Серпантин - Александр Мильштейн

— Доплер, от него надо держаться подальше.

— Ты думаешь? Не знаю, мне он чем-то симпатичен. Может быть, завтра прокатимся с ним в Феодосию? Он на машине едет, а мы ведь с тобой и так собирались...

— Я с ним не поеду.

— Ну, поглядим...

Запыхавшийся Манко вернулся к столику и сказал:

— Я вдруг почувствовал, что если сейчас же не начну танцевать, меня просто разорвёт на куски! Представляете? Я сам не знаю, с чего это вдруг, я вообще не танцую, но тут... прямо ноги вынесли... Они молодцы, эти ребята, в основном из Москвы, из разных групп, одного зовут Жук... Не, такой драйв... Я им за это даже отстегнул...

— Накопилось, — сказал Доплер слегка удивившим Лену отеческим голоском, — это бывает. Вы всё правильно сделали, энергию нужно вовремя расходовать... А у меня голова болит, эти перемены в погоде... Мы пойдём потихоньку.

Манко вытер салфеткой лоб, посмотрел на Доплера и сказал:

— Ну что, едем завтра?

— Нам надо посоветоваться, — сказал Доплер.

— Давайте по-любому встретимся в одиннадцать. Здесь, или в «Богдане», а вы до тех пор решите.

— Идёт.

Оставшись один, Манко заказал джин с тоником. Достав мобильный, он как бы взвесил его в руке, раздумывая, будет ли слышно при таком шуме... Но музыка вдруг стихла — как будто музыканты заметили его жест... Манко нажал на кнопку и негромко сказал: «Привет. Ну что там?» Он долго слушал, болтая в стакане соломинкой, а потом заговорил, прикрывая рот ладонью:

— Закрывай офис и всех гони в шею... Отпуска за свой счёт... Ты — нет... Ты за мой счёт пойдёшь... Приедешь ко мне сюда... Да, всё сюда стягивается... Как видишь... И он тоже, я уже знаю... С платёжками сделай всё, как я сказал... Постарайся всё это так представить, чтобы выглядело паникой... Какое банкротство... всех в рот потом... Да, но потом... До этого надо дожить... Слушай, когда приедешь, тогда и будем говорить «по существу», блядь... А пока просто делай то, что я сказал... Всё. Обнимаю... Чего это ты не веришь? Душу в объятиях... Да, буду осторожнее... Алаверды... Ну всё, целую.

Манко одним махом перевернул в себя джин-тоник и с лёгким удивлением уставился на дно стакана... Он забыл, что это была не водка... «А-а, какая разница... Но вот на хрена было рассказывать Доплеру про ДТП? — подумал он. — Увлёкся немного: Голливуд, студия „Довженко“ — как ребёнок... Ну, ничего, бывает... А что он может сделать? Он, вроде, и кино уже не снимает... Но эта рядом с ним — стерва редкостная... Бедный старикан, даже если у него ещё стоит...»

13. Крестики и нолики на бесконечной плоскости

— Так что же мы будем делать? — повторила парикмахер. — Стричься, бриться? Если стричься, то как много снимать?

— Всё снимать... Но не стричься.

— «Под ноль», что ли?

— Нет, ещё радикальнее.

— Это как?

— Снимешь с меня скальп.

— Что-что?!

— Не суетись. Ты не могла бы на самом деле... Надрезать кожу... На макушке, где у меня наметилась плешь... Разрезать до черепа и посмотреть, какой он там у меня? Если тебе не трудно.

— Всё. Встал и ушёл. Тихо и мирно. Прямо сейчас!

— Да как же я уйду?

— Ножками, ножками...

— Так ты же ещё не знаешь... Со вчерашнего дня многие люди на самом деле уже не люди... Просто кожа, натянутая на хрустальный череп... Их выдают глаза — слишком сильно блестят... Отбрасывают зайчики... Можно ослепнуть, если встретиться с таким взглядом... Это настоящая эпидемия... «Вирус хрусталика» называется... Хрусталик начинает расти... Пока не становится черепом... Заражена десятая часть населения... Ты чиркни бритвой, отверни кожу и посмотри... Ну что тебе, жалко? Заплачу как за две стрижки... Ну ладно, за три.

— Нет, тебя мне, конечно, не жалко... Но, по-моему, ты уже достаточно должен был и сам насмотреться. Ты за этим лицо себе распанахал?

Линецкий открыл глаза и увидел, что возле его головы порхают блестящие ножницы.

Жара в этот день была беспримерная. Линецкий пробовал лежать на пляже, но это не получалось, всё тихо тлело даже в тени... Вскипала... если ещё не кровь, то уже точно — в многочисленных ссадинах — сукровица... Он машинально забрёл в корпус советского пансионата «Волна»... Там было прохладнее... Прежде, чем попасть в парикмахерскую, он час примерно находился в сети...

Увидев табличку со словом «Интернет», Линецкий заплыл в комнату, где стояло несколько старых компьютеров... Ламповые мониторы с потемневшими от времени боками... Он просмотрел два почтовых ящика, удалил спам, прочёл короткое письмо от Инны — десятидневной давности...

В первый момент Линецкий подумал, что писала не она... Мата из уст жены он ещё не слышал. Но ведь теперь и жена была не жена...

Линецкий написал Инне короткое письмо: «Просто скажи: мог я видеть тебя вчера в Коктебеле? Это ты была?», а потом вошёл в Google и набрал там «crystal skulls».

Он прочёл, что этот череп был сделан племенем майя...

Но потом сразу же оказалось, что это была подделка...

А потом снова он читал, что это майя...

«Да всё — майя, всё... — шептал теперь Линецкий, — череп — майя, Мигулин — майя, Инна — майя...»

И всё же он сидел и читал бесчисленные ссылки... Типа: «13 хрустальных черепов, будучи собраны вместе, начинают говорить...»

«Атлантида, арии, майя, ацтеки, конец света, инопланетяне и опять... Атлантида, ацтеки, наци, пришельцы... Аптека, улица, фонарь, аптека...» — шептал Линецкий, перескакивая с одной ссылки на другую...

Мигулин, мягко говоря, испытывал определённую склонность к эзотерике, так что Линецкий вполне мог бы себе представить... Что? Да всё что угодно... Вплоть до того, что Мигулин способен был поверить во всю эту чушь... Ну, или в какую-то её часть... Например, что он держит в руках недостающий до конца света череп...

Он подумал, что в Интернете могут быть какие-то сведения и о Мигулине.

Но через минуту убедился, что в Интернете об этом ничего не было...

То есть там было несколько «Борисов Мигулиных», но к его Борису Мигулину совершенно очевидным образом... ни один из них не имел никакого отношения...

Линецкий расплатился и вышел из «рубки»... На мгновение ему показалось, что он идёт по коридору незабвенного НИИ...

Запахи, что ли, были похожи, отделочные материалы, ДВП, масляная краска... Что-то, что Линецкому было трудно назвать... Создавало ощущение того, что всё это — одно и то же здание... Он бы не удивился, увидев стенд, за которым они прятались с Мигулиным...

Что было изображено на том стенде, Линецкий уже не помнил...

Зато он хорошо помнил, что незадолго до приезда американцев в их институт пришёл человек в гражданском, с военной выправкой... Ему в помощники дали несколько младших научных сотрудников, в том числе его — Линецкого, и они очистили здание от всех плакатов, досок почёта, стендов, лозунгов...

Когда в вестибюле снимали доску с фотографиями ветеранов и надписью «Они сражались за Родину», вахтёрша не выдержала, покинула свой пост у турникета и схватила человека в гражданском за рукав: «А их-то за что?» Человек на мгновение задумался, взялся было за радиотелефон... Но через секунду сам принял решение: «Снимать!» — и махнул рукой...

Сняли, убрали, содрали, всю наглядку, включая, конечно же, большой стенд на металлических ножках, за которым несколько лет прятались Мигулин с Линецким...

И они после этого перестали общаться.

Тупик коридора, впрочем, оставался тёмным, неоновая лампа перегорела...

И несколько раз Линецкий замечал там Мигулина...

Он не думал к нему подходить, но... Заметив, что фигурка Мигулина поднимается вверх, подошёл ближе и увидел, что инженер Мигулин... ползёт вверх по стенам — упираясь руками и ногами в две противоположные...

Коридор в этом месте был очень узким, и Мигулин смог подняться до самого потолка... И там висел — как на распорках... Прямо как геккон, или там... таракан...

Ну и что — такая гимнастика, — тихо буркнул Линецкий, — почему бы и нет...

Видел он инженера в тупике и задумавшимся с листком бумаги... Играл ли тот в буквы — теперь уже сам с собой — или обдумывал техзадание — Линецкий не мог теперь уже сказать с полной уверенностью...

Так или иначе, в сознании Линецкого Мигулин навсегда остался жителем тупика на восьмом этаже...

«Кажется, Мага — из „Игры в классики“ — надеялась по клетке, которую она соорудила из брошюрок по эзотерике, добраться до неба...

Но её оттуда вызволил главный герой... А кто же Мигулина вызволил?

Мы, впрочем, находимся в другой игре...

Ну и что...

Мигулин зато умеет ползать по стенам...

Квадрат пристани, люди-буквы, игра в классики по-испански — это „небо и земля“... Интересно, во что он теперь играет?» — думал Линецкий...

А потом в его перегретой голове уже просто мелькали картинки... На одной из них Мигулин вручал ему в тупике коридора очередную ксерокопию речей бхагавана... Или отрывки Бхагавадгиты... Том Кастанеды... Стенографию камланий в Якутии... Или «Книгу Войнич» — самую таинственную книгу на Земле... В «оригинальной расшифровке» некоего Камаева... Да мало ли что ещё...