Москвичка в кавычках - Нина Еперина

Потом мы пили у Бобсона до полного свинячего состояния в обнимку под столом пару дней. Когда мы с проснулись как-то поутру, в детской, на полу, на надувном менделеевском матрасе, нами были обнаружены бездыханные тела Толика и Менделеева с какими-то девицами. Они были так похожи, что я наклонилась поближе присмотреться, может быть, мне показалось? Нет! Не показалось и в глазах не двоилось. Это были двойняшки! Спали они поперёк менделеевского ложа, подложив под головы чью-то шубу и одетые. В спальне на кровати с Ленкой, спали какие-то две девицы, сильно накрашенного вида и один мужчина, прилепившийся с краюшку и цеплявшийся за одну из девиц, пытаясь не упасть на пол. На моём диване спала какая-то неизвестная мне пара.

Всего нами было обнаружено десять бездыханных тел, не считая нас с Бобсоном. Где мы насобирали всю эту кучу незнакомого народу, мы так никогда и не выяснили, но дружили с ними потом очень долго.

Вот так закончилась наша голодуха в советском подполье. Такое тоже бывает.

– Ну, уж теперь я точно поеду на гастроли, это сто процентов! – заявила я своим мужикам. – Должна же я от ваших двухмесячных с хвостиком морд отдохнуть или как?

ДИТРИХ БАРДЧ

Как-то по весне, в перерывах между гастролями и сдачами, позвонил Док и слезно попросил приехать. В его доме, прямо на кухне я вдруг обнаружила скукой мающихся двух девиц, известного вида, а в комнате чистокровного немца. Породистого и ухоженного. Во, диво!

Этот маленький человечек оказался известным бизнесменом. У него в Бундестагии было туристическое бюро, которое возило в Россию бюргеров. Мне сразу стало ужасно смешно: – Наверное, ездят посмотреть, где им или их папашам под зад коленом наши дали…

Этому немцу нужны были в России две щекочущие нервы вещи. Иконы и девочки. На досках он бизнес хотел развернуть, ну, а бабы – увлечение.

Мы сразу же с Доком распределили обязанности. Я – по бизнесу, а он по телкам. Док, оказывается, уже приступил к разврату клиента и пригласил в гости этих двух девиц. Так мы и познакомились с Дитором.

На следующее утро Док позвонил мне и выдал:

– Нунуля, наш немец хотит в гости, хотит посмотреть, как живут простие люди в Москве и что они едьят? В магазинах ни фига нетю… И чего-нибудь посмотреть. Ти понимаешь…

– Ну-у-у, насчет простых, это он погорячился! Живем мы, конечно, все очень смешно, но едим много и вкусно, хотя в магазинах только шаром покати и продается, но столы и холодильники у нас полным-полны! Это факт! Наверное, это и есть та загадка, над которой ломает голову вся Европа. А он решил ее разрешить? Ну-ну.

Кухни ему захотелось? Это я могу. Не зря же в «тараканьем царстве» уму-разуму набиралась на кухне, где кубинки, эфиопки, вьетнамки, а также все прочие жительницы всего СССРа учили меня древнему искусству оболванивания мужиков через желудок. Мы такого наварганим, будь здоров не кашляй! Тем более теперь. Я теперь баба богатыя и из себя вся гордыя! Тем более, что Толик на гастролях. А показать что-нибудь у нас всегда есть.

С утра я готовила. Плов казахский, долма армянская, рыба по-еврейски, голубцы по-русски, холодец, язык заливной, лобио грузинское, суп-пити азербайджанский, мясо по-гречески, курица по-венгерски. Ничего меню? Я тоже так думаю. Целый день топталась.

Стол мы накрывать тоже умеем. И вилочка с ножами, как и положено, от краюшка на ноготок, и тарелочки по три, и бокалов по четыре. Чтобы не думали, что мы и, правда, – тундра.

Приехало их трое. Док привез еще три особи женского пола. Главного немца и звали Дитрих, но имя ему не нравилось, переводится как ручка от двери, поэтому он просил называть его Дитор. Второй был старый, вальяжный и с носом крючком. Вернер. Девицы тут же обозвали его Венечкой. Третий оказался фигурой еще более колоритной. Хайнц. Подбородок квадратный, морда топором рубленая, фигура дубовая, как у настоящего военного. Высокий, статный и крепкий, действительно, как дуб.

Он знал русский. Потом оказалось, что я была права. Хайнц специально приехал посмотреть места, где он был в плену. Не удивляйтесь – его забрали на войну в начале 1945-го, шестнадцати лет отроду. Пять лет в плену он осваивал русский, а так же великий и могучий. Освоил целиком и полностью только могучий. Свои воспоминания мата он озвучивал нам весь вечер.

Ужин прошел в теплой и дружественной обстановке. Каждое блюдо смаковали, обсуждали, выспрашивали рецепт и страну происхождения. Хайнц у них был переводчик. Что хотел – переводил, а что не хотел, и не переводил. По этому поводу Дитор часто с ним переругивался, но как-то вяло. Оказалось, что Хайнц женат на сестре Дитора. Родственнички. Наверное, так им лучше по бабам бегалось.

В тот же вечер я показала Дитору и Хайнцу не что-нибудь, а парочку очень классных вещей, и тут же поинтересовалась:

– А как вы собираетесь это вывозить цурюк нахауз?

– Ихь вайс нихьт! – отвечают. Не знают, то есть!

– То есть? Это, значит, что вас на таможне как супчиков повяжут, а меня потом посодют? – Хайнс еле перевел мой жаргончик возмущенный.

Тут они репу и зачесали… А потом решили завтра еще раз все обдумать.

На следующий день я поехала к Бобсону. Вместе мы придумали вот что – доски Дитору мы продавать не будем. Если он ими интересуется, как коллекционер, то пускай покупает через Посла, уже в Берлине. А для бизнеса лучше продавать ему часы! Золотые часы с цепочкой, называемые у коллекционеров «луковицы с луноходом».

Ё! Моё! У нас же были именно такие часы. Из клада. Аж шесть штук. Как я сама не додумалась?! Но я об этом никому говорить не буду. Да.

– А что, если поговорить с Дитором вот на какой предмет, – вслух подумала я. – Пускай он у себя там, у забугорного ювелира, закажет подделку на часы, замену, под золото, но поставит на ней чекухи и внесет спокойно во въездную декларацию. Значит, и на выезде все будет чики-пуки… А здесь мы ему найдем часы. У меня есть свой ювелир, да и ты пошустри по Москве…На том мы с Бобсоном и порешили.

На обед я приоделась на все сто. То есть так, что около ресторана какой-то аэродром из азиков чуть не вывалился из машины и так пристал, что я от него до самого столика не могла отделаться. А что?! Я была ничего! Значит, можно констатировать тот факт, что за наших баб не стыдно. Платье черное, элегантно-волнистое по подолу, одевалось, как больничный халат, в две завязки, имело обыкновение распахиваться на груди, и слева на коленке.

Нас если приодеть, да еще поднакрасить, да на шикарной машине подать к ресторану, да в глазки нам блеску кидануть, мы фору дадим любой западной кинодиве. Будь здоров! Мне и Дитор об этом говорил. Их немецкие фрау, перед тем как в гости идти, целую неделю по парикмахерским, салонам и прочим кабинетам бегают… А мы?.. Целый день на кухне топчемся, толкаемся, потом на голове быстренько чего-то накрутим, губки подведем, в глаза блеску накидаем и мы уже Мерилин Монро или ещё круче…

Со стороны мы смотрелись чинно. Хайнц со своими матерными шуточками пытался всех веселить, но в рамках. Три местно-снятые прилично одетые и почти скромные путаны на это хихикали.

За обедом мы два раза шептались по делам, после чего задумчивые Дитор, Хайнц и Вернер стали пережевывать мои мысли.

На следующий день они опять приехали ко мне с готовым ответом.

Еще раз обговорили мою схему контрабанды. Вариант первый: Дитор заносит в декларацию золотые часы, привозит сюда новодел, а вывозит настоящий «луноход». После продажи он открывает на мое имя счет в банке и кладет на счет деньги за часы, кроме оплаты ему за перевозку. А я тут из своего кармана с ребятами буду сама рассчитываться. Молча и никого ни во что не посвящая! Вариант второй: Дитор все делает из своего кармана. Оплачивает часы сам, на этой стороне забора и сам получает прибыть. Я добавляю только свои проценты, но там. Я согласилась на оба варианта, поживем, попробуем, а там видно будет…

Но тут он попросил двое часов. Одни для меня, а вторые для себя. То есть оба варианта. Двое, так двое. Я согласилась.

После переговоров Дитор немного постеснялся, пожеманничал, а потом попросил познакомить его с нормальной женщиной, потому что у него жена сука. Она румынка, читай цыганка, очень темпераментная, Дитора ей мало, поэтому она переспала со всеми его знакомыми мужиками. Даже с Хайнцом и Вернером. Поэтому он решил разводиться, но жениться хотел на русской. Насмотрелся тут, видно…

Я выдвинула встречную просьбу. У меня муж ну совсем б… точнее, совсем г… и даже п… и в голове, ну полная диарея. Поэтому я с ним тоже буду разводиться. Мне тоже нужен жених, фиктивный, чтобы я могла из России фьють сделать.

Мы пожали друг другу руки с любовью во взгляде. Может, на сей раз этот здоровенный каменюка с указателями, который поперек дороги валяется, повернется ко мне тем боком, на котором выбито четко и ясно: получите, девушка, Счастье, Радость и Удачу. А может и еще чего хорошего…по списку из моей головы. А?Чем черт не шутит, пока Бог спит.