Шевалье (Рыцари). Книги 1-3 - Жюльетта Бенцони

большой и представительной свиты. Вместе с Рено отправились Жослен де Куртене и множество баронов.

Тибо был не настолько самодоволен, чтобы вообразить, будто Аньес в отсутствие супруга станет на него покушаться. К тому же красавец-епископ Кесарийский всегда находился где-то поблизости от нее — должно быть, она постоянно пребывала в состоянии благодати, не зная угрызений совести, ведь Гераклий, похоже, «исповедовал» ее денно и нощно! Но Тибо знал, что эта непредсказуемая женщина способна поддаться минутной прихоти и не желал подвергаться ни малейшей опасности. Самым благоразумным решением было обратиться для начала к Мариетте: королевская кормилица имела доступ в покои Аньес в любое время. Однако надо было что-то ответить Бодуэну

— Я исполню вашу волю, Ваше Величество, но позвольте мне задать вам вопрос.

— Можно подумать, ты нуждаешься в моем позволении!

— Эта девушка... позвольте называть ее по имени — Ариана... мне кажется, она заинтересовала вас.

Задумчивое лицо короля осветилось улыбкой.

— Ее зовут Ариана? Какое красивое имя, и как оно ей подходит! Но, если ты это знал, почему ничего не сказал мне?

— Да потому что вы меня об этом не спрашивали. Я думал, что... что вы ее забыли.

— Разве мог я ее забыть? У ее губ вкус яблок и мяты... но что ты хотел узнать? Ты хотел задать мне какой-то вопрос.

— Вопрос? Простите, Ваше Величество... вылетело из головы.

— Ничего, потом вспомнишь.

Смуглое лицо юноши дышало невинностью и простодушием. На самом деле Бодуэн, не догадываясь об этом, уже ответил на незаданный вопрос, и Тибо понял, что он часто думает о «девушке с букетом роз». Должно быть, думал до тех пор, пока не влюбился в нее. Оставалось понять, хорошая это новость или плохая, но, вспомнив, каким сияющим взглядом смотрела на короля Ариана несколько минут назад, Тибо склонился к первому предположению: даже такой неопытный юноша, как он, без труда догадался бы, что она любит короля всей душой...

Прибытие Гийома де Монферра по прозванию Длинный Меч положило начало пышным празднествам. И радовались все искренне, потому что никто не сомневался: это будет брак по любви, нареченные полюбили друг друга с первого взгляда. Сибилла даже едва не кинулась в порыве благодарности на шею брату, выбравшему для нее такого красивого мужа. Гийому было двадцать семь лет, он был высок ростом и хорошо сложен. Его лицо могло бы послужить моделью для маски римского императора, а черные глаза составляли чудесный контраст со светлыми волосами. Его знали как доблестного рыцаря, искусно орудующего длинным мечом, висевшим у него на боку. Мудрый и рассудительный, молчаливый, но обладающий даром красноречия, он, казалось, соединил в себе все достоинства, необходимые для того, чтобы стать превосходным королем. Сибилла восхищалась им, а Монферра был с первого же мгновения покорен красотой девушки. Словом, все сошлось так, что их свадьба должна была стать настоящим праздником.

В день свадьбы весь Иерусалим благоухал ароматами жареного мяса, пряностей и цветов, рассыпанных на всем пути кортежа, бьющим из фонтанов вином, горячим воском и ладаном. Город, от бедных окраин до вершины башни Давида, где трепетали на легком ветру два соединенных знамени — королевское и маркиза де Монферра, был расцвечен флагами. На улицах пели, танцевали и пировали, а в большом дворцовом зале Героев, сплошь убранном коврами и знаменами, заполненном шумом шелков и сверкающем огнями, новобрачные заняли места на двойном троне, расположенном под большим гербом Иерусалима, и туда устремлялись взгляды благородного собрания — здесь присутствовали самые знатные люди королевства. Сибилла, одетая по обычаю в платье из алого затканного и расшитого золотом атласа, с длинным покрывалом того же цвета на светлых волосах, перехваченным подаренной братом короной, казалась на удивление робкой, но ее глаза из-под опущенных век неотрывно смотрели на мужа, взволнованного не меньше нее. К еде жених и невеста почти не притрагивались, зато ежеминутно касались друг друга руками, и лица их заливались жарким румянцем. Они явно сгорали от нетерпения, им хотелось поскорее остаться наедине и оказаться в приготовленной для них большой кровати, украшенной миртом и усыпанной розовыми лепестками. Гийом много пил, должно быть, стараясь справиться с волнением.

Аньес, сидевшая неподалеку, с легкой улыбкой смотрела на них. Нетрудно было догадаться, что первая брачная ночь пройдет как нельзя лучше, а может быть, и принесет плод. Дата свадьбы была назначена с учетом фаз луны и месячного цикла невесты. Кроме того, «королева-мать» накануне собственноручно выкупала Сибиллу в ванне с дождевой водой, собранной во время последнего ливня, — это должно было способствовать зачатию. Разве не следовало любой ценой обеспечить продолжение династии? Да, очень хорошо, что этот брак заключен, и вид новобрачных, которым не терпелось слиться в объятиях, утешал Аньес, вынужденную сидеть за одним столом со множеством своих врагов. Ведь все они сюда явились — разумеется, за исключением мертвых! Здесь был и князь Антиохии, Боэмунд III Заика, жалкое существо, которым помыкала жена, Оргейез де Аран, которой как нельзя лучше подходило ее имя[35]. Были здесь и два брата д'Ибелин — братья Гуго, ее покойного третьего мужа, Бодуэн де Мирабель и де Рамла и его младший брат Балиан II, сеньор д'Ибелин, — и оба брата ее ненавидели: первый — потому что был влюблен в Сибиллу и ее замужество приводило его в отчаяние, второй — потому что страстно любил соперницу Аньес, молодую вдовствующую королеву Марию Комнин, вдову Амальрика, и хотел на ней жениться. Разумеется, сделать это ему не позволяли. А главное — здесь присутствовал злейший из всех ее врагов — Раймунд Триполитанский, бывший регент, красавец мужчина, высокий и широкоплечий, смуглолицый, с жесткими черными волосами, мечтательными темными глазами и большим носом. Аньес хотела бы затащить его в постель, сделав своей собственностью, но он — и не без причин! — ее остерегался, а кроме того, казалось, был привязан к жене Эшиве, вдове Готье де Сент-Омера, правителя Тивериады и Галилеи; брак с ней дал ему возможность прибавить к графству Триполи еще и это великолепное княжество и сделаться благодаря этому самым крупным сеньором королевства. Он был очень умным и образованным человеком, тонким политиком, но, вероятно, не угодил не только Аньес, но и Господу, поскольку до сих пор утроба его супруги не принесла ему наследника, и он вынужден был, смирившись, усыновить четверых отпрысков Сент-Омера, которым ему придется когда-нибудь отдать Галилею. Наконец, здесь был Рено Сидонский, ее теперешний муж, с которым она почти не виделась, поскольку он предпочитал