Мифы Первой мировой - Евгений Белаш

В этой обстановке Россия выбрала получение кредитов от Франции в обмен на бо­лее тесный союз, прежде всего — поддержку на Альхесирасской конференции против Германии. В 1906 г. Россия получает от Франции заем более 800 млн рублей золо­том. Кайзер Вильгельм, используя династические связи с царем Николаем, также по­пытался привлечь Россию на свою сторону через договор 1905 г. в Бьерке. Но фран­цузы предлагали больше денег, чем немцы, и договор, «не прожив и дня, прекратил существование».

Британия, напротив, добилась в отношениях с Россией крупного прорыва. В обмен на отказ России от притязаний на Афганистан и посылок «научных» экспедиций (воз­главляемых офицерами Генерального штаба) в Тибет Британия предлагала раздел Ира­на, причем лучшая, северная часть отходила России. На фоне недавнего проигрыша Японии подписание 31 августа 1907 г. англо–русских конвенций казалось невероят­ным успехом русской дипломатии — не пролив ни капли крови, Россия получала едва ли не больше, чем могла претендовать по итогам победоносной войны. Хотя, по сло­вам Снесарева, Британия жертвовала не так много, как может показаться на первый взгляд.

Таким образом, Британская империя в ближней перспективе пошла на серьезнейшие уступки давним конкурентам, но в дальней перспективе выигрывала гораздо большее — стратегическую победу в назревающем конфликте.

Насколько грамотной оказалась английская дипломатия, настолько импульсивной и непродуманной была дипломатия немецкая. Союзниками Германия выступали только Ав­стро–Венгрия, опасавшаяся России и желавшая Балкан, и не слишком надежная Ита­лия, опасавшаяся Франции, но и Австро–Венгрии тоже. Неоднократные попытки разру­шения Антанты, напротив, только усиливали ее.

В 1905 г. Германия претендовала на свою долю в формально независимом Марокко, кайзер Вильгельм выступил с речью в Танжере. Франция, неготовая к войне, лишен­ная помощи так же неготовой Англии и терпящей поражения России, уступила требо­ванию решить вопрос о Марокко на международной конференции. Но на вышеупомянутой Альхесирасской конференции Германия неожиданно оказалась в почти полной изоля­ции, упустив шанс полюбовного соглашения с Францией.

В 1908 г. Германия помогла Австро–Венгрии аннексировать Боснию и Герцеговину — России пришлось уступить немецкому ультиматуму, но это только приблизило ее к Франции и Англии, а Австро–Венгрия начала проводить все более смелую политику, вынуждая Германию снова и снова поддерживать союзника. При этом немцы, видя, что Англия не поддержала дипломатических усилий России, полагали, что и в случае войны между Германией и Россией Британия не вмешается.

1 июля 1911 г. происходит «прыжок Пантеры» — немецкая канонерская лодка «Пантера» прибыла в марокканскую гавань Агадир «для защиты жизни и имущества не­мецких подданных», на деле — для компенсации Германии за отказ от части Марокко. И в этот раз надежды Германии не оправдались — премьер Великобритании Ллойд Джордж публично объявил, что «если Германия желает воевать, то она найдет Вели­кобританию на противной стороне». Под угрозой немедленной войны Германии при­шлось отступить.

Все сильнее и сильнее в обеих складывающихся группировках звучала мысль, что время работает на противника.

Тем временем на Ближнем Востоке Турция после младотурецкой революции все за­метнее теряла былую мощь. В 1911 г. Италия решилась на посылку экспедиционного корпуса в принадлежащую Турции Триполитанию — современную Ливию, где с конца XIX века селились итальянцы. Англия и Франция согласились не противодействовать, а Германия и Австрия не могли защитить Турцию, теряя членство Италии в Тройствен­ном союзе. Поэтому Италия легко захватывает Триполитанию и острова Донеканез в Эгейском море.

В следующем году началась балканская война — Черногория, Сербия, Болгария и Греция, ободренные успехами Италии, неожиданно быстро (хотя их армии были воору­жены и обучены по передовым образцам) заняли Македонию и подошли к Константино­полю. В тот момент крупные европейские державы по разным причинам считали невы­годным воевать. К тому же Австрию беспокоило усиление Сербии, Россию — усиление Болгарии (выигрывавшей от усиления Германии на востоке и не имевшей претензий к Австро–Венгрии), а Францию — развал Турции, где почти 2/3 иностранных капиталов принадлежало французам. Англия хотела бы ослабления германских позиций, но без вмешательства в войну. В результате условия мирного соглашения не удовлетворили Болгарию. Но, напав на Сербию, она неожиданно для себя получила коалицию, где против Болгарии выступили также Румыния, Турция и Греция. Уже через месяц открылась мирная конференция, а 10 августа 1913 г. был подписан Бухарестский мир. До начала мировой войны оставалось меньше года.

Тем временем ослабление Турции серьезно обеспокоило Германию, и 30 июня в Стамбул был направлен новый глава военной миссии Отто Лиман фон Сандерс, факти­чески став командующим турецкой армией. Это привело к окончательному размежева­нию позиций России и Германии.

САРАЕВО

Выстрелы 28 июня 1914 г. в Сараево, смертельно ранившие Франца Фердинанда и его супругу, стали всего лишь удобным предлогом. По замечанию Анники Бомбауэр, с военной точки зрения убийство Франца Фердинанда и последующий кризис не могли случиться в лучшее время. 29 мая 1914 г. Хауз в письме президенту США, характе­ризовал положение в Европе как «исключительное. Это милитаризм, дошедший до пол­ного безумия». Он указывал, что до ужасного катаклизма остается несколько дней.

Австро–Венгрия почти месяц выжидала с предъявлением ультиматума Сербии, чтобы успокоить Европу. Примечательно, что Сербия неявно поддержала убийц — группа вы­сокопоставленных чиновников и офицеров знала о заговоре, предоставила оружие и проход через границу, в то же время сербский посол в Вене Иован Иованович неофи­циально намекнул, что эрцгерцогу может грозить опасность во время маневров. По воспоминаниям начальника австрийской контрразведки Максимилиана Ронге, Австрия также использовала боевиков в своих интересах. Время вручения ультиматума было выбрано с учетом ухода из Кронштадта французской эскадры. Таким образом, Россия — покровительница Сербии оставалась бы без немедленной поддержки Франции.

Уже 24 июля британское адмиралтейство, учитывая осложнившуюся международную обстановку, послало приказ флоту, собранному для смотра в Портленде, не рассре­доточиваться. Так началась борьба на море. По мнению Лиддел Гарта, «если смотр явился счастливым предлогом, то использование смотра явилось одним из наиболее решительных и здравых решений, принятых во время войны». Не нося провокационного характера мобилизации, это решение автоматически дало Британии возможность уста­новить контроль над морем. Еще раньше, 14 июля, за две недели до объявления Ав­стрией войны Сербии, была закончена и утверждена «Военная книга», поэтапно изла­гавшая процессы перехода к войне применительно к разным сторонам общественной жизни. Между Россией и Британской империей не было общеполитических и военных соглашений, однако еще в сентябре 1912 г. во время визита министра иностранных дел Сазонова в Лондон Грей, его английский коллега, заверил, что Германии не удастся добиться от Англии обязательства соблюдать нейтралитет.

Россия, несмотря на объявление Австро–Венгрией войны Сербии (28 июля), вплоть до 30 июля колебалась, объявлять ли частную мобилизацию, только против Ав­стро–Венгрии, или всеобщую, могущую спровоцировать Германию. Частная мобилизация не была предусмотрена планами, и в случае, если за ней последовала бы всеобщая, весь график перевозок был бы нарушен. Наконец 30 июля Николай II дал себя угово­рить Сазонову, утверждавшему, что «война давно уже решена в Вене и что в Берли­не, откуда можно было ожидать слова вразумления, его произнести не хотят, требуя от нас капитуляции перед Центральными державами, которую Россия никогда не про­стила бы государю и которая покрыла бы срамом доброе имя русского народа». Пере­дав начальнику Генерального штаба Янушкевичу разрешение на мобилизацию, Сазонов добавил, что «теперь вы можете сломать телефон», т. е. события стали необратимы­ми. Наиболее быстро отреагировал опять‑таки флот, начавший постановку мин против внезапного нападения (урок Русско–японской войны) в 6.50 утра 31 июля, за 12 ча­сов до объявления войны.

29 июля в Германию поступили новости о военных приготовлениях в Бельгии, осо­бенно вокруг ключевого, как мы увидим позднее, Льежа. Дальше откладывать было нельзя. Состояние военной угрозы было объявлено в 13.45 31 июля. В полночь 31 июля немецкий посол граф Пурталес вручил Сазонову ультиматум, требовавший отмены мобилизации в России и дававший на ответ всего 12 часов. 1 августа в 19 часов, через 6 часов после истечения ультиматума, Пурталес после троекратного отказа Сазонова дать декларацию о прекращении «враждебных приготовлений» против Австрии и Германии вручил ноту с объявлением войны.