Белая гардения - Белинда Александра

Но Сергей покачал головой. Этот жест за несколько последних месяцев перед свадьбой стал для него характерным. Сергей бросил привычку курить по вечерам опиум так же легко, как кто-то другой мог бы отказаться от надоевшего хобби, и полностью переключился на подготовку к сегодняшнему дню. Он начинал трудиться с первыми лучами солнца, строя еще более грандиозные планы, чем за день до этого. Он купил нам с Дмитрием квартиру недалеко от своего дома, но отказывался вести нас туда. «Не сейчас, — говорил он. — Вы ее увидите, когда там все будет закончено. После свадьбы, в первую брачную ночь». Сергей утверждал, что нанял плотников, но когда возвращался домой, от него исходил сильный запах смолы и опилок, и я стала подозревать, что он решил украсить квартиру самостоятельно. Несмотря на все уговоры отдохнуть, он не соглашался.

— Не беспокойся обо мне, — говорил Сергей, касаясь мозолистыми пальцами моего подбородка. — Ты даже представить себе не можешь, как я счастлив. Я чувствую, что жизнь снова течет в моих венах, я слышу ее музыку. Как будто рядом со мной она…

Мы ели и пили до самого утра, пели народные русские песни, били бокалы, чтобы показать, что мы не боимся ничего, что могло бы разрушить наше счастье. Когда мы с Дмитрием уже собирались уходить, Люба принесла мне охапку роз.

— Искупайся и в воду насыпь лепестки, — сказала она. — Потом дай Дмитрию выпить этой воды, и он не разлюбит тебя никогда.

Сергей отвез нас с Дмитрием прямо к двери нашего нового дома. Он опустил ключи в руку Дмитрия, расцеловал нас обоих и сказал:

— Я люблю вас, как собственных детей.

Когда машина Сергея скрылась из виду, Дмитрий толкнул матово-стеклянную дверь, и мы побежали через прихожую, потом по лестнице на второй этаж. В этом двухэтажном здании наша квартира была одной из трех квартир на верхнем этаже. На двери красовалась золотая табличка с фамилией жильцов: Любенские. Я провела пальцами по красивым наклонным буквам. Теперь это будет моя фамилия. Любенская… Мне стало одновременно и радостно, и грустно.

Дмитрий показал мне удивительно красивый ключ из кованого железа с парижским кольцом.

— Чтобы никогда не расставаться, — сказал он. Мы переплели наши пальцы и вместе повернули ключ в замочной скважине.

Гостиная в нашей квартире оказалась очень просторной, с высокими потолками и большими окнами, которые выходили на улицу. Занавесок не было, но над окнами уже установили деревянные карнизы с ламбрекенами. За стеклом я увидела ящики с цветущими фиалками. Я улыбнулась: мне понравилось, что Сергей посадил у нас любимые цветы Марины. В комнате был камин, напротив него стояла уютная французская софа. Пахло лаком и новой мебелью. Мой взгляд остановился на прозрачном стеклянном шкафу в углу комнаты. Я прошлась по ковру ручной вязки и приблизилась к шкафу, желая увидеть, что в нем находится. Из-за стекла на меня весело смотрели матрешки, Я зажала рот рукой, стараясь не заплакать. В последнее время я часто плакала, жалея о том, что моя мать не сможет разделить со мной радость в самый счастливый день моей жизни.

— Он обо всем подумал, — заметила я. — Здесь все сделано с любовью.

У меня в руках до сих пор были розы, преподнесенные Любой. Я посмотрела на Дмитрия. Он стоял в арке, за которой начинался коридор, ведущий в ванную. Коридор с очень низким потолком и стены, оклеенные обоями с ярким цветочным рисунком, напоминали кукольный домик. Это было похоже на сад, который Сергей создал для свадьбы. Я подошла к Дмитрию, и мы вместе прошли вглубь коридора. Он взял у меня розы и бросил их в раковину. Долгое время мы стояли, не произнося ни слова, лишь глядя друг другу в глаза и прислушиваясь к нашему дыханию. Потом Дмитрий протянул руку к моему плечу и медленно начал расстегивать застежки на платье. От его прикосновения я вздрогнула. Наша помолвка состоялась год назад, но мы еще ни разу не были близки. Сергей бы этого не допустил. Я высвободила руки из рукавов, и платье соскользнуло на пол.

Пока Дмитрий срывал с себя рубашку и брюки, я включила воду. Зачарованными глазами я рассматривала его красивую кожу, широкую грудь, покрытую темными волосами. Он встал сзади меня и приподнял мою нижнюю юбку сначала до талии, потом выше, на грудь, и стянул через голову. Я почувствовала, что его член уперся мне в бедро. Он взял из раковины цветы, и мы вместе рассыпали их лепестки по поверхности воды, которой наполнилась ванна. Вода была прохладной, но это не могло остудить моей страсти. Дмитрий наклонился рядом со мной, зачерпнул воду сложенными ладонями и выпил.

В панной были два эркера, которые выходили на внутренний двор. Как и в гостиной, занавесок на них не было, висели только карнизы. Но листья папоротника на подоконниках надежно закрывали нас от нескромных взглядов с улицы. Мы обнялись. На полу вокруг ног собралась лужа. Чувствуя кожей, как пылает его тело, прижатое ко мне, я вдруг подумала о двух свечах, которые, сгорая, сливаются в одно целое.

— Ты думаешь, дворяне на таких кроватях проводят свою брачную ночь? — спросил Дмитрий, соединяя наши руки. От улыбки у него под глазами пролегли морщинки. Он увлек меня к бронзовой кровати и толкнул на красное покрывало.

— Ты пахнешь цветами, — сказала я, целуя его в бровь, на которой поблескивала капелька воды.

Одна рука Дмитрия обвила мои плечи, пальцы другой, едва касаясь кожи, прошлись по груди. Волна наслаждения пробежала по мне от шеи к самым ступням. Я почувствовала прикосновение его языка. Уперев руки ему в плечи, я попыталась высвободиться, но он обнял меня крепче. Мне вспомнилось, как мы с матерью летом лежали на траве; запах зелени пропитывал воздух, вплетался в волосы, одежду. Она любила стянуть с меня туфли и щекотать ступни. Я хохотала и отбивалась — так мне было приятно и в то же время неловко от ее прикосновений. То же самое я почувствовала, когда ко мне прикоснулся Дмитрий.

Он опустился на колени, и его волосы щекотно прошлись по моему животу и бедрам. Затем его руки нежно развели мои ноги, и я почувствовала, что заливаюсь краской. Я попыталась соединить бедра, но он раздвинул их еще шире и поцеловал между ними. Нас окружал запах роз, и я раскрылась ему навстречу, словно сама превратилась в цветок.

В ту же секунду раздался звонок. Телефон. Мы сели. Дмитрий задумчиво посмотрел через плечо.

— Наверное, ошиблись номером, — с недоумением в голосе произнес он. — Никто не стал бы звонить нам сейчас.

Мы вслушивались в телефонный звонок, пока он не утих, Когда наступила тишина, Дмитрий прижался лицом к моей шее, Я погладила его волосы, они пахли ванилью.

— Не думай об этом, — шепнул он, укладывая меня. — Просто ошиблись номером.

Он замер надо мной, его глаза были полузакрыты, и я притянула его к себе. Наши губы встретились. Я почувствовала, как он входит в меня, и пальцами впилась в его спину. Что-то затрепетало внутри меня, словно попавшая в силок птица. Его теплота излилась в меня, отчего перед глазами все поплыло. Я обвила его ногами и вцепилась зубами в плечо.

Но еще долго после того, как мы в изнеможении повалились на измятые покрывала и он заснул, положив руку мне на грудь, эхо телефонного звонка звучало в моем сердце. Мне было страшно.

6. Реквием

Утром меня разбудил шум крыльев. Раскрыв глаза, я увидела, что на окне сидит голубка. Наверное, ночью Дмитрий раскрыл окно, потому что птица пристроилась с внутренней стороны окна, мерным воркованием настойчиво заставляя меня проснуться. Я откинула одеяло и впустила в уютное тепло кровати прохладный утренний воздух. Веки Дмитрия задрожали и поползли вверх, его рука скользнула мне на бедро.

— Розы, — пробормотал он и снова провалился в глубокий сон.

Я затолкала его руку обратно под одеяло и махнула рукой в сторону птицы.

— Кыш!

Однако она лишь вспорхнула с подоконника и перелетела на комод. Ее оперение было цвета магнолии, и она совсем не боялась меня. Я расставила руки и стала причмокивать, пытаясь приманить ее к себе, но она полетела в коридор. Сняв висевший на дверном крючке халат, я кинулась за ней.

И неярком утреннем свете мебель, которая вчера выглядела такой домашней и уютной, вдруг стала казаться строгой и аскетичной. Я окинула взглядом голые каменные стены, полированное дерево, не понимая, в чем заключается перемена. Птица уселись на лампу и, трепыхая крыльями, потеряла равновесие, из-за чего колпак чуть не слетел с подставки. Я закрыла дверь в коридор и распахнула одно из окон. Оно выходило на живописную улочку, мощенную булыжником. Между двумя каменными домиками была зажата булочная. Рядом с дверью, закрытой москитной сеткой, был прислонен велосипед, внутри горел свет. Через пару минут из булочной вышел мальчик с пакетами хлеба и руках. Он положил их в корзину, приделанную к рулю велосипеда, и уехал. Из двери выглянула женщина в платье в цветочек и шерстяной кофте и посмотрела вслед мальчику. В морозном воздухе ее дыхание превращалось в облачко пара. Голубка, проскользнув над моим плечом, вылетела в открытое окно. Я проследила за ее неровным полетом. Она поднималась все выше и выше над крышами домов, пока не растворилась в голубом небе.