Последние дни Сталина - Джошуа Рубинштейн

он выглядел таким же властным, каким публика привыкла его видеть. Эту фотографию Сталина хорошо знали. Волосы гуще, чем в реальной жизни, темные, едва тронутые сединой, на лице нет морщин — признаки старения умело заретушированы. Оставшуюся часть страницы занимали отчеты о его болезни и смерти, а также планы похорон в следующий понедельник. Примечательно, что остальная часть номера напоминала Правду за любой другой день, с обычными заметками о событиях в стране и за рубежом. Результаты посмертного освидетельствования тела появились в Правде 7 марта. В них, как и ожидалось, подробно описывались поражения мозга и сердца Сталина в результате высокого кровяного давления и тяжелого атеросклероза. «Поэтому, — сообщалось в заключении, — принятые энергичные меры лечения не могли дать положительный результат и предотвратить роковой исход». Под документом был внушительный список фамилий медицинских специалистов, включая министра здравоохранения и президента Академии медицинских наук. Страна нуждалась в подтверждении того, что Сталин умер естественной смертью[195].

Но Александр Мясников, который лечил Сталина на даче, а затем присутствовал при вскрытии тела, сделал ряд дополнительных выводов, и они не подлежали огласке. В воспоминаниях, оказавшихся в руках КГБ после его смерти в 1965 году, Мясников писал, что прогрессирующий склероз мозговых артерий затуманивал его рассудок в последние годы жизни. «Легко себе представить, что в поведении Сталина это проявлялось потерей ориентации в том, что хорошо, что дурно, что полезно, а что вредно, что допустимо, что недопустимо, кто друг, а кто враг. Параллельно происходит обострение черт личности: сердитый человек становится злым, несколько подозрительный становится подозрительным болезненно… Полагаю, что жестокость и подозрительность Сталина, боязнь врагов, утрата адекватности в оценке людей и событий, крайнее упрямство — все это создал в известной степени атеросклероз мозговых артерий… Управлял государством, в сущности, больной человек», — писал Мясников[196]. (Не совсем ясно, когда именно Мясников сделал эту запись, но, вероятно, он решился доверить свои мысли бумаге лишь спустя многие годы после смерти Сталина и, скорее всего, — не раньше XXII съезда партии, состоявшегося в 1961 году.) Хотя этот диагноз и мог объяснить нараставшую паранойю вождя в послевоенный период, но Сталин был не менее жесток и кровожаден в 1930-е годы, когда был гораздо моложе, а его артерии были в полном порядке. Одним только атеросклерозом нельзя объяснить его жажду власти, его мегаломанию, его готовность лично отдавать приказы о расстрелах тысяч и тысяч людей и самочинно обрекать на гибель миллионы других. Его кончина ознаменовала конец кошмара.

В тот же день, 7 марта, Правда показала тело Сталина. Фотография заняла верхнюю правую четверть второй страницы. Сталин покоится на возвышении, а его наследники стоят по одну сторону от гроба. Они выглядят относительно маленькими и незначительными, потому что изображение усыпанного цветами гроба с телом увеличено в несколько раз. Они стоят в два ряда, причем Маленков ближе всех к гробу. Сбоку в первом ряду стоят Берия, Ворошилов, Булганин, Каганович и Молотов, а Микоян с Хрущевым проглядывают за плечами других. Из стоящих во втором ряду Хрущев дальше всех от Маленкова, его голова едва заметна между Кагановичем и Молотовым, что, вероятно, указывает на статус каждого из руководителей.

На следующий день открытый гроб — в центре, а рядом с ним стоят навытяжку те же восемь человек. В левой части изображения первым у изголовья показан Маленков, за ним в направлении зрителя следует Берия, а потом Хрущев. То, что теперь Хрущев оказался рядом с ними, могло отражать его меняющееся положение в иерархии. 9 марта, в день похорон, гроб по-прежнему находится в центре фотографии, но теперь дальше на заднем плане. Он показан сбоку, а у торцов стоят солдаты в военной форме. Сталина можно видеть над россыпью цветов, его тело лежит на пьедестале выше голов тех же восьми человек, которые стоят двумя рядами с противоположных сторон. Маленков и Берия по-прежнему ближе всех к изголовью Сталина. Торжественные лица скорбящих, кажется, измеряют друг друга взглядом, тогда как тело Сталина с узнаваемым профилем преобладает над всеми. В образе почившего Сталина, в расположении его тела выше присутствовавших наследников было что-то, что подчеркивало их подчиненное положение. Их претензии на правопреемство могли быть обеспечены лишь в тени человека, которого они провожали в последний путь.

Какое-то время все знаки указывали на Маленкова как на будущего лидера. Занимаемая им позиция у гроба Сталина явно говорила о его превосходстве. И только Маленков был удостоен отдельного изображения на других страницах Правды. 8 марта на второй полосе была размещена фотография с XIX съезда партии в октябре прошлого года, где он выступает с основным докладом. Видно, как сидящий за ним на возвышении Сталин внимательно слушает, а его седина контрастирует с темными волосами и моложавостью Маленкова. Все выглядит так, будто Сталин лично благословляет его как своего избранного ученика. А 10 марта в репортаже с похорон Правда на главной странице поместила изображение Маленкова, стоящего на трибуне Мавзолея среди кремлевских руководителей и зарубежных коммунистов. При этом только он был показан говорящим в микрофоны (которых там было целых пять), а под ним на фасаде Мавзолея, сразу под именем Ленина, большими буквами было выбито имя СТАЛИН. Речь Маленкова приводилась под фотографией и занимала почти половину полосы (речи Берии и Молотова шли уже на второй странице).

Чтобы еще больше подчеркнуть первенство Маленкова, его фотографию повторили и на третьей странице, на этот раз ни много ни мало вместе с Мао и Сталиным. Эти двое изображены на некотором отдалении, а на переднем плане стоит Маленков с правой рукой поверх борта пиджака в той самой наполеоновской позе, которую любил Сталин. Фотография, конечно, подправлена. Оригинальный снимок, сделанный 15 февраля 1950 года, впервые появился на первой полосе Правды в ознаменование подписания советско-китайского Договора о дружбе, союзе и взаимной помощи. На фотографии изображены восемнадцать человек. Все стоят, за исключением Андрея Вышинского, который сидит и готовится поставить подпись под документом в качестве министра иностранных дел. Молотов, Сталин и Мао стоят позади него лицом к фотографу, а Маленков показан в профиль крайним справа. Его взгляд обращен в сторону Сталина. На фото читатель видит, что слева от Молотова стоят Громыко, Булганин, Микоян, Хрущев, Ворошилов и китайский премьер-министр Чжоу Эньлай, а на другой стороне комнаты за Маленковым стоят Берия с Кагановичем, а также группа советских и китайских помощников. Три года спустя после ретуши на снимке остались только Сталин, Мао и Маленков. Но Маленков явно перестарался. Фотомонтаж был слишком топорным. В отличие от сталинских манипуляций, когда с