На крыльях надежды (СИ) - Солдатова Татьяна

— Что, прости? — опешила я от столь явной провокации в свой адрес.

— Думаю, ты прекрасно расслышала, что я сказала. И те тряпки, — уверенный кивок головы в сторону моего пакета, — которые ты купила для… его соблазнения. Неужели ты и правда полагаешь, что это уже что-то изменит?

— Изменит в чем?

Я смотрела на Мельникову, пытаясь понять, о каких именно изменениях она говорит. Вряд ли о моих отношениях с Ильей. И, в конце концов, ей-то какое дело до этого? Или она реально полагает, что я здесь для Олега стараюсь?!

Кристина на полном серьезе полагает, что мне больше не для кого покупать вещи такого плана?! Она что, даже мысли не допускает о том, что это можно купить просто для себя?!

Ладно, сейчас я брала не только для себя или, вернее, не столько для себя, но ей-то это неизвестно!

Неправильно истолковав мое длительное молчание, «правдолюбка» продолжила открывать мне глаза на мир.

— Ты же умная женщина. Отпусти его. Мой брат выбрал ту, кто смогла подарить ему семью в полном смысле этого слова. То, чего, к слову, не было у вас. У Олега на днях родилась дочка Полиночка. Чудесный ребенок. Он безумно счастлив, как и мы все — его близкие — рады за них с Оленькой.

Не знаю, что на меня нашло, наверное, это просто нервное. Но вместо стандартной реакции на тираду этой «защитницы» — злости и обиды — я рассмеялась. И наблюдая за удивлением, отразившемся на лице женщины, мне стоило огромных трудов подавить рвущееся наружу веселье.

— Смешного в этом ничего нет, — сухо отреагировала сестра Олега, так и не добившись от меня «раскаяния в содеянном поступке».

Делая себе мысленную пометку, все же пропить Ново-Пассит, уж больно изматывающие последние полгода у меня были, взяла себя в руки.

— Ты абсолютно права, — подтвердила прописную истину относительно сложившейся ситуации, — смешного здесь и правда мало. Даже несколько обижает тот факт, что ты, зная меня не один год, вообще могла подумать о возобновлении у нас с Морозовым каких-либо отношений.

Заметив, что мне абсолютно не верят и явно хотят возразить, не позволила, заговорив резче и жестче, чем до этого.

— Я прекрасно знаю, что у него на днях родила жена, — интонацией выделив последнее слово. — И даже успела уже лично поздравить Олега с сим замечательным событием. Только вот мне непонятно, с чего ты взяла, что мы якобы возобновили отношения?

— Не прикидывайся невинной овечкой! Твоя соседка хорошая женщина. Она и сообщила нам, где ночевал мой брат недавно… Да и не только брат. Не ожидала от тебя такого, если честно, — голос Кристины прямо сочился ядом. — Пустилась во все тяжкие, решив наверстать упущенное?

Вот же… стерва!

— А ты не завидуй, — с большим трудом мне удалось удержать улыбку на губах, да и в принципе, благожелательное выражение лица. Понимая, что мне вряд ли уже отмыться от этого дерьма, в которое меня только что окунули, не стала церемониться. — Я женщина свободная, семьей и детьми необремененная. И в свою квартиру могу водить кого хочу и когда хочу. Тебе ли не знать, что обсуждают лишь тех, у кого жизнь насыщенна и максимально интересна. Видно, в своей так мало происходит событий, что приходится наблюдать со стороны за другими, чтобы была возможность хоть что-то обсудить с «соседями».

Тонко намекнув на ее любовь к сплетням.

— Побойся бога! Он же женат и у него… — зашипела эта блюстительница нравственности.

— Да-да, я прекрасно помню — ребенок. Но, тем не менее, хочу освежить память особо забывчивым, что этого самого малыша, вернее, малышку он заделал Оленьке, еще будучи женатым на мне. И сей момент никого из вас нисколько, видно, не смущает. Так почему меня должен заботить отношение нынешней жены Олега к его изменам теперь? — и вопросительно выгнула бровь, продолжая улыбаться и внешне оставаясь спокойной, но внутри все кипело, вызывая дикое желание помыться.

Мельникова смотрела зло, не понимая, как реагировать на сказанное. Раньше я бы никогда себе не позволяла ничего подобного. А сейчас фактически открыто подтвердила, что у меня любовников вагон и маленькая тележка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Хотя с другой стороны, начни я оправдываться, это бы ничего не поменяло, так какая разница? Кто они такие, чтобы я перед ними оправдывалась? А так, может, Олегу будут мозг интенсивнее клевать и у него не останется свободного времени на меня.

— Я была лучшего о тебе мнения.

— Все мы не без греха. А сейчас извини, но мне и правда, пора. Спасибо тебе за познавательную беседу. Желаю Оленьке и их с Олегом дочке здоровья. Всего доброго, — и, не дожидаясь реакции собеседницы, развернулась, направившись-таки к выходу из центра, нутром чувствуя, как во мне пытаются взглядом прожечь дыру.

Куда делась та спокойная и рассудительная женщина с железной выдержкой, которой я была раньше?

Черт его знает!

Но сейчас мне было настолько все равно, что за этим «признанием» последует. Меня так же не интересовала возможная реакция Олега или Ольги на наш с Кристиной диалог, да и в принципе отношение его родни. Я настолько эмоционально устала и выгорела уже от этой семьи, что их мнения относительно всего происходящего мне были неинтересны. В любом случае я буду плохой, так зачем стараться что-то им доказать?

Сгрузив покупки на заднее сиденье машины, направилась к родителям. Отец утром укатил с друзьями на зимнюю рыбалку с ночевкой в лесной глуши, а мы с Викторией и мамой запланировали «девичник», как же вовремя-то. Мне однозначно надо расслабиться в кругу семьи.

Глава 19

В квартире вкусно пахло пирогами. Передав маме пакеты, что захватила из дома, принялась раздеваться. Пока ехала к родителям, немного успокоилась после разговора с Кристиной. И сейчас глядя на маму, хлопочущую возле плиты, на сердце стало легко. В порыве чувств подошла и обняла ее со спины.

— Мамуль, как же я тебя люблю, — и, не заметив сестры, поинтересовалась: — А Тори где?

Она тихонько засмеялась, прижимаясь крепче, и гладя по руке.

— И я, Светунь, тебя очень люблю и… так за тебя переживаю, — бездонные глаза смотрели с такой нежностью и безграничной любовью, наполняя меня силами и верой в светлое будущее. — А Викуля немного задержится. То ли пробки, то ли какие-то важные дела. Скоро должна уже подойти.

— Хорошо… А насчет меня, то ты зря переживаешь, — и поцеловала в щеку. — У меня все замечательно. Правда.

— Доча, очень на это надеюсь. Ты ж у меня такая скрытная, молчаливая. Все в себе, — покачала она головой, помешивая мясо. — Лишнего слова из тебя не вытащишь. А я стараюсь не лезть. Вдруг обижу ненароком. Вот и мучаюсь неизвестностью…

Она стояла ко мне спиной. Такая родная и самая любимая. Рядом с ней всегда отступали все неприятности и невзгоды, переставали казаться непреодолимыми. Мама всегда нам с Викой говорила: «не боги горшки обжигают», главное, чтобы было желание, а все остальное приложится. И вот сейчас я просто неистово хотела в это верить и надеяться, что самый сложный период в моей жизни уже позади.

— А что я от тебя скрываю? — и, выпустив мамулю из своих объятий, принялась разбирать привезенные пакеты.

— Да как же! — воскликнула она, взмахнув руками. — Думаешь, по тебе не видно, что в твоей жизни что-то происходит?!

Прекратив возиться с продуктами, закусила губу и улыбнулась.

— Мам, кажется, я влюбилась. И это в моем-то возрасте. Ужас.

— Ой! Скажешь тоже. Какой твой возраст-то?! Тридцати пяти еще нет, а она туда же — возраст! Юмористка. У тебя, моя хорошая, еще вся жизнь впереди, а то похоронила себя почти заживо. Больно смотреть было. А сейчас… — и она замолчала, доставая пироги из духовки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А сейчас? — подтолкнула ее к продолжению, когда мама переключилась на другую тему.

— А сейчас любо-дорого смотреть. Глазки горят. Взгляд мечтательный. Улыбка на губах и румянец на щеках.

— Это от мороза, — возразила, ощущая, как щеки таки покрываются предательским румянцем.

— Ну да, я так сразу и подумала, — лукаво взглянув на меня, она вернулась к прерванному занятию. — Так как звать твоего Мороза-то?