долго листал шеститомную, в кожаном переплете «Историю Британии до норманнского завоевания» Омана. Я выставил на ней цену 125 долларов, но сказал, что могу уступить, если он купит все шесть томов, только не намного.

— Я вернусь, — сообщил он наконец и исчез.

Возможно, что и вернется, но я не очень на это рассчитывал. Покупатели (или, если быть более точным, — непокупатели) пользовались этой фразой как формулой прощания с продавцом, примерно как мужчина говорит женщине «я тебе позвоню». Может, позвонит, может, и нет, но в любом случае нет смысла сидеть и ждать у телефона.

Еще один посетитель приобрел книжку с лотка, заплатил за нее свои два бакса и попросил разрешения порыскать на полках. Я предложил ему не стесняться, но предупредил, что это опасная затея. Никогда не знаешь, когда наткнешься на книжку, которую не сможешь не приобрести.

— Я рискну, — сообщил тот и исчез между стеллажами.

Он заходил ко мне уже пару раз на протяжении последней недели, вид у него был вполне презентабельный, разве что чуть старомодный, от него слегка и вполне приятно попахивало виски. Это был мужчина лет шестидесяти — примерно того же возраста, что и человек, которого я видел в «Паддингтоне», загорелый, с тщательно ухоженными усами и бородкой клинышком. Бородка серебристо-седая, равно как брови и волосы на голове, по крайней мере в той части, что виднелась из-под рыжевато-коричневого берета.

Купил он у меня что-то впервые, и у меня сложилось впечатление, что эти два доллара он оценил как своего рода плату за вход. Некоторые любят проводить время в книжных магазинах — я тоже любил, пока не приобрел свой, — и мистер Серебряная Борода показался мне человеком, которому особо нечем заняться, да и негде. Нет, он не производил впечатления бездомного, для этого он был слишком ухожен, скорее, ему нужно было где-то провести время.

Если бы он задержался до шести, я бы мог попросить его помочь закрыть магазин. Но он ушел значительно раньше. В полшестого зазвонил телефон. Это была Элис Котрелл.

— Я снял номер, — сказал я. Про медведя я решил не сообщать.

— Сегодня вечером?

— Если все пойдет хорошо. Если нет — номер за мной еще на двое суток. Но я считаю — чем раньше, тем лучше.

Дальше наш разговор перешел на темы, о которых говорят мужчина и женщина, чьи отношения выходят за рамки отношений между продавцом и покупателем. Я понизил голос и продолжал говорить тем же тоном даже после того, как мистер Серебряная борода помахал мне, прощаясь, и отбыл. Мы поворковали некоторое время, потом она сказала «до свидания», а вскоре я занес столик в помещение. После этого налил свежей воды в миску Раффлса, подсыпал на тарелку сухого корма и проверил, приоткрыта ли дверь в туалет, если ему понадобится им воспользоваться. Потом запер входную дверь и отправился в «Бам Рэп».

«Бам Рэп», где мы с Кэролайн Кайзер встречаемся почти каждый вечер, чтобы пропустить стаканчик за «День Прошел — и Слава Богу», — это ближайший бар с эклектичным музыкальным автоматом и барменом, который не в состоянии смешать джин с тоником, не заглянув прежде в «Старого мистера Бостона». Обычно мы садимся за свой привычный столик, хотя не произойдет ничего страшного, если он окажется занят и нам придется устроиться в каком-то другом месте. В этот вечер он оказался занят. За ним сидели две женщины. Присмотревшись, в одной из них я узнал Кэролайн.

Другой была Эрика Дерби, которая с недавних пор стала играть большую роль в жизни Кэролайн. Эрика трудилась где-то на кабельном телевидении. Я не очень понял, чем она там занимается, но усвоил, что это важно и, возможно, очень увлекательно. По Эрике это чувствовалось. Она была умной, холеной, шикарной, с длинными каштановыми волосами, яркими голубыми глазами и фигурой, на которую у меня хватало здравого смысла не обращать внимания.

— Привет, Берни, — заметила она меня. — Как книжный бизнес?

— Потихоньку.

— Замечательно. Если бы мой бизнес двигался потихоньку, нас бы всех давно выгнали. — Она отодвинула стул и встала. — Ну пока, детки. Должна бежать. — Наклонившись, она поцеловала Кэролайн в губы. — Пока.

Эрика упорхнула. Я сел. Перед Кэролайн стоял высокий бокал с напитком рубинового цвета, и я поинтересовался, не клюквенный ли это сок.

— Кампари с содовой. Хочешь попробовать?

— Кажется, я уже один раз пробовал. И кажется, одного раза мне было достаточно. Но там алкоголь-то есть или как?

— Уверяют, что да, — сказала Кэролайн. — Но по мне не скажешь.

— Ладно, поверю им на слово. — Я помахал рукой, подзывая Максин, и заказал перье.

— Ты работаешь сегодня вечером, — сказала Кэролайн.

— Сегодня днем взял номер.

— И как?

— Маленький, но какая разница? Я там только медведя посадил.

— Что?

Я рассказал о принятой в отеле практике сдачи мишек напрокат, и Кэролайн подняла бровь.

— Не знаю, зачем я его взял. Может, чтобы он не чувствовал себя брошенным.

— Хорошая причина.

— В любом случае мне вернут за него залог.

— Если ты не решишь оставить его себе.

— Зачем мне нужен медведь?

— Чтобы он не чувствовал себя брошенным, — пояснила она. — Причем потом будет еще труднее, все-таки вы за это время привыкнете друг к другу. Берн, я поняла, что с тобой не так.