Адмирал Империи – 26 - Дмитрий Николаевич Коровников

ли тот ответом или надо спешно его подкорректировать. — Командующий Дессе говорит, что не переправь мы корабли в «Екатеринославскую» — в итоге потеряем десятки звездных систем… Я же ему отвечаю — уйди мы из «Тавриды» — тогда, действительно, потеряем… «Таврида» является самой защищенной пограничной провинцией сектора, со своими базами снабжения, системой планетарной обороны, причем не только на Херсонесе-9, а также полна запасами топлива и ремонтными доками… В «Екатеринославской» такой развитой инфраструктуры даже близко нет. В «Тавриде» наш флот может неделями без подвоза ресурсов продолжать сопротивление, в соседних системах наши корабли останутся без топлива и генераторов плазменных орудий уже через пару стандартных суток… В «Тавриде» процентов десять внутреннего пространства покрыто зоной действия наших глушилок, где мы можем прятаться, в «Екатеринославской» — соответственно их нет… Ну и наконец, уходя из «Тавриды» мы бросаем на произвол судьбы несколько сотен тысяч колонистов, потому, далеко не все из них смогли покинуть систему, когда в нее вошли американские флоты вторжения… Как это будет воспринято обществом? Как отразится наше бегство на рейтингах доверия и на настроениях в армии и космофлоте?

— Александр Михайлович абсолютно прав, ваше величество, — контр-адмирал Гуль вовремя подсуетился и встрял в разговор, кивая как болванчик. — Уйти сейчас из «Тавриды», не дав по крайней мере еще одного сражения, пусть и не победного, ведь ресурсов у нас для этого пока недостаточно, но хотя бы не такого позорного, что произошло несколькими часами ранее, там на орбите Херсонеса, значит проиграть войну!

— Следите за языком, Гуль, — набросился на Аркадия Эдуардовича, контр-адмирал Котов. — О каком позоре вы там блеете? Мы сражались из последних сил, пытаясь противостоять превосходящему нас по численности врагу и, кстати, хорошенько надавали ему по щам. Если бы не предательство Селима, то нужно еще посмотреть, чья бы взяла. Так что не смейте больше употреблять подобных выражений, вы слышите меня⁈ Иначе…

— Отставить, контр-адмирал, — император грозно посмотрел на Котова. — Иначе, что⁈ Вызовите своего товарища на дуэль⁈ Терпение мое безгранично, но не настолько… Продолжайте, Аркадий Эдуардович…

— А я уже все сказал, ваше величество, — Гуль, зардевшись от того факта, что его защищается сам император, расправил плечи и говорил сейчас воодушевленно, как полководец перед битвой. — Только прикажите, и мы отстоим «Тавриду», разобьем всех наших врагов, как сделали это неделю тому назад, разделив два американских космофлота, ослабив их в бесчисленных стычках, когда Парсон и Джонс просто не знали, где нас ловить и куда лететь…

Странно, но Гуль почему-то себя причислил к тем, кто разбил и обескровил 6-ой и 4-ый американские флоты, хотя сам в это время прохлаждался на «Новой Москве»! Но сейчас на это мало кто обратил внимания, все присутствующие на совещании следили за реакцией императора. И по лицу Константина Александровича было понятно, что слова Красовского и Гуля тому явно пришлись по душе.

— Наконец-то я слышу речь настоящих героев, — улыбнулся государь-император, приветливо посмотрев с экрана на Гуля и Красовского и заметно оживившись. — Благодарю за службу, господа, поверьте, ваша поддержка для меня сейчас очень важна… Что ж, продолжим, как выразился Василий Иванович Козицын, наше импровизированное голосование, если вы уж так к нему привыкли… Кто следующий? Никита Львович, вы еще не высказывались…

— Ваше императорское величество, — князь Трубецкой как опытные адмирал не прочь был бы прыгнуть со своей дивизией в «Екатеринославскую», так подсказывало ему чутье, но видя, что Константин Александрович все еще горит желанием подраться, не мог пойти против воли вышестоящего начальства, — мы будем сражаться и умирать там, где вы нам укажете… Если скажете остановиться в данных координатах, в которых мы сейчас находимся, мои корабли через минуту замрут в этой точке и их уже никуда отсюда не сдвинутся… «Тавриду» мы врагу не отдадим!

— И эти слова мне по душе, князь, — приложил руку к сердцу государь-император. — Благодарю…

— Если мой голос все еще считается, брат, — в свою очередь обиженно пробубнил великий князь Михаил Александрович, — то я вообще-то тоже за хорошую драку…

— Отлично, с вами, нас уже пятеро против четырех скептиков, — начал загибать пальцы император, считая своих союзников и противников. — Кто у нас остался? Адмиралы Хиляев и Белов… Ну, что вы скажете, господа хорошие? Я, кстати, уже наслышан о вашем самоуправстве в импровизированном походе к переходу «Тарс–Эдирне», где вас чуть всех не перещелкали османы… Итак, я слушаю…

— Ваше императорское величество, — Дамир Ринатович Хиляев уже понял, чего от него ждут, но понимая, какой трагедией может обернуться еще одна авантюра, не стал вилять хвостом перед Константином Александровичем, — как один из зачинателей того бесславного похода готов нести полную ответственность за поражение… Но, тем не менее, я решительно против того, чтобы оставлять наши корабли в «Тавриде»…

— Достаточно, можете не продолжать, — резко оборвал своего комдива, император. — Итак, какой у нас с вами расклад? Я, адмиралы: Красовский, Трубецкой, Гуль и великий князь Михаил за продолжение битвы… Дессе, Хромцова, Козицын, Котов и Хиляев — против… Белов в голосовании не участвует, так как находится под следствием о покушении на своего командующего… Не спорьте, господа, и не делайте такие глаза… Если Кондратий Витальевич еще и командует остатками своей некогда одной из самых лучших дивизий Черноморского космического флота, так это лишь потому, что у меня нет сейчас под рукой других дивизионных адмиралов, кроме тех, кто сейчас находится на этом совещании…

Белов обреченно повесил голову и смотрел сейчас в пол, не желая участвовать в этом фарсе.

— Вроде как ничья, государь, — усмехнулась Агриппина Ивановна, подсчитав голоса. — Что будем делать?

— Выйдем из этой ситуации очень просто… — усмехнулся Константин Александрович.

— Только не надо говорить, что у вас, как у верховного главнокомандующего есть право на два голоса или что-нибудь подобное, — Хромцова не страшась гнева императора, смело посмотрела в его глаза.

— С языка сняли, вице-адмирал, — нахмурился тот. — Но, оставим шутки на потом… Ведь есть еще один адмирал, кто пока еще не проголосовал…

— Вы сами только что запретили это делать Кондратию Витальевичу, — не унималась Хромцова, решив взять