Под Баграмом - Владимир Быков

Военно-политическая обстановка здесь постоянно была напряжённой, опасной, а иногда просто драматичной. Мятежники регулярно нападали на колонны автомашин, обстреливали их, захватывали грузы, людей. В районе перевала Саланг иногда полностью уничтожали целые автоколонны. Широко практиковалось ими минирование дорог, обстрелы из миномётов и безоткатных орудий населённых пунктов, контролируемых правительством, массированные нападения на объекты правительственных сил. Особенно часто штурмовали они расположенный вне авиагарнизона центр уезда Баграм, часто донимали методичными миномётными обстрелами провинциальный центр. Сильно ощущались фракционные трения внутри правительственных органов, дезорганизующее влияние агентуры мятежников.

Территория провинции в мою бытность там неоднократно была полем масштабных боевых действий, проводившихся советскими войсками с участием афганских сил — прежде всего для ликвидации базы Ахмад Шаха в Панджшерском ущелье. Немало наших людей погибло и было искалечено на этой земле. Недаром в одной из популярных в тех местах самодеятельных песен есть такие слова:

Тот, кто ни разу не был в Баграме, кто не встречал с автоматом рассвет,Пусть же он нам не завидует с вами: нет, ничего здесь хорошего нет.

Припев той же песни звучит так:

А над Баграмом горы высокие, каменный нас окружает мешок.А над Баграмом, совсем недалёкие, солнце в зените, пыль да песок.

Действительно, ландшафт там неповторимый: на высоте около 1500 метров над уровнем моря равнинный участок почти круглой формы, километров 50 в диаметре, а вокруг высокие горы до пяти тысяч метров со снежными вершинами. Впечатление такое, что находишься на дне глубокой миски. Равнину обычно называли зелёной зоной — сплошные поля, сады, виноградники, полив которых осуществляется из каналов и арыков, питаемых горными реками. Зимой горы сплошь покрыты снегом, некоторое время (январь — февраль) он лежит и на равнине. Потом граница снежного покрова постепенно поднимается вверх по склонам гор. Ранней весной на равнине и пологих склонах у подножия гор появляется нежно-зелёный покров, расцветает множество диких тюльпанчиков. Дней через 10 жаркое солнце всё сжигает, и там, где нет полива, остаётся до следующей весны иссушенная солнцем каменистая земля без какой-либо растительности. Поближе к горам и ущельям, по каким-то своим законам постоянно дует ветер, с воем несёт песок, как у нас зимой снежную позёмку. Как ни конопать щели в окнах — за день везде слой мельчайшей пыли.

Зелёная зона, как и горные ущелья, в основном контролировалась мятежниками, они же распоряжались примерно в половине уездных центров, другую их половину с примыкающими кишлаками контролировало правительство. Окопы и землянки мятежников располагались буквально в 100–200 метрах от границы провинциального центра со стороны зелёной зоны. У городской черты, в том числе напротив позиций мятежников, в глинобитных усадьбах — крепостях с высокими дувалами (стенами) располагались посты царандоя. Вдоль Кабульской автотрассы километров через 5 располагались советские посты силой около взвода каждый, кое-где с орудиями и танками. Баграмский аэродром и весь авиагарнизон охраняло афганское воинское подразделение и советский батальон охраны.

В Чарикаре имелась фабрика по производству кишмиша (изюма). Известен Чарикар и таким промыслом как изготовление ножей. Делают их с выбрасывающимися, фиксирующимися лезвиями, обычные карманные ножи различных видов и размеров. На лезвия путём травления наносятся надписи типа «Как не зазнавайся, всё равно попадёшь на нож». Баграм — поселение чисто военного назначения. Интересен уездный центр Джабаль-ус-Сарадж. Расположен он у подножия высоких гор, от него начинается подъём по автотрассе до перевала Саланг. Селение очень живописное. В нём располагалась летняя резиденция короля Афганистана. Её постройки, сад, омываемый текущими с гор ручьями, сохранялись властями. В Джабаль-ус-Сарадже имелась ткацкая фабрика. Мы её как-то посещали. Оснащена она допотопным оборудованием. Изготовляла примитивную ткань типа мешковины, только белую. В Джабаль-ус-Сарадже и Чарикаре имелись небольшие гидроэлектростанции.

Знаменитый перевал Саланг проходит по хребтам Гиндукуша на высоте 3 тысяч 600 метров у северной границы провинции Парван. Построен он в 50–60-е годы с помощью Советского Союза. Он позволил круглый год ездить через перевал, который раньше три четвёртых года был непреодолимым. Самая верхняя точка перевала Саланг — тоннель длиной более 2500 метров, пробитый в горном хребте. Преодоление и эксплуатация столь высокогорного перевала дело непростое. Нередки были случаи, когда автомашины сваливались в пропасть, или на нижний виток дорожного серпантина, либо машина с отказавшим мотором или тормозами катилась по дороге вниз, сталкиваясь с идущим вслед транспортом. Иногда перевал накрывали огромные снежные лавины, снося мосты, разрушая и покрывая многометровым слоем снега значительные участки дорожного полотна. Во время войны перевал эксплуатировался с огромными перегрузками. Однажды в результате сильной загазованности тоннеля от работавших двигателей массы машин погибло несколько десятков человек. Специальная служба следила за техническим состоянием дороги на перевале, вела ремонтно-восстановительные работы, следила за режимом движения, обеспечивающим вентиляцию (проветривание) тоннеля.

Как видим, трудности в преодолении Гиндукуша даже теперь, после постройки автодороги и тоннеля, велики. Можно представить, как всё это было раньше. Не случайно Гиндукуш в переводе означает «губящий индийца». Согласно преданиям, такое название горные хребты получили из-за гибели в снежных горах индийских купцов, возвращавшихся из Самарканда.

«Наша служба и опасна, и трудна…»

В большей или меньшей мере мы занимались всем тем, чем занималась местная милиция, вникали во все сферы её деятельности, помогали, подталкивали, были связующим звеном с советским командованием, выступали арбитрами в конфликтах между руководителями, возникавших на почве фракционных партийных амбиций и интересов.

Работа милиции (полиции) во всех странах схожа по своему содержанию. Для милиции Афганистана того периода требуется сделать существенную оговорку — вся её деятельность имела преимущественно военную окраску. Важнейшими задачами были оборона областного и уездных центров, сбор разведывательной информации о силах, планах мятежников, участие в проводившихся частями Советской и Афганской армий боевых операциях. Проводились они для ликвидации сил мятежников и расширения зоны контроля власти, для призыва новобранцев, в том числе с территорий, контролируемых партизанами.

На втором месте — охрана порядка и безопасности в контролируемых правительством населённых пунктах, в том числе при проведении митингов и других массовых мероприятий, охрана важных объектов. Ну и, естественно, комплектование подразделений, снабжение оружием, боеприпасами, снаряжением и продовольствием; подготовка и обучение личного состава. Так, у нас в провинции была создана учебная рота и организована подготовка сержантов царандоя.

Соответственно решаемым задачам милиция была вооружена не только лёгким стрелковым оружием, но и пулемётами, 82-миллиметровыми миномётами. В оперативном батальоне имелись и бронемашины — БТРы, БРДМ. Комплектовалась милиция, как и армия, солдатами срочной службы.

Опасной была служба в милиции. Память моя уже потеряла цифры, характеризовавшие её деятельность. Запомнилась лишь цифра 57 — это число погибших сотрудников и солдат милиции провинции Парван за время моего пребывания там. Общая численность милиции в провинции была около двух тысяч человек. Силы мятежников оценивались более чем в десять тысяч — точной цифры, фигурировавшей в наших отчётах, не помню.

Поскольку провинциальный центр не был безопасным для проживания советских людей, советнический аппарат (партийный советник, группы советников МВД и КГБ) располагался в Баграме. На работу в Чарикар мы все вместе ездили на афганском БТРе; выезжали в 7 часов, возвращались около 14. Каждый из нашей советнической группы был вооружён автоматом и пистолетом, всегда носил их при себе в дороге и в Чарикаре. Из Кабула нас несколько раз предостерегали о планах мятежников захватить нас при этих поездках, получали мы такую информацию и на месте. В связи с этим тренировались, как действовать на случай нападения. Девятикилометровый отрезок разбитой полупросёлочной дороги от Баграма до Кабульской трассы, который постами не охранялся, мятежники нередко минировали. Иногда, возвращаясь из Чарикара, мы видели по 3–5 подорвавшихся на минах и сгоревших автомашин. Были случаи, когда советский пост у поворота с трассы на эту дорогу на несколько часов задерживал транспорт, в том числе и наш, до окончания разминирования.