Шеллшок - Ричард Пратер

Но они не повернулись. Три метра… два… один. Я замер позади ковбоя-жлоба, который был на пару сантиметров выше меня. Сжал неслабый кулак и занес его, готовый в любой момент опустить его на самое уязвимое место между шеей и предплечьем. И тут я гаркнул во всю мощь своих легких: «Замри!»

Обоих моих противников подбросило в воздух, как из катапульты. Негр, опиравшийся спиной о стену, так и подскочил по ней на целый, клянусь Богом, метр и начал медленно оседать вниз.

— И не думайте! — все так же громко приказал я. — Одно движение — и я размажу ваши мозги по стене! Уборщицам долго придется соскабливать их со стены.

Едва приземлившись, ковбой вжал голову в плечи и схватился за левую сторону груди, в то время как его темнокожий напарник так и прирос к стене, выбросив вперед руку с растопыренными пальцами. Зачем он это сделал, я так и не понял, да он и сам вряд ли мог это объяснить. Их шейные мускулы рефлексивно дрогнули, но страх удержал головы в заданном мной положении.

Я слегка разжал побелевшие от напряжения пальцы, но занесенной руки не опустил.

— Лайл, — властно говорил я в сторону, — держи этих говнюков на мушке, пока я заберу у них игрушки. Спайна, тебя это тоже касается. Только не подстрели меня, если они вздумают дергаться.

После этого я спокойно обошел «чайник с усами», грубо сбросил вниз его сжимавшую сердце правую руку и спокойно вытащил из его наплечной кобуры увесистый «смит-и-вессон» 38-го калибра. Потом таким же макаром извлек кольт 45-го калибра из поясной кобуры чернокожего, который стал белее глисты в обмороке.

— После пятнадцатиметрового «па-де-де» по отполированному полу адреналин продолжал вливаться в мою кровь колоннами по четыре, и я автоматически продолжал делать то, что было нужно в данный момент. Не спеша поднял руку с зажатым в ней тяжелым кольтом и призадумался на мгновение, некстати вспомнив нотацию Спри.

Конечно, я мог без труда пристрелить этих недружелюбных типов, встретивших нас не цветами, как положено, а смертельным оружием. К тому же у меня ничего не было под рукой, чем бы я мог их связать. Так ведь развяжутся, подлецы, не успеет заика сосчитать до трех. Передать их в руки правосудия я тоже не мог. Себе дороже, тем более, что веских доказательств их преступного замысла у меня не было.

И я разрешил свою дилемму наипростейшим способом: саданул ковбоя рукояткой пистолета по затылку — тот рухнул на пол и вырубился без единого возражения.

И тут у меня вновь мелькнула мысль, которая подсознательно, помимо увещевающей Спри, удержала меня от расправы над этими «чайниками».

— О, Боже! — сказал я самому себе. — А что, если эти парни полицейские?

Как правило, они зачастую работают в паре: черный плюс белый. Но я тут же отмел эту мысль. Что-то непохоже, чтобы эти двое были блюстителями порядка, хотя в данный момент было сложно за что-нибудь поручиться. Как бы то ни было, я уже перешел свой Рубикон, сжег мосты, и будь ковбой даже мэром Финикса, воскрешать его и извиняться было поздно. Да и вряд ли он бы принял мои извинения.

И еще одна мысль промелькнула у меня: правильно или неправильно поступил я в этот момент, я не мог оставить работу сделанной лишь наполовину. Поэтому я вновь занес руку с револьвером, примеряясь к черной курчавой голове.

И тут произошли еще два события, быстро одно за другим, которые меня немало озадачили и даже встревожили. Во-первых, «расслабившись», ковбой издал звуки, которые могли приветствоваться лишь в известном месте общественного пользования или же производились интимным шепотом в «местах задумчивости», которыми снабжена каждая квартира и дом. Словом, скопившиеся в его обмякшем теле газы вырвались наружу через ближайшее отверстие. Однако меня беспокоил не сам неприятный факт, как таковой. Просто мне вспомнилось, что подобный «выдох» производит человек перед тем, как отправиться в мир иной. Но ведь я же намеривался его только «выключить». Неужели не рассчитал силу удара?

Другим озадачившим меня фактором явился еще один звук, куда более громкий, чем первый.

Я только было примерился усыпить негра, использовав в качестве наркоза рукоятку кольта, как какая-то женщина — а это могла быть не кто иная, как только Спри — протяжно и гулко вскрикнула: «Не-е-е-т! Не делай этого-го-го!»

Рука у меня невольно дрогнула, и вместо того, чтобы садануть его в намеченную точку за ухом, я почти нежно опустил пистолет на его шею, чего, однако, вполне хватило для того, чтобы он тоже рухнул на пол.

Сейчас оба моих недруга мирно посапывали на полу у моих ног. Я резко повернулся и неодобрительно взглянул на Спри, стоявшую в полуметре от меня с широко раскрытыми глазами. Она перевела взгляд на валявшихся без сознания полицейских, фу ты, черт, я хотел сказать, уголовников. Все же дурацкое сомнение зацепилось за мое подсознание, не желая его покидать.

Вопль Спри оглушил меня, и некоторое время я не мог собрать разбегающиеся мысли и не мог сразу сообразить, что мне делать дальше.

Я был зол на Спри, но не преминул отметить, что она оставалась очень хорошенькой даже с разинутым ртом и переместившимися на лоб глазищами.

— Черт тебя подери, Спри, — начал я. — Тебе же было сказано…

— Не бей меня! Только не бей! — взвизгнула эта глупышка, когда я протянул к ней руку с револьвером, намереваясь успокаивающе обнять ее за плечи.

— Не бить? Тебя? Сделай милость, замолчи, пожалуйста. Что за маразм? Да я скорее умру, чем причиню тебе зло!

— Ты… ты уверен?

— Уверен ли я? Какая чушь! Да… я же сказал тебе не смотреть, чтобы здесь не происходило.

— А я не удержалась и посмотрела.

— Я понял это, когда ты завопила, как пожарная сирена. Что это у тебя, а? Кажется, мои туфли?

Наверно, она их уронила, когда пыталась удержать меня от акта насилия над бедным негритосом, который, не колеблясь, прошил бы нас обоих из своего «сорок пятого».

— Спасибо, что принесла. Придешь домой, скушай конфетку.

Но она не восприняла мой тонкий юмор. Продолжала таращиться на меня, как на говорящего таракана. Я не спеша обулся и проверил оружие, экспроприированное у отдыхающих теперь гангстеров. Барабан «тридцать восьмого» был полностью снаряжен, в то время как в «сорок пятом» оставалось всего три пули — две в барабане и одна в стволе. Щелкнув барабан «сорок пятого», я почувствовал себя гораздо лучше. Офицеры полиции, как правило, не пользуются автоматическими револьверами 45-го калибра, тем более с полупустыми барабанами. На всякий случай я проверил содержимое их бумажников. Никаких удостоверений личности или полицейских жетонов. Высокого ковбоя звали Джсй Гроудер. Сорока одного года, проживает в районе «Аркадия» между Финиксом и Скоттсдейлом. Худощавого, почти симпатичного негра звали Эндрю Г. Фостер. Он оказался уроженцем Тусона, штат Аризона. Тридцать два года. Рост метр семьдесят восемь.

Я засунул бумажники в карманы их курток, подумал, не перетащить ли их куда-нибудь в сторону, с глаз подальше, но потом решил, что сойдет и так. Выпрямился и взглянул на Спри, напряженно следившую за каждым моим движением.

— Думаю, нам следует поторопиться в офис Уортингтона, пока не приключилось еще чего-нибудь. С этими разберемся позже. Не удивлюсь, если у них есть сообщники.

Она проигнорировала мое глубокомысленное замечание и произнесла с неприкрытой неприязнью:

— То, что ты сделал с этими бедными парнями, было ужасно, отвратительно.

Вот тебе и благодарность за четкие оперативные действия. Все, что я заслужил, это отвращение, полное падение в ее глазах. Видите ли, я напал и бил до бессознательного состояния двух невинных овечек, перекуривавших в коридоре.

— Знаешь, детка, я сначала хотел пригласить их на танец, но потом решил, что стукнуть их по темечку будет куда как более весело, — сказал я с горькой иронией. Сейчас не время для диспутов на эстетические темы. Могут подгрести их сообщники, такие же любители «изящных манер».

— Но Шелл, они же тебе ничего не сделали.

— Только потому, что я их опередил, — отрезал я.

Наконец до нее, кажется, дошло, что я пытаюсь ей втолковать.

— Сообщники? — повторила она. — Ты имеешь в виду Лайла и Спайну?

— Нет, глупая, это были мои люди. Моя команда. — Я ткнул большим пальцем вверх. — Я их взял с потолка, короче, выдумал, чтобы произвести большее впечатление на этих двоих. Хватит об этом, пошли к Уортингтону.

Я решительно взял Спри под локоть и повел ее к массивной полированной двери светлого дерева, на которой была привинчена табличка с выведенной золотой вязью надписью: Уортингтон, Кеймен, Фишер, By энд Хью.

Прежде чем войти, я засунул кольт сзади ремня и попытался приладить «смит-и-вессон» в свою наплечную кобуру, которая так и оставалась на мне. Однако она была сделана по специальному заказу точно под мой полицейский кольт и, хотя оба револьвера были одного и того же калибра, с одинаковыми курносыми пятисантиметровыми дулами, «смит-и-вессон» вошел в кобуру недостаточно плотно и мог в любой момент выпасть, если бы мне пришлось совершать неожиданные кульбиты. Но, как бы то ни было, теперь я чувствовал себя гораздо увереннее.