Ленин. Спаситель и создатель - Сергей Кремлев

По данным этой статистики, крупнейших помещиков, имеющих свыше 500 десятин земли было (с округлением) около 30 000, а земли у них – около 70 000 000 десятин.

Около 10 000 000 беднейших крестьянских дворов имеют столько же земли.

В среднем приходится, значит, на одного крупнейшего помещика около 330 беднейших крестьянских семей…»[974]

Таким было положение с землевладением в России даже в ХХ веке! Что уж говорить о XIX веке, о временах «Царя-Освободителя»?

Так имели ли право казнить этого якобы «Освободителя» русские революционеры, если царь – крупнейший помещик России, во главе остальных нескольких десятков тысяч крупнейших помещиков заедал долю и жизнь нескольких десятков миллионов своих же соотечественников!?

Александра II казнила «Народная воля» Андрея Желябова… Ленин не восхищался Желябовым как профессионалом революции – и эпохи у них были разными, и подходы к эпохе различались. Ленин говорил о Желябове в своём знаменитом «Что делать?» как об одном из «корифеев» революционного движения, «горячая проповедь» которого «встречает отклик в стихийно пробуждающейся массе», но брать Желябова за образец не собирался.

Свой политический взгляд на Желябова Владимир Ильич высказал, по сути, один раз. В большой работе 1915 года «Крах II Интернационала», критикуя немца Каутского и русского Плеханова за их соглашательство с буржуа, Ленин заметил, что сравнивать политику освобождающейся от феодализма буржуазии с политикой «одряхлевшей, ограбившей весь мир» реакционной буржуазии, значит «сравнивать аршины с пудами», и пояснил:

«Это похоже на сравнение „представителей буржуазии“ Робеспьера, Гарибальди, Желябова с „представителями буржуазии“ Мильераном (французский социалист-ренегат, позднее один из организаторов интервенции против РСФСР. – С.К.), Саландрой (правый итальянский политик, позднее сотрудничал с Муссолини, – С.К.), Гучковым (крупный капиталист, организатор партии октябристов, позднее военный министр во Временном правительстве и белоэмигрант. – С.К.).

Нельзя быть марксистом, не питая глубочайшего уважения к великим буржуазным революционерам… И нельзя быть марксистом, не питая презрения к софистике Плеханова и Каутского»[975].

Итак даже жертвенный народник Желябов был для Ильича хотя и великим, но буржуазным революционером. При этом без протеста Желябова против ужасов царской России не было бы впоследствии и пролетарского революционера Ленина, который рабочей рукой поставил на царской России крест.

Андрей Желябов (1850–1881), сын бывшего крепостного, сумевший в 19 лет поступить в Одесский университет, был человеком абсолютно высоких моральных качеств, достойным глубочайшего уважения. Начинал он не с террора, а с пропаганды, и позднее на суде говорил: «Моя личная задача, цель моей жизни было служить общему благу. Долгое время я работал для этой цели путём мирным и только затем был вынужден перейти к насилию».

Кем Желябов был вынужден перейти от пропаганды к террору, как не царём и царизмом?

К коррупции элиты царь относился спокойно, чуть ли не благосклонно. Зато и слышать не мог о желании разночинцев иметь политические свободы, получать соответствующее времени образование, просвещать народ…

Желябов был арестован 27 февраля 1881 года – за два дня до казни Александра II, и формально не должен был проходить обвиняемым на процессе «цареубийц». Но, узнав уже в тюрьме о событии 1 марта и готовящемся процессе «первомартовцев», он обратился к прокурору с требованием приобщить его к делу 1 марта!

«Было бы вопиющей несправедливостью, – писал он, – сохранять жизнь мне, многократно покушавшемуся на жизнь Александра II и не принявшему физического участия в умерщвлении его лишь по глупой случайности».

Такими героями нация обязана гордиться, и советская Россия Желябовым гордилась, а сейчас о нём нынешние «культуртрегеры» если и вспомнят, то лишь для того, чтобы гнусно оболгать.

В начале книги уже говорилось, что 3 апреля 1881 года Желябов был казнён вместе с Софьей Перовской, Николаем Кибальчичем, Тимофеем Михайловым и Николаем Рысаковым на Семёновском плацу. Говорилось и о том, что Михайлову было всего двадцать два года, а Рысакову – и вовсе двадцать…

Молодые ребята…

Даже Желябову, самому старшему, было на момент казни всего тридцать лет. Он начинал не с бомб, а с пропаганды, но решил перейти к бомбам, надеясь на то, что хотя бы так изменит вопиющее положение вещей…

27-летняя Софья Перовская (1853–1881) стала первой русской женщиной, осуждённой на смертную казнь за революционную деятельность. Дворянка, дочь губернатора Петербургской губернии, она порвала со своей средой, «ходила в народ», арестовывалась, а, бежав из ссылки, перешла на нелегальное положение, в 1879 году участвовала в подготовке взрыва царского поезда под Москвой.

С портрета на нас смотрит открытое, правильное, сосредоточенное и одухотворённое лицо – а ведь и на Перовскую сегодня гнусно клевещут.

После вынесения Перовской смертного приговора её матери не позволили проститься с дочерью – с момента вынесения приговора та считалась мёртвой. Если это не особо отвратительная, особо ужасная, особо извращённая жестокость, то что тогда надо считать ужасным?

26-летний сын священника Николай Кибальчич (1854–1881) в 1871–1875 годах учился в Институте путей сообщения и Медико-хирургической академии, в 1875 году получил три года тюрьмы – не за кражу, не за коррупцию, а за хранение народнической литературы. Кибальчич был главной научно-технической силой «Народной воли». За несколько часов до смерти он обдумывал в камере идею реактивного летательного аппарата.

Рабочий Тимофей Михайлов (1859–1881), сын бедного смоленского крестьянина, питерский котельщик, сумел высоко подняться – не в карьере, а в своём нравственном развитии – над тогдашним уровнем своего класса. На следствии он вёл себя как герой и умер героем. Одного взгляда на его портрет во 2-м издании Большой Советской энциклопедии достаточно, чтобы понять – каким бесстрашным и ярким человеком он был.

Дал слабину лишь Рысаков – он испугался смерти, стал сотрудничать со следствием, но был обманут – казнили и его.

Желябову было тридцать, Михайлову и Рысакову – вообще по двадцать лет!

Жить бы да жить…

Но это ведь и их долю заедал император Александр II.

Не так ли?

Последними жертвенными героями народнического периода российского революционного движения стали старший брат Ленина – Александр Ульянов, Василий Генералов и их товарищи Андреюшкин, Осипанов и Шевырёв, повешенные 8 мая 1887 года за подготовку покушения на Александра III – по делу так называемых «вторых первомартовцев».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});