По следам Александра Великого - Александр Петрович Харников

class="p1">Впрочем, после того, как мы получили строгий приказ из Петербурга строго наказывать берберийских пиратов за их бесчинства, без особых церемоний вешая пойманных разбойников на мачтах их же кораблей, нападения на российские торговые суда быстро прекратились. Дело дошло до того, что некоторые европейские негоцианты при виде пиратской галеры или шебеки поднимали на своих мачтах андреевские флаги. И это действовало – разбойники прекращали преследование и убирались восвояси.

Сегодня на Корфу должны прибыть наши корабли из Константинополя. Как я слышал, генерал Кутузов, направленный в Турцию в качестве посланника, сумел договориться с османами, и теперь наши корабли с порохом и солдатами могут беспрепятственно идти на Корфу. Раньше же нам приходилось прорываться через Дарданеллы и тайно пробираться в Ионическое море, опасаясь захвата кораблями британского флота. Теперь же наши транспорты будут сопровождать турецкие военные корабли, на которые англичане нападать пока остерегаются.

Ну, ничего, вот закончим ремонт и пополним экипажи – тогда держись, Британия! Надо показать этим ростбифам, как их называют наши французские союзники, что наша победа у Ревеля – не случайность. И русский флот еще покажет британцам, кто в море хозяин. Государь очень рассержен тем, что британцы захватили и не собираются передавать ему Мальту. Значит…

Я взглянул с высоты Старой крепости вниз. Мне показалось, что на горизонте появились паруса. Чтобы точно в этом удостовериться, я взял подзорную трубу, раздвинул ее и обозрел горизонт. Так и есть – к гавани Корфу приближались корабли. На мачтах их были андреевские флаги с синим крестом, и красные – турецкие. Значит, все в порядке – к нам пришло подкрепление, и скоро можно будет готовиться к походу.

Неплохо было бы встретить у пирса прибывающие корабли и поприветствовать их командиров, среди которых наверняка есть мои хорошие знакомые.

Я велел своему вестовому подать парадный мундир и наградное оружие. Без пяти минут контр-адмирал должен выглядеть соответствующим образом.

24 августа 1801 года. Французская республика. Париж. Капитан Казбек Бутаев, РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

Все шло своим чередом. По службе я помогал налаживать агентурную работу своему шефу. В этом мне помогал генерал Дюрок. Нас прежде всего интересовала Мальта. Если нашим войскам удастся захватить этот остров, то британцы лишатся одного из своих основных опорных пунктов в Средиземноморье. Египет им придется покинуть, так как с турками генералом Кутузовым была достигнута договоренность – как только сопротивление французов в Александрии прекратится, султан Селим заявит, что необходимость присутствия англичан в Египте отпала, и они должны, передав все занятые укрепления туркам, отправиться домой. В противном случае… А для начала было прекращено снабжение продовольствием британской армии и флота в Египте.

Конечно, такое вряд ли могло понравиться англичанам, но у турок вполне хватало возможностей надавить на бывших союзников. Кроме того, между Османской империей и Россией существовал союзный договор, согласно которому турки могли обратиться за помощью к императору Павлу I. Русские войска на берегах Нила – это тот кошмар, который британцам точно бы не понравился.

Надо сказать, что в нашей работе в Париже нам приходилось пересекаться с людьми Фуше. Они особо не наглели, и если и пакостили, то по мелочи. Видимо, на сей счет они получили соответствующие указания от своего начальства. А вот с французами, с которыми нам приходилось контактировать, орлы Фуше обращались без особого почтения. Об этом мне доложила моя новая знакомая, мадемуазель Беатрис, с которой я теперь встречался довольно часто. Мы вместе посещали ее брата, который после операции по удалению аппендицита довольно шустро пошел на поправку. Роман между мной и Беатрис развивался вполне успешно, мы уже обращались друг к другу по имени и на «ты»[29].

Так вот, однажды возвращавшуюся домой после очередной нашей встречи Беатрис остановили два каких-то обормота. Они потребовали от нее, чтобы она стала их информатором и подробно рассказывала им, о чем она беседовала со мной. При этом эти два нахала даже не представились, и поначалу мы с майором Никитиным решили, что имеем дело с агентами роялистов или британцев. Беатрис рассказала мне о сем казусе, и при следующей встрече мы без труда повязали не в меру любопытных субъектов.

После короткого и энергичного допроса они признались, что поручение припугнуть мадемуазель Беатрис и сделать ее источником информации им дал сам «палач Лиона» Жозеф Фуше. Видимо, он по своей самонадеянности так и не понял, с кем связался.

Я успокоил взволнованную Беатрис и попросил Дюрока о личной встрече с Бонапартом. Тот незамедлительно принял меня и майора Никитина. Мы доложили Первому консулу о чрезмерном любопытстве к нам Фуше и попросили принять к министру полиции надлежащие меры.

Мне не так часто приходилось видеть Наполеона в ярости. Узнав о случившемся, он не на шутку разозлился и срочно вызвал к себе в Мальмезон Фуше. Тот, видимо, уже подозревавший, о чем пойдет речь, вошел в кабинет своего шефа на дрожащих от страха ногах.

– Мерзавец, дерьмо! – воскликнул Бонапарт, – Да как ты посмел шпионить за моими друзьями?! Да тебя за это и убить мало!

Вывернув на насмерть перепуганного Фуше еще пару ведер словесных помоев, Наполеон немного успокоился, после чего потребовал, чтобы проштрафившийся министр принес свои извинения мне, майору Никитину и мадемуазель Беатрис. Фуше незамедлительно выполнил приказания Первого консула. Правда взгляд его во время этой процедуры мне не понравился, и я понял, что он при удобном случае постарается напакостить нам.

– И смотри, – воскликнул на прощание Бонапарт, – если твои люди еще раз попробуют сунуть свои длинные носы туда, куда не следует!..

Тут Наполеон сделал выразительный жест, изображавший петлю, наброшенную на шею. Фуше послушно закивал, и, пятясь задом словно рак, покинул кабинет Первого консула.

– Скажите, мой друг, – спросил меня Наполеон, – девица, с которой вы встречаетесь, вам по душе? Поверьте мне, она из хорошей семьи, и если вам придет в голову предложить ей руку и сердце, то я буду этому только рад. К тому же подобным способом вы породнитесь с Мюратом, а следовательно, и со мной – ведь Мюрат мой шурин.

– Мсье, – ответил я, – мои отношения с мадемуазель Беатрис еще не зашли настолько далеко, чтобы просить ее руки. Но не скрою, она мне очень нравится.

– Вот и отлично, – улыбнулся Наполеон. – Я хочу предложить вам одну безделушку. Не знаю почему, но их очень любят прелестные девушки. Тем более что вашей избраннице она будет к лицу.

Бонапарт открыл стоявшую на его письменном столе шкатулку и достал из нее драгоценное колье. Я вообще-то