Дом тысячи дверей - Ари Ясан

На него разом нахлынули все его чувства к П., словно могучий поток времени смыл старательно возводимую В. плотину из дней без нее. Он так усердно проживал годы, постепенно стирая ее образ из памяти, что теперь сам факт ее существования повергал его в бесконечное смятение.

Разве она есть? Разве она существует? Ведь то был только мимолетный сон, от которого он давно проснулся. Опровергая все известные законы, П. вернулась из небытия, куда В. заточил ее навеки, но он не хочет, не может вспоминать о том, что когда-то потерял самую драгоценную часть самого себя.

Отрубленная рука обречена разлагаться, и отсеченная плоть подвержена гниению. Так почему же когда-то безжалостно оторванная часть сердца все еще бьется? В. вдруг понял, что никогда он не переставал любить П. Он стер ее образ из памяти, но чувство, которое родилось в радостях первых встреч и очистилось в муках расставания, уже не могло погибнуть.

Если бы только можно было повернуть время вспять! Если бы он мог воспротивиться ходу времени, удержать этот миг, в котором она всегда будет рядом. Или это возможно? И ему стоит только коснуться ее и чудо свершится? Они станут прежними и вновь обретут друг друга.

В. протянул руку. Ближе, ближе, так близко от любимого лица… Он уже ощущал на своей ладони ее горячее дыхание. Еще чуть-чуть и он дотронется до ее прохладной щеки… Он сможет все исправить. Одно прикосновение – и все изменится. Его руки так часто пробуждали ее ото сна. Она проснется и сейчас. Она тоже все вспомнит. Еще чуть-чуть… Любимая, я рядом. Только позволь мне дотронуться до тебя…

Но П. отстранилась, и рука В. поймала лишь воздух. П. сосредоточенно смотрела куда-то мимо В. Страсть и затаенный страх пылали в ее глазах. В. видел, как лихорадочно пульсирует венка на ее шее. Он слышал поступь чьих-то тяжелых шагов… В. обернулся и невольно отшатнулся. Из кабинета вышел он сам, во плоти!

Этот В. отличался от теперешнего, но не так уж разительно. Дорогой костюм цвета бутылочного стекла, классическая стрижка, гладко выбритое лицо. В. не без некоторого самодовольства отметил, что выглядит прежний В. превосходно. Этот прежний В. по-хозяйски подошел к П. и обнял ее, торопливо чмокнув в щечку. П. поднялась со стула. Она стояла, смущенно переминаясь с ноги на ногу.

- Привет, П., не знал, что ты здесь, - заговорил В. из прошлого. - А я весь день бегаю как угорелый. Начальник по сбыту опять договоры запорол. Сколько раз я ему объяснял, как нужно заключать договоры, но все без толку. А что я теперь с поставщиками буду делать, ума не приложу… - и В. понес какую-то нудную ахинею, причем с таким важным видом, словно от его работы зависела по меньшей мере судьба всего человечества.

П. внимательно слушала его, но от теперешнего В. не укрылось, что ей хочется поговорить совсем не о трудовых успехах В. Но тот прежний В. был, видимо, уверен, что ей безумно интересны его разглагольствования и продолжал в том же духе. Потом он наконец перестал говорить о работе, бросил на П. мрачный взгляд и спросил ее сурово:

- Зачем ты пришла? Я же сказал, что пока не хочу тебя видеть. То есть, - поспешил он смягчить свои слова, - что мы пока не должны встречаться…

- Сказал, а я вот пришла! - Она гордо вскинула голову, но в глазах ее читалась мольба о помощи и снисхождении.

«Не оттолкни меня, - прочитал в ее глазах теперешний В., - ведь я и так унизила себя тем, что пришла к тебе незваной, и большего унижения я не выдержу!»

Но прежний В. только пронизывал П. холодным взглядом. Он даже не пригласил ее пройти в свой кабинет.

- Я же просил, - жестко сказал он. - Дай мне разобраться…

- Но в чем разобраться, милый? - спросила П. и осеклась. Судя по гримасе на лице, В. явно не желал быть «милым».

- Да я и сам толком не знаю, в чем. Наверное, в наших отношениях, - снисходительно проронил он. - Прошу, дай мне время…

- У нас есть все, что угодно, кроме времени, - возразила она. - Не тот случай. Время нам не помощник.

- Как знаешь, - бесстрастно отвечал В. - Только от меня-то ты чего хочешь?

- Я хочу быть с тобой, - сказала она.

- Да? А мне так не казалось! - голос В. был полон яда.

- Почему? За что ты со мной так? - спрашивала она, но В. молчал.

Теперешний В. знал, что гложет В. из прошлого, но он знал так же и то, что гордость не позволит ему рассказать ей о своих переживаниях. Вместо того чтобы выпустить на волю своих внутренних демонов, В. старательно удерживал их взаперти, от чего, впрочем, их число не убавлялось, а наоборот увеличивалось, словно эти демоны питались его скрытностью. Они становились тем упитанней и злее, чем больше он молчал и прятал ото всех свои чувства.

Все дело было в том, что В. боялся до безумия дать П. тот ключик, который откроет ей доступ к самым сокровенным глубинам его души. Если она будет знать все о его уязвимых местах, то наверняка использует это знание в минуту гнева. Видит бог, у нее и так достаточно средств, чтобы заставить его от муки скрежетать зубами, но если В. еще и распахнет перед ней свое нутро, то что от него останется, когда она запустит туда свои пальчики и потянет за самые чувствительные струны?

А П. ловила взгляд В., в глубине души уже понимая, что эту неприступную холодную стену отчужденности ей не преодолеть. Но она все еще пыталась.

- Мы могли бы начать все заново… - и она сникла под его стальным взглядом. Теперешний В. видел, как потухает в ней запал задорной безрассудности, который побудил ее придти сюда, и его сердце содрогалось от ужаса. Прежний В. тоже это видел, и безжалостно злорадствовал в душе.

«Так то! - думал он, - еще посмотрим, кто будет под чью дудку плясать! Намного приятнее снисходительно выслушивать просителя, чем просить самому».

 Прежний В. должен был сейчас сказать ту пакость, о которой он давно уже думал и, которая окончательно разрушит их отношения. Зачем тянуть? Ведь рано или поздно это все равно случится.

- Раз уж ты пришла, - заговорил вдруг В. не своим голосом, - я хочу покончить со всем этим прямо сейчас. Давай расстанемся.

Она не ответила, но лицо ее окаменело. В. догадывался, что у нее сейчас на уме только одно – не дрогнуть перед ним, не дать ему понять, как глубоко он ее ранил. Ранил тем больнее, что, похоже, ему-то самому все происходящее безразлично. Она вскинула бровь и застывшими губами произнесла:

- А что делать мне?

В. снисходительно махнул рукой. Какая-то его часть явно упивалась ролью вершителя чужих судеб. Он царственно молвил:

- Жить…

Лицо его не изменилось. Но и П. не вздрогнула, глаза ее не наполнились слезами. Она только твердо ответила:

- Хорошо. Будь по-твоему. Но мне кажется, что ты совершаешь ошибку.

И прежний В., и теперешний В. не хуже нее знали, что В. совершает глупую непростительную ошибку, о которой пожалеет потом тысячу раз, но и тот, и другой молчали.

Она, встав со стула, любезно поинтересовалась:

- Это все, что ты хотел мне сказать?

Он молча кивнул.

- Хорошо, - повторила П., - хотя оба понимали, что в происходящем нет ничего хорошего.

Она развернулась и ушла. Прежний В. остался в приемной, теперешний В. последовал за П. Она сбежала вниз по лестнице, нетвердыми шагами прошла к гардеробу, взяла свое пальто и вышла на улицу в темноту ночи. Ветер немилосердно трепал ее распущенные волосы, а холод проникал под теплое пальто, словно вознамерившись пересилить душевную стужу, завладевшую ею.

П. присела на скамейку, и В., невидимый для нее, присел с нею рядом. Она так и не позволила себе заплакать, хотя в ее глазах стояли слезы, блестевшие в свете фонаря. В. хотел обнять ее и утешить, но знал, что она не почувствует его прикосновений. Он сидел рядом с П. и думал: почему же в нем проснулась эта пакость? Почему он так хотел расстаться с самым дорогим для него человеком?

В. не мог больше безмолвствовать, он хотел рассказать П. о своих чувствах, хотел хоть как-то оправдаться перед нею. Он стал говорить, а П. молчала, опустив голову, и В. казалось, что она его слушает. Он говорил:

- Как мне объяснить это тебе и как постичь самому? Я слышу тихий зов вечности, только когда я один, бесконечно один. А когда я с тобою, я не вижу и не слышу ничего, кроме тебя. Ты захватила все мои помыслы, мой разум и мое сердце, а я догадываясь, что ты никак в этом не повинна, все же вознамерился тебе за это отмстить. Или не отомстить, я не знаю…

Я знаю только, что когда я с тобою, я счастлив, но не свободен, моя душа прикована к тебе и я не могу взлететь. Я иду на дно и тебя тоже тяну вниз. Мы связаны по рукам и ногам своим счастьем, но неужели любовь может сковать? Наверное, нет, и стало быть мы скованы цепями себялюбия, или жадности или еще чего-то, я не знаю…

Но знаю только, что не могло случиться по-другому. Я не мог расстаться с тобой, и не расстаться с тобой я не мог. Не гневайся на меня, и без того я достаточно наказан чередой бесконечных дней, в которых нет тебя. Мне не за что просить прощения, но все же прости. Прости, что я променял наше безмятежное будущее на мучительное прошлое. Прости, что я не умел любить тебя. Прости, что никогда не смогу покаяться тебе в этом.