Информация - Роман Сенчин

Вспышки активности происходили изредка, когда нужно было разработать и реализовать крупный проект; случались и скандальчики, в основном по поводу того, что кто-то из сотрудников пытался кинуть оказавшегося в доле сослуживца на бабло или, что было страшнее, если начальство узнавало о крупном леваке.

У меня стычки происходили в основном с Русланом – у нас была одна и та же клиентура, одни и те же каналы размещения информации (предоставленные мне некогда самим Русланом), – но мы быстро мирились: земляки все-таки. И работали дальше.

После года (первого моего года в Москве) бурно проводимых выходных и вечеров после работы мы стали редко встречаться, выпивать, накуриваться, покупать проституток, искать приключений. Жизнь вошла в узкую и довольно надежную колею; в две тысячи первом Руслан женился и вскоре купил квартиру, в две тысячи третьем женился я. Мы встречались утром на работе, вечером прощались и разъезжались, изредка собирались семьями… Вообще последние годы казались мне неким сном, в котором что-то делаешь, даже размышляешь и соображаешь, отыскивая выходы из сложных ситуаций; бывает, расстраиваешься, бесишься, но все же остаешься в этом сне, уютном, удобном. И просыпаться не испытываешь потребности.

Руслан тоже, кажется, пребывал в чем-то подобном. Он размяк, пополнел, глаза стали прозрачнее, смотрели словно не на окружающее, а мимо… И мы усиленно старались сохранить свой сон – я выпивкой, а Руслан колесами.

…И вот сейчас он сидел неподвижно, как чучело, в большом, глубоком кресле, слушал мои жалобы на предавшую меня жену, вопросы, что теперь делать, и смотрел мимо. Как-то на полсантиметра мимо… Из сидюшника лились приторно-нежные диско-песенки… Жена Руслана, Марина, была в другой комнате – благоразумно удалилась, чтоб не слушать о своей пусть не близкой, но все же подруге (моей жене) «гадости». Послушать-то наверняка хотелось, но последствия, как она понимала, могли быть для нее неприятными: послушает и передаст Наталье, а мы возьмем и помиримся, и Наталья перескажет мне слова Марины, я, в свою очередь, предъявлю это Руслану, и в итоге образуется очаг конфликта, клубок обид, способный рассорить меня с ее мужем, а это отразится на наших деловых отношениях, наверняка уменьшит финансовые приходы в семью… Конечно, эта схемка была лишь моей догадкой, причем возникшей мельком, но вполне могла оказаться правильной, – как я заметил, большинство людей стараются поменьше знать, чтобы этими знаниями не подпортить себе жизнь. Да это ведь старая истина: меньше знаешь – дольше живешь. И обсуждать нечего… Важно было другое.

– Ну так как, Руслан, как теперь? – тормошил я сидящее в кресле чучело. – Ты сам тогда первый поддержал, что мне с ней надо возобновить. Помнишь? И вот такую пакость подсунула…

– Да-а, херово, – в который раз за полчаса нашего общения выдавил Руслан и отхлебнул из пол-литровой кружки зеленого чая; по всему видно было, что у него одно желание – лечь в кровать и разглядывать колесные картинки.

– Спасибо за реакцию. – Я допил коньяк и достал из пакета водку. Не выдержал молчания, снова стал рассказывать, точнее, вслух переживать случившееся: – Все нормально было… нормальный вечер… Еще за продуктами вместе заехали, повыбирали, что там на ужин, на завтрак… Она в ванную ушла. И тут – эсэмэска. Сука… Руслан, скажи, как можно жить с человеком и в то же время думать о другом, всякие басни сочинять, чтоб с ним побыть? А я, кстати, еще радовался, что она на фитнес записалась, с Лианкой, с Мариной твоей так часто общается. Меня как-то не особо дергает. А вот, оказалось. Тварь, сука…

– Н-да-а…

– Ну чего ты все дакаешь?! Ты посоветуй, что мне делать-то?

Руслан молчал. Да и что мог сказать, на самом деле? Вместе со мной возмущенно изумляться, как это Наталья могла так поступить, было бы смешно, толкать меня на какие-то радикальные действия («разберись по-мужски!») – опасно. Все-таки все мы – и я, и Руслан, и Наталья – были знакомы много лет, дружили, взрослели вместе, и рвать отношения, становиться врагами ему не хотелось.

– Может, позвонить этому? – глотнув еще водки, спросил я. – Узнать, как это он, урод, додумался?… Замужняя женщина… А?

– Да, позвони, – кивнул Руслан. – Только не сейчас. Завтра.

– Почему это завтра?

Руслан досадливо покривил губы. Потом тяжело приподнялся, ткнул кнопку «play» на смолкшем сидюшнике. Снова зазвучала диско-музыка, запел женский голосок…

– Я тебя понимаю, – сказал я, наполняя рюмку. – Никому не хочется в чужое говно наступать. Но зря ты все-таки… У меня… ну, трагедия настоящая, а ты… Хотя бы пару слов человеческих.

– Во-первых, – вроде бы стал оживать Руслан, – никакой большой трагедии нет.

– Как это?!

– Ну вот ты узнал, что Наташка с кем-то крутит. И что?… А что ей делать? Да это сейчас через одну, тем более здесь, в Москве. Девкам же скучно просто так жить. Хочется принцев, гламура… Ты ей это давал?… Так – одноцветные будни и раз в месяц какой-нибудь ужин в ресторане, после которого ей еще тошнее… Да и сам ты, – Руслан перешел на шепот, – сколько раз?… Сколько мы с тобой…

– Ну, это, блин, разные вещи!

– Тихо ты.

– Это разные вещи. Я – перепихнулся за две тысячи и побежал, а здесь…

– А девкам отношения необходимы. Хоть видимость чего-то такого… Чтоб их добивались, жертвовали ради них чем-нибудь, внимание уделяли. Хоть так вот – эсэмэс перед сном.

Я снова хотел перебить, но Руслан остановил:

– Подожди. Подумай, может, это все к лучшему. Все ведь не просто так происходит. Разбежитесь, встретишь лучше.

– Хм! Это ясно. Но ведь обидно же, когда узнаешь, что тебя за идиота держали!

– Не ори.

– Обидно. Вроде жили как люди, в постель одну ложились, она что-то для дома покупала… Шторы… Радовались, что они так под обои подходят… А оказалось, что в это же время у нее кто-то там, она о другом думает… Со мной ебется, а его представляет…

Руслан изможденно отвалился на спинку кресла, вытряхнул рукой сигарету из пачки, сунул в рот. Щелкнул зажигалкой… Я проглотил водку, передернулся.

Я был почти трезв, точнее, взвинчен, но чувствовал, что скоро алкоголь одолеет взвинченность и шарахнет по мозгам. Триста граммов коньяка, уже граммов двести водки. И всё без закуси (Марина предложила, но я отказался, жрать не мог).

– Мой совет, – покурив, поразмышляв, сказал Руслан, – не торопись. Паузу выдержи. А потом подробно все с Наташкой обсудите. Если серьезно – разводитесь. Хуже не будет… наверно. По-честному, она не предел мечтаний.

– Эт точно… Но ведь мы знакомы хрен знает сколько. Лет… Когда в универ поступали, и познакомились… И вдруг все ломать.

– Что ж, бывают в жизни такие моменты.

– Ох, мудрец какой! – Меня выбешивал этот спокойный тон; я торопливо выпил еще.

Руслан спросил:

– Ты группу «Мираж» знаешь?

– А? – Переход был такой резкий, что я даже поначалу и не сообразил – эти слова показались мне какими-то… как из другого языка.

– «Мираж». Популярная жутко группа была в конце восьмидесятых. Да помнишь, конечно, на всех дискотеках крутили. Я вот недавно диск прикупил, что-то заностальгировал, и, прикинь, тексты, оказывается, с таким смыслом. – Руслан сделал звук громче; я остолбенело молчал. – Вот, как раз, слушай.

«Ро-оль, – пела женщина, – написали нам по строкам на листе. Но сегодня мы уже не те…»

– Восемьдесят шестой год, самое начало перестройки, и здесь – такое, – прокомментировал Руслан. – Конечно, слегка замаскировано под попсу, но смысл-то не попсовый. Да и музыка… Я, кстати, диско никогда попсой не считал. Особенно – «Мираж»… «Я не шучу» – вообще гимн. Нет, серьезно…

И он что-то понес про культ ночи, про близость «Миража» и «Кино», про призыв к молодежному бунту, то прибавлял, то убавлял громкость, подпевал тонкоголосой женщине. Я сидел молча, поняв, что дальнейший разговор о моей беде бесполезен, и накачивался водкой.

Потом кое-как поднялся (штормило уже прилично), выбрел в прихожую и вызвал в мобильнике жены тот номер, с которого присылали эсэмэски. Вызов пошел, и я, помню, отметил зло: «Не отключила, мразь!» Длинные гудки оборвались хмурым, а может, заспанным, глухим голосом:

– Слушаю.

«Хм, знает уже, сволочь, что не Наташка звонит», – усмехнулся я и вслух издевательски сладко сказал:

– Добрый вечер, зая. Это муж Натальи. – При слове «муж» в горле булькнуло горькое. – Приятно познакомиться.

– Здравствуйте… Минуту.

Судя по звукам, мужик (голос был взрослого, солидного мужика) поднялся с постели, пошлепал куда-то. Я ждал.

– Я вас слушаю, – раздалось уже совсем деловитое.

– А что меня слушать. Это я хочу вас… тебя послушать. Хочу узнать… – В голове поплыло и завертелось – ярость, опьянение, обида; и я, как профкомщик из советских фильмов, стал говорить о разрушении семьи, о совести, низости, о моральном падении, о том, что вот у него тоже наверняка есть семья, а он… Я стоял, прислонившись к стене, держась левой рукой за ручку туалетной двери, чтоб не упасть, и говорил, говорил. Мужик не перебивал, и это меня еще сильнее бесило.